Журнал «Вокруг Света» №01 за 1988 год - Вокруг Света

Так и живем: одной рукой засоряем, а другой — делаем важные выводы из этого. А обитатели океана пытаются по-своему использовать «плоды» наших трудов.

Но насколько еще хватит их сил?!

Рудольф Буруковский, доктор биологических наук

Общность вод

Перед самым визитом в Комитет по воде вдруг образовались трудности. Выяснилось, что все переводчики этого ведомства в разъезде, а найти кого-нибудь на стороне не удавалось: начался туристский сезон, и у всех прочих переводчиков время было расписано на месяцы вперед. Дело было даже не во владении языком, а в специфике. Не понимая смысла русского термина, не переведешь его на венгерский, а переведя, не поймешь, что тебе отвечают.

Трудности исчезли так же мгновенно, как и появились, стоило лишь позвонить в комитет. Оказалось, что инженер Мате Бела, заведующий отделом, который должен был меня принять, окончил инженерно-строительный институт в Союзе и защитил диссертацию в Москве. Удивляться тут можно было только тому, что это не пришло нам в голову раньше. Гидростроительный факультет лет тридцать назад был самым престижным в МИСИ, а может быть, и во всех строительных вузах. Во всяком случае, его выпускники и по сей день занимают весомое положение в организациях, связанных с водой и гидростроительством почти во всех братских странах.

Прежде я не раз проходил мимо Комитета по воде и всегда обращал внимание, что здание его — огромное и очень современное — совершенно не походило на помещения других венгерских министерств. Те обычно занимают великолепные мрачноватые дворцы времен императора Франца-Иосифа.

— Так и есть,— согласился Мате Бела.— Комитет наш относительно нов. Вообще говоря, и до войны существовала подобная организация, но средств ей отпускали немного, и она совершенно изнемогла в борьбе с крупными землевладельцами. Ведь у каждого барона, графа и герцога была своя фантазия. А когда дело касается воды, нужно действовать или в масштабе всей страны, или опустить руки. Тогдашний «Визхиватал» их и опустил. Теперь же говорить только лишь о масштабах страны недостаточно. Мы связаны водой со всеми соседями, и все зависим друг от друга. Особенно Венгрия. Мы, к сожалению, нижележащая страна — по отношению ко всем соседним государствам, кроме Югославии.

На свете не так уж много стран, территории которых вмещают крупные реки целиком: от истоков до устья. Большая же часть таких рек протекает по землям нескольких государств. И, в зависимости от направления течения, страны делятся на верхнележащие (ближе к истокам) и нижележащие (ближе к устью). Достаточно вышележащим забрать побольше воды на свои нужды, как нижележащие тут же это болезненно ощутят. Отравлена вода в верхнем течении — она устремляется вниз. Построена гидроэлектростанция, но не предусмотрены меры по охране рыбы, и нижележащие рыбаки могут искать себе иные средства к существованию. Это только самые первые, лежащие, так сказать, на водной глади примеры.

— Так вот, истоки девяноста шести процентов речной воды Венгрии находятся за границей,— инженер Мате говорил не торопясь, очень четко, чуть по-профессорски. Видно было, что он умеет и любит читать лекции. И вдруг, прерывая плавное течение собственной речи, спросил: — Вам по стране ездить пришлось? А что больше всего бросается в глаза в пейзаже?

Чуть помедлив, я отвечал, как студент на зачете:

— Глобусы.

Хоть и не очень велика страна, пейзажи ее весьма разнообразны, и за час-полтора пути они резко меняются. Вот дорога петляет среди мягко-пологих гор, а за поворотом — ровная, даже плоская местность. Едешь среди леса, кругом разлито благоухание, но уже через четверть часа шоссе отделяет от бескрайнего поля только узкий пояс искусственных насаждений, а воздух горячий и пыльный. И везде взгляд довольно скоро упирается то в здание на горизонте, то в городок поодаль, то в какие-то длинные блестящие, явно сельскохозяйственные строения.

Но как общая деталь любого уголка страны — высится огромный серебряный шар на очень длинной и тонкой серебряной ноге. В лучах солнца он сверкает, а поскольку выше его ничего поблизости нет, глобус отражает закатный свет еще некоторое время после того, как все вокруг погружается во тьму.

Мате удовлетворенно кивнул.

— Мы их так и называем: «гидроглобусы». Вода, добываемая из артезианских скважин, нагнетается в шар — водонапорную башню, резервуар которой вознесен высоко над землей. У нас ведь обработан каждый клочок земли. Самый большой массив чернозема за пределами СССР. Мягкий климат. Чего, казалось бы, не хватает? А вот не хватает зачастую воды. Сильные засухи могут свести на нет все труды земледельца.

