Зима в зеркалах - Наталия И. Новохатская

изредка в круг света попадали руки, тянулись к хрустальной пепельнице и удваивались в блестящем зеркале столешницы.

Фигуры и лица упорно оставались в глубоком мраке, но не в целях маскировки. Пригласивший и приглашенный знали друг друга достаточно хорошо, время от времени у них случались общие дела, хотя ни один из участников их особо не афишировал. И встреча в полутемном элегантном особняке смогла состояться, когда рабочее население конторы разошлось окончательно, а охранники посмотрели сквозь пальцы на пришедшего, не спросили у него никакого удостоверения и не отметили визит в своем гроссбухе.

– Подведем некоторые итоги, – сообщил условный хозяин помещения. – Вы активно не советуете, и я понял резоны. Они убедительны, особенно письмо в стихах, полученное недавно. Подумать только, она пишет милые стишки: "Дорогой дружочек Валя, я пишу из Тенерифе, здесь на берег набегает изумрудная волна. Пальмы листьями трепещут, снега нету и в помине, а особенно приятно, что повсюду я одна!" Да, девочке надо было отдохнуть.

– Это не все. Пардон, что перебиваю, – заявил гость, пришедший в особняк неопознанным. – Мне не совсем ясно, на каких условиях мы работаем. Если вы поручаете дело мне, то к чему условия о включении в работу нашей прелестной поэтессы? Я бы обошелся без ее участия, если быть до конца честным. Я говорил, что в последнее время она не совсем надёжна, во-первых, потому что переутомилась. Во-вторых, осложнения в личной жизни. В-третьих, она всегда стремится повернуть дело по-своему. Я обожаю мое "прелестное дитя", дружу с ней лично всей душой, но дела предпочитаю врозь. В конце концов она как была, так и осталась дилетантом.

– Милейший друг мой, я не смею возражать, вероятнее всего, что вы правы на сто процентов, я скорее, прошу одолжения, чем предлагаю работу, – напомнил хозяин, но тон просьбы входил в противоречие с высказанным. – Однако хочу повторить просьбу. Мне будет приятно, если переговоры в их представительской части будет вести именно прелестная Катрин.

– А если прелестная Катрин пошлет меня к чертям? – спросил гость.

– Сделайте так, чтобы не послала. Не мне вас учить, любезный "дружочек Валя"! – улыбнулся хозяин.

– Тогда мне в принципе ясно, – без удовольствия признал гость. – Объявится человек, и я сделаю, что и как он велит. Платить будет он, говорить станет прелестное дитя, я намерен соблюдать строжайшую тайну и не стану совать нос. Но ручаюсь только за себя, предупреждаю заранее. Что касается милой Катрин, то она в любом случае выкинет какой-нибудь фортель, и я не намерен нести ответственности, будь то в стихах или в прозе.

– Разумеется, – кротко согласился хозяин. – Тем более, что ваши деловые контакты осложнились, не так ли?

– Вы правы, – согласился гость, далее пустился в разъяснения. – Она числилась, как дочернее предприятие, теперь мы решили разделиться. Сейчас уточняем формальности, она получает отдельную лицензию по профилю "социальной помощи" и станет действовать самостоятельно, хотя мы планируем взаимные бесплатные консультации. В одну телегу, знаете ли, «впрячь не можно коня и трепетную лань», как говорил поэт. У меня частный сыск, у нее дамские проблемы.

– Это вполне разумно. Пожалуй, мы обо всем договорились. Кстати, если возможно, то без необходимости не сообщайте милой Катрин, что поручение исходит от меня, – заметил хозяин на прощанье, провожая гостя к дверям.

– Как получится, – проворчал гость. – Ваша милая Катрин привередлива и может заартачиться. Однако я учту ваше любезное пожелание.

С этими словами гость закрыл за собою высокую резную дверь и стал осторожно спускаться по узкой деревянной лестнице. Благополучно закончив спуск, он расстался с полированными перилами и двинулся к выходу, ворча себе под нос.

– Темнотища, как у негра в анусе, лестницы, коридоры и лабиринты, дьявол знает, куда сейчас повернуть, еще и охрана свяжет, – бормотал он. – Совершенно бесплатно, извольте заметить, ходи тут по ночам, как домовой, плети заговоры и подай ему ассистентку. Совсем охренело ихнее превосходительство, потеряло чувство реальности.

Ткнувшись, как он предвидел, в пару глухих тупиков и закрытых дверей, гость особняка нашел нужное направление и оказался у выхода, точнее, у полированной стойки, за которой маялись двое ухоженных вежливых охранников.

– Вас ждут, – сказал посетителю один из них и указал на затемненную фигуру у высокого окна.

– Весьма польщен, – церемонно обратился уходящий гость в сторону окна. – И чем обязан?

– У меня машина на стоянке, – не представившись, сказал большой парень, продвигаясь к выходу. – Садись, обсудим, времени нет совсем, извини.

– По крайней мере оперативно, – произнес похвалу первый гость и не смутившись направился к выходу.

Комментарии от Екатерины Малышевой (Е.М.)

Мороз и солнце

Воркование телефона резко прервалось после второй попытки, и я снова закрыла глаза. В дело включился автоответчик и сообщил абоненту, что «меня нет, пожалуйста, оставьте сообщение после сигнала, в вашем распоряжении одна минута».

"Пускай сообщают, что им вздумается", – отметила я и закрылась одеялом с головой. Время было достаточно раннее, сон пока не выветрился, и сообщения с ним конкурировать не могли. Тем более в субботу, в относительном отпуске. Телефонный аппарат был предусмотрительно унесен на кухню с вечера и поставлен на автответчик, поскольку ни ночью, ни с утра я брать трубку не желала. Слава великому Богу, прошли времена, когда я вздрагивала от любого звонка и бросалась к телефону в надежде услышать заветные слова: "Прости. Я приду."

С тех пор остались неприятные чувства, направленные в основном на телефон, обманувший мои чаянья. Вследствии чего я сменила аппарат, теперь в доме обитало чудо техники с отдельной трубкой и автоматическим секретарем, он исправно фиксировал сообщения в мое отсутствие. Или потакал лени, как например сейчас, я предпочитала спать и никого не слушать. Однако о главной причуде автосекретаря я ухитрилась забыть.

Если извне приходило послание, то работящий "Панасоник" транслировал его вслух, будь то в отсутствии хозяйки или присутствии, он не разбирался. Наверное, надо было что-то отрегулировать, поскольку звуки знакомого голоса пробудили любопытство и оторвали от сновидений.

– "Мороз и солнце, день чудесный! Еще ты дремлешь, друг прелестный", – пророкотал агрегат голосом недавнего компаньона Отче Валентина. – "Пора, красавица, проснись!" Дальше мы с поэтом на пару, пока хватит твоей минуты. «Открой сомкнуты негой взоры» и непременно появись для неотложны разговоры. Иначе позвоню опять и буду вновь надоедать! Домой звони, а не в контору. Я буду терпеливо ждать.

Скорее всего, милый друг Отче Валентин продолжал бы нанизывать рифмы бесконечно долго, но минута истекла, и верный "Панасоник" отключил стихоплета от потребителя. Так повелось у нас с Валькой в деловых контактах, что во времена несогласий и неловкости мы переходили на