Танец на раскаленных углях - Александр Сухов

Гномы практически безвылазно сидели в своих каютах. За все это время я видел короля на палубе раза два или три. Пару раз мы с Фариком заходили к старине Брюсу, и заканчивались эти визиты всегда одним и тем же, а именно – грандиозной попойкой, после которой у меня и мага еще сутки болели головы. Впрочем, и без нас ветеран не скучал. Он тесно сошелся с парочкой своих соплеменников – таких же выпивох, как и сам, и время от времени из его каюты доносились пьяные крики – может быть, ребята пели, а может быть, тузили друг друга по чем ни попадя. Гном без выпивки и хорошей драки – не гном, за редким исключением, разумеется.

Брюс даже не вспомнил о финальном матче Кубка континента и ко времени трансляции надрался в дымину. Все мои потуги привести компаньона в чувство не увенчались успехом. Может быть, это и к лучшему – опасаюсь, что гном не смог бы пережить позорный разгром своей любимой команды и от расстройства выбросился бы за борт. Моему ликованию не было предела: «Мустанги» сделали «Пум» с феноменальным счетом – 5:2. Давненько столь престижная награда, как Кубок континента, не доставалась нормандским футболистам. После знаменательной победы все мои соотечественники с криками и песнями дружно вывалили на палубы и всю ночь веселились, не давая спать остальным пассажирам. Впрочем, мне и Эллине они нисколько не мешали – раньше пяти-шести утра мы с ней все равно никогда не засыпали.

Вечером на седьмой день путешествия в моей каюте раздался телефонный звонок. Мы с подругой, как обычно, валялись в постели и обсуждали волнующую тему – куда отправиться, чтобы с пользой провести остаток вечера и половину ночи. По большей части говорила девушка, она предлагала варианты и тут же отметала их, иногда мне удавалось вклиниться в ход ее рассуждений, но мои робкие предложения ни разу не были восприняты ею всерьез.

Звонил Матео. Король потребовал срочно явиться в его каюту всему личному составу и попросил меня наведаться к «старому алкашу» и в любом состоянии притащить его на совет.

– Нахрюкался скотина – трубку не поднимает! – возмущению монарха не было предела. – Ты, Коршун, с ним особо не церемонься, если будет кочевряжиться, дай пару раз по репе! Я нисколько не огорчусь.

Оставив подругу строить планы на будущее, я оделся, чмокнул ее в носик и, пообещав вскорости вернуться, вышел в коридор…

Через десять минут вся наша группа, не исключая Злыдня, вольготно расположилась в гостиной королевского суперлюкса. Пес непонятным образом почувствовал важность предстоящего разговора и увязался за мной сразу после того, как я с Брюсом под мышкой вышел из пропахшей перегаром и табачным дымом каюты компаньона.

– Фарлаф, можешь привести этого в чувство? – Матео брезгливо указал пальцем на неподвижное тело, свернувшееся калачиком на диванчике.

– Ваше Величество, я боевой маг, а не какой-нибудь лекарь! – гордо заявил Фарик.

– Основы магии жизни должен знать каждый, даже… некромант, тем более боевой маг! – назидательно заметил гном. – Их на первом курсе изучают, если я не ошибаюсь. Или все-таки ошибаюсь?

– Никак нет, – маг опустил глаза, – учил, но…

– …забыл, конечно, – король перебил юношу, затем совсем не зло проворчал: – За время моего обучения ничего не изменилось: зачет сдал, и можно расслабиться – прочь из башки все лишнее! Ладно, попробуем воскресить его старыми, проверенными средствами.

Матео открыл бюро и, покопавшись немного, извлек оттуда стеклянный сосуд литровой емкости, наполненный какой-то жидкостью темно-бурого цвета. Когда он его откупорил, по каюте разлился знакомый до боли запах, от которого мой желудок начал спазматически сокращаться, и роскошный ужин, съеденный за пару часов до этого, настойчиво потребовал, чтобы его выпустили наружу.

Все-таки мне удалось не опозориться перед королем, а главное – не пасть так низко в глазах ученика. Бесцеремонно схватив со стола бутылку минеральной воды, я пальцами сорвал с нее металлическую пробку и прильнул губами к горлышку, задрав голову.

– Гномий эликсир! Предупреждать надо, мастер! – немного отдышавшись, возмущенно воскликнул я. – У меня еще с момента первого употребления обнаружилась устойчивая аллергия не только к вашему универсальному лекарству, но и к его запаху.

– Да!.. Хлебнул ты тогда одним махом пол-литра, нечего было жадничать, а теперь смотрите, люди добрые, аллергия у него обнаружилась!

Плеснув в стакан немного эликсира, Его Величество похлопал по плечу спящего.

– Пить будешь?

– Всегда! – не открывая глаз, прохрипел Брюс. Затем он с величайшим трудом принял вертикальное положение, продрал глаза и мутным взором обвел присутствующих. – Наливай!

– Уже готово! – Матео подал ветерану стакан.

– За здоровье короля! – провозгласил Брюс и одним махом влил в себя жидкость.

Гном попытался сразу же провалиться в уютное небытие, но не тут-то было. По собственному горькому опыту я знал, что коварное зелье начинает действовать мгновенно и сокрушительно.

Компаньона затрясло, дыхание его участилось, крупные капли пота выступили на побледневшем лице. Брюс застонал, широко распахнул глаза, с которых постепенно начала сползать пелена алкогольного тумана. Через пять минут перед нами сидел уже другой – абсолютно трезвый гном. Он недоуменно хлопал глазами и рукавом вытирал лицо.

– Иди, умойся, горе-алканавт! – сердито приказал Матео, глядя на Брюса, как на врага народа.

– Сам знаю, что мне делать! – хмель еще неокончательно выветрился из головы пьяницы, поэтому он и рискнул перечить монарху. – Будут командовать тут всякие!

Как ни странно, незамедлительного наказания не последовало. В глазах короля заиграли веселые искорки, и он, схватившись за живот, едва не покатился со смеху.

Обиженный Брюс плюнул в сердцах, вскочил с дивана и пулей помчался в ванную комнату.

Я поинтересовался у гнома, чем вызвана столь необычная реакция на дерзкое поведение подданного.

– Да так, Коршун, молодость вспомнил. Брюс, как был мальчишкой два с лишним столетия назад, так им и остался. Однажды, когда мы были еще пятнадцатилетними юнцами, умудрились спереть из кантины ящик бренди. Много ли нам тогда было нужно, чтобы дойти до положения риз. В таком виде мы случайно попались на глаза моему папочке. Тот, хоть и сам любил приложиться ко всему, что булькает, шипит и горит, единственное свое чадо воспитывал в строгости и до совершеннолетия ничего крепче пива не позволял отпрыску употреблять внутрь. Так вот, этот Брюс в пьяном виде умудрился наговорить тогдашнему королю столько дерзостей, что при всей мягкости характера моего батюшки получил двадцать пять полновесных плетей. Согласитесь, наказание для ребенка, даже по гномьим меркам, слишком суровое? Не пошла наука на пользу, вы и сами могли убедиться.