Амулет снежного человека - Наталья Александрова

– Капитан, – осторожно начал петербургский полицейский, – это ведь вы занимаетесь делом задушенной женщины?

– Ну, допустим… а в чем дело?

– Дело в том, что у меня было уже два аналогичных убийства. Нераскрытых, разумеется. В обоих случаях почерк одинаковый, так что я считаю, что имеет место серия…

Лебедкин немного помолчал и добавил:

– А вот мое начальство так не считает. Им, понимаешь, двух убийств для серии мало…

Вспомнив о своем начальстве, Лебедкин невольно загрустил и перешел на «ты» с коллегой из Воздвиженска. И Боровков отнесся к этому с пониманием.

– После двух моих произошло еще несколько аналогичных убийств в разных городах. Причем, по моим прикидкам, эти города находятся примерно на равном удалении от Питера. Приблизительно ночь пути. Так что вполне вырисовывается серия…

Лебедкин снова вздохнул и признался:

– Только начальство мне не разрешило этой серией заниматься. Не на нашей, мол, территории убийство – значит, нас оно и не касается… а я так не считаю! Этот убийца наверняка у нас живет, а убивать начал в других городах, чтобы следы запутать!

– Похоже на то! – согласился с коллегой Боровков.

– Так что теперь я это дело как бы неофициально расследую, – признался Лебедкин. – Тебя это не напрягает?

– Ничуть. Главное – поймать убийцу. А начальство… Я сам со своим начальством не в самых лучших отношениях.

– Так вот, капитан, я предлагаю объединить наши усилия. Или хотя бы обмениваться всей имеющейся у нас информацией.

– Согласен…

– Почерк убийцы во всех случаях одинаковый. Находит деловую женщину, причем не абы какую, а вполне определенной внешности. Видно, такой у него пунктик. Поджидает ее возле работы. Причем… тут какая-то неясность. В обоих моих случаях машина у жертвы оказалась неисправна, и она пошла пешком. И тут-то ее убийца и перехватил… а потом, когда машину проверяли, она оказывалась в порядке.

– Вот здесь, коллега, я могу тебе помочь, – оживился Боровков, – в моем случае я с неисправностью разобрался. Мой убийца – ну, наверное, он же и твой – заткнул выхлопную трубу картофелиной. Вот машина и не завелась. А потом эту картофелину вынул – и все, машина в порядке, и никто ничего бы не заметил, если бы мой знакомый мастер не унюхал запах печеной картошки…

– Ух ты! – обрадовался Лебедкин. – Здорово! А мне это в голову не пришло! Спасибо тебе, этот вопрос ты прояснил!

– Ты подожди благодарить. Может, я тебе еще кое в чем помогу. Я тут, похоже, серьезный вещдок нашел. Искал, понимаешь, ту картофелину, которой он трубу затыкал…

– Неужели нашел?

– Нашел. И вместе с ней нашел кассовый чек. Из вашего питерского магазина.

– Не может быть!

– Вот говорю тебе.

– Ну так пришли мне его срочно! – И Лебедкин продиктовал коллеге номер своего факса.

– Может, вечером сходим куда-нибудь поужинаем? – предложил муж.

– Извини, дорогой, но сегодня я не смогу, – проговорила Валя смущенно, – у меня через несколько дней выставка начинается, нужно ехать на работу…

Она боялась, что муж разозлится, устроит скандал – мол, меня так долго не было, а ты не можешь в кои-то веки пораньше освободиться, провести со мной вечер, – но он отреагировал на ее слова удивительно спокойно.

– Я понимаю, малыш, работа есть работа…

Валя даже немного обиделась: выходит, не так уж он соскучился. Но больше все же удивилась его неожиданной покладистости. Впрочем, она уже не первый раз замечала, что после командировок он становится удивительно спокойным и покладистым… Но вообще-то с чего ему быть недовольным? Встретила она его в чистой квартире, накормила сытным завтраком: омлет с ветчиной и помидорами, к кофе – булочки домашние с орехами и корицей, успела с утра испечь. У нее все в порядке, муж всегда должен быть сыт и доволен.

Ладно, этот вопрос решен, нужно собираться на работу. И так она опоздает, ну ничего, к счастью, ей не надо приходить к определенному времени.

