Принцессы не прощаются (СИ) - Левина Ксюша

  Спустя семь часов на свет появился мальчик, который должен был стать первым пациентом Симонова. Мальчика назвали Сашей, у него был недостаточный вес, и его поместили в бокс.

 Из всех участников ДТП важнее всего было добраться до пункта назначения именно Симонову, потому что, пока приехал неонатолог из другой больницы, мальчик Саша успел оказаться на грани жизни и смерти.

 ***

 — Это ни в какие рамки не лезет, — вздохнула Люся, глядя на красивый профиль Егора.

 — Что “это” и почему? — Лида ужасно хотела открыть окно, но боялась, что пациент простудится. От больничного воздуха её уже совсем мутило, она устала и хотела в душ.

 — Ну представь - эта дурная баба жива.

 — И Егор жив, — строго ответила Лида.

 — Да, но… пострадал. Я хочу, чтобы он уже прекратил отдыхать и открыл глаза. У него дофига дел, — Люся не плакала, ей популярно объяснили, что делать это никак нельзя, и она взяла просьбам, но выглядела всё ещё подавленной.

 Люсе не с чем было говорить о личном. Рассказывать про хулигана Макса, которого все кроме Егора не переносили на дух. Так что Люся была готова на всё, лишь бы добрый друг открыл глаза.

 — Давай не будем такого говорить, — глухим печальным голосом попросила Лида, — Все слова и мысли материальны… И мы должны говорить так, будто всё хорошо. Если даже это самообман — мне плевать, ясно? А ещё, принеси мне фен, плойку, бельё, платье и косметику. Я себя запустила! Он придёт в себя, а я сижу тут страшная. Не хочу.

 — Ты не входишь в свои платья, — скривилась Люся.

 — Значит, иди в магазин и купи что-то на пару размеров побольше или оверсайз! — прошипела Лида.

 Люся кивнула, поцеловала сестру в щёку и обещала всё принести как можно скорее.

 Оставшись с женихом наедине, Лида подошла к нему, легла рядом на койку и положила голову на его плечо. Так они могли лежать когда-то часами, но теперь он не обнимал её плечи. Лида вздохнула и стала перебирать край его футболки, мечтая, чтобы рука напряглась и прижала к себе ближе.

 — На чём я остановилась? — шепнула Лида, но Егор не ответил, — На том, как узнала, что ты Симонов Егор… Внук Льва Аристарховича, да?.. Продолжу, пожалуй.

За пол года до того

 Я сбежала от тебя и забилась в подсобку, которую переделали под гримёрку. Сидела там на кожаном диванчике и думала, как жить дальше. Я не решила, что ты плохой человек или вроде того, мне не было обидно, но я страшно испугалась. Ты и твой дед…, он так меня ценил и так хорошо относился. Как к родной. Помогал переводить Люсю в другую школу, когда взяла ипотеку на квартиру с подачи матери, повысил зарплату ровно на сумму ежемесячного платежа. И я могла жить без этих денег, меня все эти беды не беспокоили, но мне было жаль его доброго отношения. Он же ко мне как ко внучке, а я с его внуком… нерадивым.

 Я сидела поджав ноги и понимала, что при этом от тебя отказываться ну никак не хочу. И пусть никто никому ничего не обещал, мне до чёртиков было противно думать, что сейчас нужно уходить высоко задрав нос, потому что кто-то там обидится.

 Ты вошёл в гримёрку, сел передо мной у моих ног и положил широкие ладони на мои колени. И я будто почувствовала себя тебе принадлежащей. Показалось, что мои колени — твои, мои руки — твои. и ты точно знаешь, что с ними делать. И как не потерять меня знаешь, и доверять я тебе могу как себе.

 Ты улыбнулся и тронул меня за подбородок, чтобы подняла на тебя взгляд.

 — Ну что? Испугалась, что я Симоновский внук? — ты насмешливо это говорил, явно не придавал значения.

 — Да… я очень твоего… деда уважаю. И он очень хорошо ко мне относится.

 — Ну ты как будто оправдываешься. Тебя — никто не ругает и ругать не собирается. Это он старый дурак!

 — Не говори так, мне он нрав…

  Ты кивнул и переместил ладони с моих колен на ягодицы, проскользив при этом по бёдрам. Специально. Я почувствовала всё сквозь тонкий шифон и колготки.

 — Мне вот без разницы с кем он спит…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

 — Да ты что? — я засмеялась. — А ему, значит, не без разницы с кем ты?

