Одержимые сердца - Анна Морион
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не уверен. Мне нужно проверить расписание. Минуту. – Мартин достал из кармана джинс свой айфон. – Точная дата открытия уже оглашена?
– Десятое октября.
– Черт, я занят. Встреча с японским предпринимателем, – вздохнул Мартин, пряча айфон обратно в карман. – Как, насчет, перенести дату открытия?
– Думаю, тебе будет намного легче перенести встречу с японцем, чем мне – дату открытия. И что же тебе так от него нужно? – слегка раздраженно спросила я. Присутствие Мартина на открытии моей выставки мне было просто необходимо. Как кровь.
– Хочу открыть сеть заведений с польской кухней.
– Где?
– В Осаке и Нагои.
– Почему не в Токио? – поинтересовалась я.
– Чуть позже, если бизнес будет приносить хорошую прибыль. – Мартин довольно улыбнулся. – Но для друзей и родных все за мой счет.
– Что ж, тогда тот факт, что мы не едим их пищу – как раз тебе на руку. Представь, кучу Мрочеков и Морганов, объедающих тебя в три глотки каждый! – усмехнулась я. – Но ты меня расстроил, очень расстроил, Мартин.
– Прости. Эта встреча была запланирована еще два месяца назад, – извиняющимся тоном сказал мой брат. – Кстати, когда ты шла сюда, никто из подростков не просил номер твоего телефона? Не приняли тебя за свою?
«Ну вот, спросил-таки!» – насмешливо подумала я.
– Ахахах, как смешно! – Я слегка ударила его по плечу, а он, явно довольный своей шуткой, улыбался во весь рот. – А в тебя, наверно, влюблены все здешние старшеклассницы и студентки?
– Ну, не нужно так преувеличивать. Не все. Но мне частенько строят глазки. – Мартин умиленно заморгал глазами, пародируя тех несчастных. – Я никогда не спрашивал тебя раньше, но каков твой лимит на возраст?
Возраст жертвы.
Я задумалась, но не смогла определить точную цифру.
– А у тебя? – вместо ответа спросила я.
– Двадцать шесть.
– Так остро?
– Самое то – все еще молодое, но почти выдержанное.
– И что, прежде чем пить вино, ты прямо так и спрашиваешь: «Не сочтите за дерзость, любезный, огласите, будьте милостивы, свой возраст»? – с иронией спросила я.
– Очень редко. Но бывает. Ошибся лишь пару раз, но всего на год или два.
– С кем ты предпочитаешь пить?
– Я не сексист. Если вино достойно внимания, то к чему это? Но ты не ответила.
– Честно говоря, я даже не знаю. Я не спрашиваю их возраст, если только сами не говорят. Но со школьниками и студентами я не вожусь. Значит, где-то двадцать пять… Или, черт, вполне возможно, что я пила вино и со студентами, если они нарочно обманывали меня. Но это уже не моя вина. – Я пожала плечами и скрестила руки на груди. – Знаешь, кто спонсирует мою выставку? Брэндон.
– О, боги! За это ему низкий поклон и всех благ! – Мартин театрально захлопал в ладоши. Он вообще любил дурачиться. – А если серьезно, то я слышал, он самоотверженно занимается благотворительностью. Так же самоотверженно, как имеет смертных женщин.
– Пусть имеет, это его выбор. Или ты ему завидуешь? – пошутила я.
– О да, я полон зависти! Как мне теперь жить, зная, что за свои годы я ни разу не ласкал смертных девчонок? – Мартин наигранно вздохнул. – Вся моя жизнь идет коту под хвост! Сегодня же подцеплю кого-нибудь, обещаю.
«Ты никогда этого не сделаешь, мой дорогой. Я знаю тебя как свои пять пальцев. Только шутить ты и умеешь» – с милой улыбкой подумала я, прекрасно понимая, что его слова – всего лишь блеф. Ведь он презирает смертных. Как и я. Но я любила играть с ними, а Мартин такую игру считал извращением. Но если Брэндона и его страсть к смертным женщинам он находил смешной, то меня и мою страсть к ним он принимал. Естественно, ведь я – его сестра, и он любит меня, чем бы я ни занималась. Мой дорогой старший брат.
– А вот и луна, – тихо сказала я, подняв взор в небо.
Луна медленно выскользнула из-за стада темных, почти черных облаков и разлила свой божественный мягкий свет на землю. На Гданьск. На Мартина. На меня.
– Светила бы она вечно, моей благодарности не было бы предела. – Мартин тоже посмотрел на небо. – Какая красавица. Жаль, что неполная.
Мы с минуту молча созерцали бледный лик луны. В эту минуту умерло все: шум, море, люди, музыка. Лишь луна была жива. Ласкала меня, утешала. Будто гладила по щеке и шептала: «Будь сильной. Я всегда с тобой».
Что ж, луна, ты права. Я должна сказать Мартину. Ты дала мне силы.
Я взглянула на брата: он продолжал любоваться луной, и она отражалась в его глазах.
– Мартин, я должна сказать тебе кое-что. – Я тронула его за руку. Он перевел взгляд на меня. – Очень важное. Но это так трудно… Я ношу в себе эту тайну так давно…
– Что? – Он сжал мою ладонь, словно подбадривая меня.
Я открыла рот, чтобы наконец-то избавиться от своей тайны, выплеснуть эту ношу на брата. Поделиться самым сокровенным.
– Ты помнишь, на свадьбе Маришки… Было столько гостей, – тихо начала я.
– Да. Почти все наши.
– И… – Мой язык заплелся, а горло сдавило. – И я хотела переспать с Седриком.
– Только не говори, что ты влюбилась в него, – с полу насмешливой улыбкой бросил Мартин.
– Что? Нет! – Я даже рассмеялась от его догадки. – Но он был так… – Я вздохнула, вспоминая тот момент, когда увидела Седрика в тот день. – Божество на земле. Я захотела его, Мартин, понимаешь? А ведь он – почти мой брат.
– И это тебя смущает? Все восемь лет? – Мартин коротко рассмеялся. Довольно благодушным смехом.
– Но разве это – не верх извращения? – удивилась я его реакции.
Я считала, что он должен отбросить от себя мою руку, вскочить со скамейки и с криком «Мразь!» уйти куда глаза глядят. А он смеялся.
– Милая моя, Седрик – всего лишь брат мужа твоей сестры. И не больше. И, если ты с ним переспишь, никто не посчитает это извращением. И это – тайна века, которую ты мне обещала? – Он все еще посмеивался.
Я не смогла сдержать смех.
Да! Обещала!
Но моя главная тайна осталась при мне.
Я не смогла. Никто не должен знать. Никогда.
– Разве моя тайна не достойна твоего внимания? – иронично улыбнулась я.
Ложь. Отвратительная, гадкая, грязная ложь. Смятение. Стыд.
– Конечно, достойна. Но это нельзя назвать тайной. Но и постыдным тоже. Однажды я захотел Кристину Ванини, и это при том, что она замужем за одним из моих друзей.
– И что?
– И ничего. Я думаю, это было обычной влюбленностью, как было у тебя с Фредриком. А сейчас Кристину я вообще как женщину не воспринимаю. Она – часть Энтони. И все. – Мартин взял мои ладони в свои и с усмешкой взглянул в мое лицо. – Как ты думаешь, мы будем такими же, когда полюбим? Такими, как Маришка и Маркус? Миша и
