Опричники (СИ) - Коруд Ал

Монах пристально глянул на старого приятеля и кивнул:

— Сделаем.

Илья также посмотрел на пришедшее и к нему сообщение, в очередной раз здорово удивившись. Весна, и в самом деле, грянула весьма оживленной и загадочной.

Глава 9

Поморская Сорока

Уже на улице Илья, пока Матфий отошел за автомобилем, поинтересовался у старшего коллеги:

— Что там случилось? И почему Сорока?

— А так мы до сих пор Беломорск называем. Его же создали из старинного поморского села Сорока, рабочего поселка лесопильщиков и поселка Водников. И ты ведь помнишь, что там рядом находится?

Семенову об этом говорить надобности нет, в студенческие годы он не раз сюда ездил. Даже экскурсоводом работал в горячие летние деньки.

— Беломорские петроглифы. Только каким местом они к нашему Отделу?

— Неправильный ответ, коллега. Вот как раз все такие местечки мы курируем в обязательном порядке. Предки, где попало, подобное не возводили. Шаманы еще в первобытности мощь изначальную имели и места выхода из земли силы отлично считывали. Пришельцы лишь затем ими пользовались. Наш север намного древней, чем о нем думают. Оттого и случаются разные нехорошие события, что современные людишки слишком много о себе возомнили. Тут же как — был человек, а вот его уже и нет.

Семенов лишь кивнул — о таком и повторять не стоит. В некоторых местах, таких, как в Кенозерье, они еще стояли вместе. Языческие священные рощи не уничтожались, волшебные камни на капищах не выкорчёвывались. Пространство освящалось вторично, в сакральных рощах ставились часовни. Да и старинные обычаи вроде оставления внутри часовен своих платков-заветов никуда не делись. Сакральное действо обмена материального на душевную просьбу. Подобный обычай был в поморских деревнях, где на Поклонных крестах женки рыбаков оставляли пелену. Пелена — распространенная форма дара. По форме она напоминает поясной передник, состоящий из полотнища и завязок. По центру пришивается крест, который выкраивался из контрастной по цвету ткани или тесьмы.

Ну а что в южных областях России о традициях предков давным-давно забыли, так это по причине быстрой смены поколений и гонора неофитов Белой веры. Им было лестно считать, что они во всем первые и безупречны. История же утверждает обратное. Язычество из русского народа никогда до конца не уходило, потому что он вырос на нем, стал народом в нем, в седой древности старых славянских богов его корни. А ведение языческих обрядов наравне с христианским во многих местах продолжалось чуть ли не до девятнадцатого века. Это города были во Христе, а деревня жила наособицу. Не зря попы жаловались на своих прихожан. Может, народ и принял многих из святых лишь потому, что увидел в них аналогии с древними духами и богами.

Как говаривали поморы: «Кто в море не ходил, тот Богу не молился!»

Борман продолжил:

— Так и около петроглифов вечно что-то случается, места той древней силы. Эти случаи просто не афишируют, чтобы не пугать туристов. Да не привлекать эзотериков. Этих хлебом не корми — дай придумать новую байку.

Семенов озадаченно хмыкнул:

— Скорее там медведь на тропу выйдет или лось, чем привидение увидишь.

Старший коллега на него хмуро покосился:

— По-твоему, отчего эти звери туда поперлись? Петроглифы сами помнишь? Что на них изображено?

— Петр Иванович, я же там два сезона экскурсоводом проработал!

— Тогда флаг тебе в руки и барабан на шею! Вот и Матвей подъехал, пошли. Нас уже ждут.

— Подождите, рейса же сейчас нет!

— Медицинский борт как раз с Соловков на Беломорск пойдет. Потому так срочно нас и дернули, оказия образовалась. А нам все ветер по носу.

