Книги крови I-II: Секс, смерть и сияние звезд - Клайв Баркер

— Никого и ничего, — с улыбкой объявил он. — Рождество наступило, но в нашей избушке…

Джина договорила за него:

— Никого не слыхать, даже мышки-норушки.

— Даже мышки-норушки, дочка.

В этот момент Йеттеринг напомнил о себе, смахнув с этажерки тяжелую хрустальную вазу.

Даже Джек подскочил на месте.

— Дерьмо, — вырвалось у него.

Ему хотелось поспать, но Йеттеринг явно не желал оставлять его в покое.

— Che sera, sera, — пробормотал он, собирая осколки вазы на газету. — Видите, дом оседает на левый бок, — добавил он немного громче. — Это продолжается несколько лет.

— Осадка фундамента, — со спокойной уверенностью проговорила Аманда, — не вышвырнула бы меня из постели.

Джина промолчала. Выбор был ограничен. Альтернатива неприятная.

— Ну, значит, это был Санта-Клаус, — почти легкомысленно предположил Поло.

Он взял газету с осколками вазы и направился в кухню, ничуть не сомневаясь в том, что каждый его шаг внимательно прослеживается.

— А кто же еще? — крикнул он снизу, отправляя сверток в мусорную корзину. — Другое объяснение — тут он осмелел настолько, что позволил себе вплотную приблизиться к истине, — другое возможное объяснение прозвучало бы слишком нелепо.

В этом была тонкая ирония: отрицать существование невидимою мира, когда абсолютно точно знаешь, что сейчас он дышит тебе в затылок.

— Ты имеешь в виду полтергейст? — спросила Джипа, когда он вернулся к ним.

— Я имею в виду все, что мешает спокойно спать по ночам. Но ведь мы уже взрослые, да? Мы уже не верим в Богимена?

— Нет, — решительно сказала Джина. — Я не верю, как не верю и в оседание фундамента.

— Ну, теперь придется поверить, — беззаботно отрезал Джек. — Начинается Рождество. Мы не будем портить его разговорами о домовых, полагаю.

Они рассмеялись вместе.

Домовые. Это было уж слишком Назвать посланника ада домовым!

Йеттеринг ослабел от унижения, кислотные слезы вскипели на его невидимых щеках. До боли стиснув зубы, он едва заставил себя сдержаться.

Ну, у него еще будет время посмотреть, как проклятая атеистическая ухмылка сползет с гладкого лица Джека Скоро, скоро час пробьет. Больше никаких полумер. Никаких тонкостей. Начинается наступление по всему фронту.

Пусть прольется кровь. Пусть здесь воцарится ад.

Они все пропали.

Аманда на кухне готовила рождественский обед, когда Йеттеринг предпринял следующую атаку. По дому разливалось пение хора Королевского колледжа: «О городок Вифлеем, ты стоишь перед нашими взорами…»

Подарки‘были распакованы, свечи зажжены, весь дом от крыши до подвала наполнен теплом и уютом.

В жаркой кухне вдруг потянуло холодом, и Аманду внезапно бросило в дрожь; девушка подошла к окну и закрыла форточку. Вероятно, она немного простыла.

Йеттеринг из-за плеча наблюдал за тем, как она занималась домашними делами, в этот день доставлявшими ей удовольствие. Аманда отчетливо почувствовала чей-то взгляд. Она обернулась. Никого, ничего. Она вернулась к своему занятию — продолжила мыть брюссельскую капусту, вырезала червячка из середины и утопила его.

Все так же пел хор.

В гостиной Джек беседовал с Джиной.

Затем раздался странный грохот. Как будто кто-то стучал кулаками в дверь. Аманда бросила нож на стол и осмотрелась, пытаясь определить источник шума. Он становился все громче. Словно кто-то заперт в одном из буфетов и силится вылезти наружу. Точно кот попал в ящик или…

Птица.

Звуки доносились из духовки.

Вообразив самое худшее, Аманда ощутила тошнотворную пустоту в желудке. Неужели она заперла кого-то в духовке, когда ставила туда индейку? Она позвала отца, взяла в руки полотенце и приблизилась к дверце плиты, что сотрясалась от ударов паникующего пленника Ей представилось, как оттуда выпрыгивает несчастный, наполовину зажаренный кот с опаленной шерстью.

На пороге кухни появился Джек.

— Там кто-то в духовке, — сказала Аманда, как будто он нуждался в пояснениях.

Плита ходила ходуном; то, что бесновалось внутри, едва не вышибало дверцу.

Джек взял у дочери полотенце.

«Что-то новое, — подумал он. — Ты сильнее, чем я думал Ты затеял что-то поумнее прежних глупостей. Что-то оригинальное».

В кухню подоспела Джина.

— Что жарим? — язвительно спросила она.

Шутка осталась незамеченной, потому что в этот момент плита пустилась в пляс, как живая, и с горелок на пол опрокинулись кастрюли с кипятком Разлившейся водой ошпарило ногу Джека. Он закричал от боли, отскочил в сторону, наткнулся на Джину и ринулся к плите с воплем, который не посрамил бы любого самурая.

Ручка духовки была скользкой и горячей, однако ему удалось распахнуть дверцу.

Его обдало клубами пара и запахом печеной индейки. Но птица внутри явно не желала быть съеденной. Она носилась по противню и разбрызгивала во всех направлениях мелкие капли подливки. Ее поджаренные, с румяной корочкой крылья бешено колотились о стенки, яростно били по чугунным крышкам и поддону.

Затем она словно почувствовала открытую дверцу. Крылья вытянулись вдоль фаршированного туловища, и индейка наполовину вылетела, наполовину выпала наружу, как насмешка над живыми тварями. Безголовая, сплошь покрытая кипящим жиром и разбрасывающая комки фарша, она заметалась по кухне. Сейчас ни один здравомыслящий человек не сказал бы, что проклятая тварь мертва, хотя горячий жир все еще пузырился на ее гузке.

Аманда завизжала.

Джек отпрянул к двери, а индейка взмыла в воздух — без глаз, но полная ярости. Что она намеревалась делать, если бы настигла одну из своих съежившихся жертв, осталось загадкой для всех троих. Джина подхватила Аманду и выскочила в коридор. Следом выбежал Джек. Он едва успел захлопнуть за собой дверь — секундой позже она затрещала под ударами слепой птицы. Из нижней щели по полу потекла темная жирная подливка.

Дверь не запиралась на ключ, но Джек решил, что взбесившаяся индейка не сумеет повернуть дверную ручку. Отступая, он проклинал свою самонадеянность. Противник оказался более коварным, чем он предполагал.

Прислонившись к стене, Аманда всхлипывала и не замечала пятен подливки у себя на лице. Все, что она могла сейчас, — это отрицать увиденное, мотая головой и одними губами повторяя слово «нет», как заклинание против комического кошмара, продолжавшего ломиться в дверь. Джек отвел ее в гостиную. Рождественские гимны, все еще звучавшие по радио, несколько приглушали грохот ударов и падающей посуды, но обещания небесной благодати уже не утешали.