Земля сердечных мук - Клод Смит

Я устал от всех этих тревог и дискриминации и хотел выяснить, что можно сделать, чтобы все это прекратить. Люди пытались выжить меня с моей собственной земли. Юристы соседа требовали от меня различной информации: где я жил раньше, какой владел собственностью и т.п. Все эти сведения мои юристы считают несущественными для нашего дела. Люди писали обо мне грязные, мерзкие письма, полные ненависти, но когда мои юристы пытались получить одно из таких писем у местной газеты, они натолкнулись на отказ. Похоже, у всех есть права, кроме меня. Стоит мне открыть рот – и против меня возбуждается дело.

Представитель по Гражданским Делам заявил, что «поджог типи свидетельствует об имеющихся в данном районе беззакониях» и что для «защиты индейцев на территории резервации нужна твердая рука».

Беспорядки и дискриминация были одной из проблем, обсуждавшихся во время встречи. Другая проблема касалась юрисдикции, вопроса о том, кто же имеет право решать нашу тяжбу.

Что касается беспокойства в городе, заявил представитель городского управления, то это «всего лишь споры между соседями». Он не может «отвечать за то, что думают друг о друге соседи». Однако Координатор по Делам Индейцев сказал, что проблема значительно глубже: в его контору уже больше полутора лет поступают звонки от жителей Трамбулла, и он чувствует, что в городе создалась напряженная обстановка.

Что же касается юрисдикции, то, по словам представителей Генерального Прокурора штата Коннектикут, резервация, как и парки, находится в юрисдикции штата. Однако индейцы из ДАМ сказали: нет, резервация – «объект самостоятельный».

Хотя обсуждались все проблемы, но решений принято было немного. И я сказал: «Я не Мартин Лютер Кинг. Если вы причините мне зло, кто-нибудь обязательно пострадает».

Вскоре после этого состоялась другая встреча -только соседи, члены нашего племени и Координатор по делам индейцев. Соседи добивались ответа, является ли наша резервация аутеничной. Имею ли я право здесь жить. На оба эти вопроса Координатор по делам индейцев ответил утвердительно.

Жителям города известно, что это резервация. Один из граждан, работающий в городе, является родственником семьи, упомянутой в дневнике Уильяма Шермана. Работая в городе Трамбулл, этот человек подписывал показания, утверждавшие, что это действительно резервация.

Раньше я уже проходил через подобный допрос, чтобы попасть в Совет по Делам Индейцев, и теперь я опять должен был проходить через то же самое. Встреча была хорошей, но соседи не были удовлетворены. Они продолжали выискивать способы, как от меня избавиться. Тогда я подал жалобу на угрозы по моему адресу и беспорядки в Комиссию по Правам Человека. Я рассказал, что жители в Трамбулле пытаются выжить меня с индейской земли. И получил ответ, что мое «обвинение не входит в их юрисдикцию», что гражданский закон 53-35 на меня не распространяется, так как я живу в резервации и не плачу ни налогов, ни ренты. Моя жалоба, сообщили мне, «по-видимому, является делом гражданским» и посоветовали обратиться к юристу.

После этого я написал письмо Ричарду Блументалю, Генеральному Прокурору США Департамента Юстиции в Вашингтоне, федеральный округ Колумбия. Я сообщил о судебной тяжбе с соседом, рассказал о дискриминации и беспорядках. Сказал, что мне отказано в моих гражданских правах и я хочу начать действовать через суд.

Мистер Блументаль прислал мне ответ. Его письмо находится в нашем музее вместе с другими документами, относящимися к этому делу. Мистер Блументаль сообщил, что «не может определить, подлежат ли дела, подобные моему, юрисдикции его департамента». Департамент Юстиции США не может решить, кто за что отвечает!

Вопрос о юрисдикции хоть кого доведёт до бешенства. На всех встречах, которые у нас были с представителями местных, федеральных властей и властей штата, Координатор по Делам Индейцев говорил об «общей» или «смешанной» юрисдикции. Племя обладает юрисдикцией в резервации, город обладает криминальной юрисдикцией, а штат – административной. Все эти юрисдикции частично совпадают, но границы их действия не ясны.

Американские индейцы стали гражданами США согласно специальному закону, принятому в 1924 году. И, по словам одного из моих юристов, «таким образом, по-видимому, обладают всеми конституционными правами, предоставляемыми остальным нашим гражданам». В том числе и правом защиты личности. Но, как говорит мой юрист, «Проведение этих прав в жизнь – совершенно другое дело».

Юрисдикция не ясна. Права индейцев не ясны. Никто не знает, как поступать в этих случаях…

Глава 25

В том месте, где раньше стояло сгоревшее типи (между проездом и фундаментом бревенчатого дома) теперь находится так называемый «очажный круг». Он используется в индейских обрядовых церемониях. Очажный круг символизирует центр жизни.

В центре очажного крута есть небольшое углубление, выложенное камнями, где во время церемонии горит священный огонь. Шаман ходит вокруг огня и обращается к людям, которые сидят, образуя большой круг за рядом камней.

То же самое происходит, когда курят священную трубку. Дым поднимается вверх к Создателю.

Индейцы и белые люди часто курили священную трубку вместе. Так было, когда заключался договор. Для нас священная трубка всё равно что Библия для белого человека. Соглашение, скрепленное курением священной трубки, нерушимо. К такому соглашению индейцы относятся с почтением. Но не белые люди. И не раз проливалась кровь.

Кровь пролилась и на этой резервации. Но то была кровь белого человека. Не индейца.

Однажды вечером после поджога типи сюда с рёвом подкатила банда мотоциклистов. Я спал в сарае. Мой сын Кении был на страже. Он разбудил меня, и по его виду я понял, что он очень напуган.

Один парень из них был пеший. Он стал ругаться, оскорблять меня и угрожать. Сначала заговорил про какой-то украденный мотоцикл. Потом сказал, что это его банда подожгла типи. Он кричал, что они взорвут сарай и вышвырнут нас из резервации.

Я сказал, чтобы он заткнулся и убирался вон. Но парень не послушал.

Я думаю, люди вокруг знали, что происходит, потому что в домах горел свет, и из окон высовывались головы. Однако случилось так, что я больше не стал терпеть издевательства. Когда парень не захотел убраться, я выстрелил из ружья. Мои юристы предупреждали, чтобы я не стрелял, но случилось так, что я был вынужден сделать этот выстрел.

Я стрелял не для того, чтобы убить. Я только хотел показать, что могу постоять за себя. Огни в домах сразу погасли, и головы исчезли. Тогда я послал сына вызвать полицейского, чтобы отдать свое ружье. Полицейские пришли и стали расспрашивать, что случилось. Я рассказал.