– Как вернешься, поешь без меня, – сказала она на пороге, – суп грибной в холодильнике, жаркое…

Снова она напряглась в ожидании: сейчас муж вспылит, он не любит хозяйничать на кухне, любит, чтобы она красиво накрыла на стол, подала ему тарелку сама, собственными руками. Валя так и делает всегда – ей это совсем не трудно. Вот сегодня только она задержится на работе. Ну да ладно, захочет есть, сам разогреет, руки не отвалятся. Раньше же он как-то обходился…

Осознав эту мысль, Валя помедлила на пороге. Что это ей вздумалось злопыхать? Никогда раньше она даже в мыслях не позволяла себе такого тона. И тут же пришла другая мысль. В самом деле, как муж жил раньше, до того, как они познакомились?

Он говорил, что никогда не был женат, и в паспорте не было у него никаких отметок. Когда она пыталась расспрашивать о его прошлой жизни, муж отшучивался – мол, все, что до тебя, было не то и не так. Вот когда тебя встретил, сразу понял, что хочу на тебе жениться. И хватит об этом. Она тогда его прямо зауважала – приличный человек, не желает хвастаться, не желает распространяться о своих победах. Ясно, что были у него женщины до нее, мужчина до тридцати шести лет не может быть один. Но ничто об этом не говорило. Ни одной фотографии не нашла она, где был бы снят он с женщиной, ни следа каких-то памятных мелочей. Ни открытки с романтическими цветочками, ни книжки дамской. Перед тем как переехать Вале к мужу, он сделал ремонт в квартире. И, очевидно, выбросил все, что считал ненужным. Тогда Валю это обрадовало – в новую жизнь без старого багажа. Но все же…

– Малыш, забыла что-нибудь? – настиг ее голос мужа.

– А? Нет, все в порядке, – очнулась Валя от несвоевременных мыслей, – все, ухожу, пока-пока…

Работала Валя куратором в выставочном центре «Пространство».

Когда-то это был дворец князей Кулагиных неподалеку от Сенной площади. Во время революции дворец был сильно разрушен, и ни у кого не доходили руки до его реставрации.

В советское время в этом дворце располагался мебельный склад, в годы перестройки какой-то богатый человек выкупил его и хотел превратить в роскошный отель, но успел отреставрировать только фасад – владельца то ли посадили, то ли убили.

Еще несколько лет дворец простоял без дела, а потом на него обратил внимание популярный и преуспевающий художник. Этот художник нашел богатых спонсоров, выбил грант у международного фонда, вложил свои деньги, выкупил бывший дворец у наследников прежнего владельца и превратил его в культурный центр.

Денег все же было недостаточно для полноценной реставрации, поэтому новые хозяева подошли к вопросу смело и креативно. Снаружи дворец был прекрасно отреставрирован, внутри же сломали все перегородки, превратив все здание в единое выставочное пространство.

Отсюда и возникло название центра.

В этом пространстве сохранили голые кирпичные стены, настелили хорошие полы и вставили в окна стеклопакеты. Еще повесили несколько старинных люстр, и в итоге получилась одна из самых стильных художественных галерей города.

Галерея «Пространство» специализировалась на современном искусстве – концептуальном, постмодернистском и нефигуративном, что бы это ни значило.

Вале нравилось работать в этой галерее. Когда вышла замуж, муж предложил ей вообще бросить работу – денег, мол, хватает, так чего она будет горбатиться? Он в состоянии содержать жену и ни в чем ей не отказывать. В разумных пределах, конечно, Валя тогда подумала и решила: работа не пыльная, от звонка до звонка сидеть не нужно, режим свободный, а что денег мало платят, так это в ее ситуации не важно.

Работа куратора заключалась в том, чтобы объяснить журналистам и посетителям, что хотел сказать художник своим произведением, и убедить их, что они имеют дело с настоящим гением.

За время работы Валя подготовила несколько десятков выставок, среди которых была нашумевшая выставка Терентия Маклакова «Дыхание», представлявшая собой полторы тысячи голубых воздушных шариков, надутых самим художником. По мысли автора, которую Валя старательно и доходчиво донесла до общественности, в этих шариках заключался творческий дух автора.

Еще одной несомненной удачей была выставка Никодима Промышляева, на которой художник представил сто сорок семь страниц, вырванных из различных библиотечных книг и старательно изжеванных автором. Он вместе с куратором разъяснил художественным критикам и журналистам, что таким образом он творчески усвоил культуру прошлого и превратил ее в искусство нового, неизмеримо более высокого уровня.

Выставка имела большой успех, особенно после того, как сотрудники библиотеки выступили с коллективным протестом против порчи библиотечного имущества.