Лететь на вертолете было неудобно хотя бы тем, что нельзя толком поговорить. Больно уж шумно. Борман, пользуясь случаем, решил перекусить. Краюха монастырского ржаника оказалась чрезвычайно вкусной, на куски хлеба отлично лег рыбный террин. В термос же был налит какой-то горячий взвар из трав и ягод. Монастырь развивал древние традиции. Полет длился недолго, и уже минут через сорок они приземлялись на специальной площадке около ЦРБ Беломорска. Сюда привезли на срочную операцию двух пострадавших прошлой ночью рыбаков. Не повезло им со снегоходом врезаться в камни. Неймется же бедолагам!

— И что показывает нам история?

Илья глянул в смартфон — сеть в Беломорске появилась, освежая память:

— Река Сорока упоминается в письменных источниках с 1419 года. О ней и людях, живших здесь в XV веке, нам могут поведать лишь исторические документы тех лет. Купчая на два участка по рекам Сороке и Выгу, приобетенная посадником Афанасием Есифовичем у Ивана Федорова и у его братьев, датирована 1419–1420 годами по имени посадника Афанасия Есифовича. К середине XV века на Карельском берегу господствующей силой стали уже не пять карельских родов, ранее владевших здесь землею, а новгородские феодалы, более всего из них известна Марфа Исакова, которой принадлежало «около трехсот дворов». Та самая знаменитая Марфа-Посадница.

После падения Новгорода в 1478 году дальнейшая судьба беломорского края была связана с деятельностью Соловецкой обители. 1938 году четыре населенных пункта — поморское село Сорока, поселок лесопильщиков им. Солунина, поселок железнодорожной станции Сорокская и поселок Водников — были объединены в город Беломорск.

Они поймали первую машину, которая остановилась на взмах руки. Проезжая вдоль своенравной Выги, на берегах которой раскинулись кварталы Беломорска, они сполна оценили её нрав. Через гранитные пороги к морю стремглав мчались темные карельские воды реки. Её мощи и бурной стремнине можно было только позавидовать. Выше по течению её силу сполна использовал каскад малых ГЭС, а один из притоков служил окончанием знаменитого Беломорканала.

Пятиэтажки перемежались с частными домами старинного вида, городок был в целом чист и ухожен. Новый стадион вообще порадовал яркими красками и современным оборудованием. И над всем этим благолепием плыла провинциальная тишина. Больница располагалась у Беломорского торгового порта, так что они по пути проехали два моста, свернули на центральную Октябрьскую улицу и остановились около музея «Беломорские петроглифы».

Борман тут же начал набирать номер, затем чертыхнулся:

— Вне доступа. Они обещали нам машину. И что делать?

— Ничего, подождем, — философски ответил Илья и присел на деревянную скамейку. Солнце уже вышло и неплохо пригревало.

Старший научный сотрудник Отдела ЧС удивленно оглянулся на него, затем хмыкнул и пристроился рядышком.

— Что ты там говорил о значении этих самых петроглифов?

Семенов сел на свой любимый конек. Пусть ему не раз твердили о том, что с точки зрения науки — это пустые домыслы, но он верил тому, о чем шептались местные исследователи. Просто из ниоткуда подобные разговоры, как правило, не возникают.

— Ну, во-первых, следует сначала сказать о тех, кто шесть тысяч лет назад довольно грубыми инструментами создавал эти росписи. Представляете, камнем в гранит стукать часами? Тут какая сила и выдержка нужна?

Старший опричник флегматично заметил:

— Жизнь в те времена вообще была сложней.

— Тогда зачем её еще больше усложнять? Да, и насчет тяжести… Климат в те времена был теплее, как сейчас в Воронеже. Деревья росли лиственные, то есть и лето длиннее, и зима короче. Дичи и рыбы хватало. Иначе бы люди сюда не пришли и не жили такое продолжительное время.

— Считаешь, что они тут долго пробыли?

— Так это же не кочевники! Если есть пища, то сидели на попе ровно. Уровень моря был выше, и их поселение располагалось на самом берегу. А здесь кроме капища, где они поклонялись духам, имелось еще кое-что любопытное.