 — Нет. Он наглый старик. И лезет в мою жизнь с пяти лет. Я читал медицинские журналы, а он менял их на “Форбс”. Не бери в голову. Даже если всё что он любит про меня рассказывать было бы правдой — мне без разницы. Я человек, а не бизнес-план. Мне вообще по-барабану, что и кто говорит. Мне нравится, что вчера был вызов к девушке у которой у дочки был ротовирус, так пока я объяснял её мамаше, что делать, а она истерила и била ногами, что ребёнок помрёт, девочка меня нарисовала. Знаешь, как красиво?

 Ты порылся в карманах и достал листочек с корявым рисунком на обратной стороне рецепта.

 — Чего тебе по жизни не хватает, если ты такой в себе уверенный? — спросила я, сворачивая рисунок и убирая к себе в карман. Платье было лёгким, но с двумя кармашками среди складок юбки.

 — Тебя, — ты усмехнулся. — Уверенности в окружающих. У меня не много людей, которым я доверяю, а на остальных пофиг… Я это не ванили ради, поверь. Просто есть люди-друзья, а есть люди-удовлетворители. Бабушка моя человек-друг, а дед человек-удовлетворитель. Люся человек-друг, это сразу видно, а за столиком со мной люди-удовлетворители.

 Они удовлетворяют мои потребности в общении, за то чтобы была скидка на бухло тут, лучший столик и компания. А общение… оно плюс минус со всеми одинаково. Думаешь эскортница не найдёт о чём умном с тобой поговорить? Они не тупые все… Просто за это платишь денежку. Вот и всё. Это нормально. Абсолютно! Кто-то оплачивает маникюр, кто-то массаж, кто-то секс… Так вот мне плевать, что думает обо мне эскортница. И плевать, что думает обо мне дед.

 — И сколько же у тебя людей-друзей?

 — катастрофически мало. Но они есть, — ты пожал плечами. — Я не хочу размениваться. Потому мне стало интересно поведётся ли на меня такая крошка, как ты…

 — Какая? Не нуждающаяся в чём-то? А вдруг со мной говорить не интересно?

 — С эскортницей поговорю!

 Я шибанула тебя по кудрявой голове и прижалась подбородком к твоей макушке, обнимая шею и царапая ногтями спину сквозь рубашку.

 — Слушай, оказывается обниматься можно так… по-разному. Прикольно, — пробормотал ты.

 — Нравится обниматься?

 — Ну это по-своему забавно. попрактикуем этот вид искусства некоторое время. Не хочу торопиться. Мне интересно пробовать что-то новенькое. Всё по-порядку…

 — А духи мои?

 — Сначала найдёшь А.П. и П.А, — рассмеялся ты, поцеловал мои губы один раз, второй, третий. По одному разу в удар сердца.

 Наш фирменный вид поцелуя.

 Всё по-порядку.

Глава семнадцатая. Дед твой, конечно, того...

 — Стыдно, когда видно!

 — Не поспоришь...

(Баб Мотя про стыд)

 Я стояла перед Львом Аристарховичем, как школьница на ковре у завуча по воспитательной работе. Было стыдно, грустно и страшно. Он смотрел на меня исподлобья, параллельно листая какую-то книгу, но мне казалось, что он это делает ради вида, а не из надобности. В общем и целом… зрелище печальное. Меня собирались отчитывать по полной.

 — Простите, — вздохнула я.

 — За что?

 — Не знаю, но вы так смотрите, что хочется извиниться, — я решила, что стоять до бесконечности нельзя и упала на стул для посетителей, — Ну правда, что такого страшного стряслось? Мы просто целовались…

 Я выглядела так, будто оправдываюсь перед отцом.

 — Иди и подумай о своём поведении! — усиливая комичный эффект сцены, заявил Лев Аристархович и тяжко вздохнул, — Ладно, я всё могу понять, но… Егор? Этот… шалопай! Этот бюджетник?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

 — Как вы так можете? Он же ваш внук!

 — И что? Это не делает его хорошим человеком и правильным парнем. Лида, я отношусь к тебе с уважением, и считаю, что это всё не очень хорошая идея. Поверь мне — он разобьёт тебе сердце. Помяни моё слово.

 — С чего вы это взяли? — я неуверенно барабанила пальцами по столешнице, опасаясь услышать что-нибудь шокирующее, — Вы… хорошо его знаете?