Впрочем, не только засуха. С чего началось водное хозяйство? С борьбы с наводнениями. Все наши реки принадлежат к бассейну Дуная. Вторая крупная река — Тиса. Дунай, в общем-то, не опасен, река по большей части равнинная. А вот Тиса, бегущая с Карпатских гор, иной раз становится страшной. Никогда не знаешь, сколько времени она будет покрыта льдом и замерзнет ли вообще. Не предскажешь, когда сойдет лед, когда вода начнет стремительно прибывать и широко рванется на равнину. Паводкозащитных сооружений — четыре тысячи километров. А гарантий все равно нет.

Каждый день в 13 часов 45 минут радио передает данные о состоянии воды в венгерских реках. В Чехословакии последние известия по радио всегда заканчиваются сообщением гидрологов: сначала по-чешски — «став воды в ческих ржеках...», а потом по-немецки — «...им Мольдау — хундерт фюнф унд цванциг центиметер...» Такая же служба есть и в Австрии, и в Румынии — всегда на двух языках, чтобы приняли в соседних странах. Какая же неустанная аккуратность и бдительность нужны, чтобы жить в уютной Центральной Европе!

— Предварительно мы получаем сведения от ваших гидрографических постов в верховьях Тисы. Вы ведь верхнележащая страна. И единственная из наших верхнележащих, с кем нет и не было никаких проблем. В сущности, для Советского Союза Тиса особого хозяйственного значения не имеет. Для нас же ее значение огромно. Но по конвенции от 1952 года вы взяли на себя половину расходов по гидросооружениям. А ведь от состояния верховьев реки мы очень и очень зависим...

Я вспомнил, как в областном управлении водного хозяйства в Черновицах услышал выражение: «вторые пограничники». Разговор шел о гидрологах, работающих на общих с Румынией реках Пруте и Серете. Я сказал об этом инженеру Мате.

— С румынами у вас гораздо проще: «вторые пограничники» следят за чистотой воды, чтобы вовремя оповестить о возможном загрязнении. Там два поста, советский и румынский, неподалеку один от другого, и еще по два поста, так сказать, «в тылу». А на Тисе этим не обойдешься: там у вас очень сложные гидротехнические сооружения и в основном для того, чтобы мы могли поить наши поля.

У нас есть совместный проект по дождеванию. Разрабатывали его вместе с Союзводсистемавтоматикой. Ничего название? А еще говорят, что венгерский язык трудный! Ну да бог с ним, с названием, главное, что работает нормально. Да, а вы, кстати, как себе представляете дождевальную систему?

Я мог себе представить лишь приятной формы машину, над которой в кружащихся водяных брызгах стоит радуга.

Инженер поморщился.

— Что вы кончали? Ах, вот как... Ну, то, что вы представляете,— хорошо для огорода. И вообще это вчерашний день. Вода ныне подается по постоянным трубам — только не воображайте себе серебристые трубы, протянувшиеся между грядок. Тут бы никакому трактору не развернуться. Нет, трубы проложены под землей, надежно изолированы. Приборы четко регистрируют влажность почвы и воздуха, температуру. И в нужный момент подают фонтанчики воды. В северовосточной части страны автоматика из вашей Киргизии очень надежно работает.

На следующий день я собирался на северо-восток, в город Шарашпатак, и поинтересовался, где смогу увидеть систему в действии.

— Если повезет — будет жаркий сухой день,— увидите эти фонтанчики. Систему вам не увидеть, в этом ее смысл: она совсем не занимает земли.

Мне не повезло. Конец мая был нетипично влажным и прохладным. Но я все пытался разглядеть из окна машины хоть какой-то намек на гидротехнику. Я знал, что под зелеными всходами, под молодой травой ветвились трубы,— знал, но не видел. Небо было синим, свежий ветер трепал кроны деревьев. Проезжали на велосипедах крестьяне в коричневых вельветовых пиджаках. Шляпы были низко надвинуты на лоб, и мужчины время от времени придерживали их, оторвав руку от руля. Ветер прекратился где-то за Казинцбарцикой, и стало теплее.

К полудню потеплело еще заметнее, но, очевидно не настолько, чтобы земля потребовала дополнительной влаги. Только на обратном пути в одном месте я увидел, как робко рванулись вверх струйки, опали, а в следующий момент над полем встало прозрачное блестящее полотнище. Все-таки мне повезло.