Лед. Чистильщик - Павел Корнев

Почему же тогда руководство института именно этими районами интересуется, а не другими? Вопрос.

Бросив ломать голову над неразрешимой из-за нехватки информации загадкой, я задернул шторы и отправился на кухню. Какое-то время медитировал, созерцая пустой холодильник, затем вернулся в комнату и принялся развешивать по шкафам одежду. После немного помаялся, не зная, чем себя занять, так ничего и не придумал и завалился спать.

День непростой выдался, отдохнуть лишним не будет.

Только вот толком выспаться не получилось. Ближе к полуночи резко очнулся и сразу понял, что больше не усну. Почему – непонятно, просто не усну, и все.

Очень уж на душе маетно. Стоит лишь зажмуриться – и комнату немедленно заполняет тьма, а по углам начинают клубиться непроглядно-черные тени, не имеющие ничего общего с ночным мраком.

Бесформенные пятна темноты и злобы медленно стягиваются в кольцо и…

…и тут я всякий раз открывал глаза.

Страшно. Караул просто как страшно.

Я поднялся с дивана, проверил входную дверь, ушел на кухню. Задумчиво поглядел на бутылку с коньяком, но пить не стал и вместо этого отпер сейф. Близость оружия немного успокоила, но лишь – немного.

Глупо рассчитывать, что картечь остановит сотканных из сновидений и ночных кошмаров чудовищ.

Из сновидений? А из сновидений ли?

Когда начинаются подобные непонятности, попробуй разберись с ходу, пустой страх на тебя накатывает или это лишь отголосок реальной угрозы.

И значит, дробовик из сейфа лучше достать. Потому как будь ты хоть обычный человек, хоть исчадие Стужи – снаряженный серебром патрон двенадцатого калибра спуску не даст. А у меня таких пятьдесят штук припасено: половина по гнездам тактического подсумка распихано, остальные в коробке своего часа дожидаются.

Дорого, конечно, но мне их не в тире жечь; лежат и лежат, есть-пить не просят. Инвестиции в будущее практически.

Переложив ружье на диван, я подошел к окну, прислушался к гомону веселившейся во дворе соседнего дома молодежи и немного успокоился.

Какая магия, какие тени? Это всего лишь нервы. Просто нервы да постпохмельная маета.

И, прогнав пустые страхи, я уселся на диван, потер зудевшее предплечье…

Предплечье?!

Вскочив на ноги, я включил верхний свет и увидел, что татуировки и шрамы вновь почернели. Вот ведь! Схватил мобильник, открыл сообщение с графиком работы портала и понял, что корежило меня неспроста: минут пять назад открылся портал в Приграничье.

Но откуда такая чувствительность? Почему до меня вообще колебания магических полей докатились? Или…

…или где-то поблизости расположен очередной сверток?

И тут спать расхотелось окончательно!

Я вскочил с дивана и заходил из угла в угол.

Что делать? Что мне теперь делать?

Плюнуть на все и лечь спать? Так не усну. Да и чревато оно. Если те самые псевдоразумные энергетические аномалии меня учуют, запросто могут попробовать из свертка дотянуться.

Получается, надо собирать вещички и съезжать от греха подальше?

Как вариант – вполне. Только ночь на дворе, да и какой смысл убегать, если завтра так и так в сверток лезть? Не проще ли… слегка прибраться здесь, что ли, и спокойно жить дальше? Заодно и местную аномалию на карту нанесу.

Прикидывая, как ловчей всего с помощью подручных средств организовать зачистку прилегающей территории, я подошел к входной двери и посмотрел в глазок. Никого и ничего. Осторожно ступил на лестничную клетку – аналогично. А между тем ощущение некоей неправильности так в спину и подталкивало.

Иди и проверь! Иди…

Противиться инстинктам я не стал. Запер дверь и, как был в трусах и тапочках, сбежал на первый этаж. Замер у почтовых ящиков, прислушиваясь к собственным ощущениям, но не уловил ровным счетом ничего подозрительного. А между тем беспричинная – а беспричинная ли? – тревога продолжала нарастать.

Я настороженно спустился к входной двери, и сразу по голым ногам потянуло неприятной стылостью. И потянуло не с улицы, потянуло из подвала.

Очень интересно, просто очень…

Я попятился назад, а потом развернулся и в один миг взлетел на второй этаж. Заскочил в квартиру, задвинул засов и, скинув тапки, начал торопливо одеваться. Штаны из плотной джинсовой ткани, футболка, штормовка. Вместо кед вытащил из обувной коробки прочные экковские ботинки на толстой подошве. Зашнуровал, прошелся по комнате – порядок.

Тактический «раскладывающийся» подсумок прицепил на ремень, ремень сумки c запасным боекомплектом перекинул через плечо. Складной нож сунул в один карман, запасной литиевый аккумулятор для подствольного фонаря в другой.

После взял дробовик, работая цевьем, опустошил его подствольный магазин и вместо обычной картечи принялся вставлять патроны с серебром.

Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь.

Сунув восьмой патрон в ствол, я сдвинул цевье вперед и перевел ружье в полуавтоматический режим. Подумал-подумал и рассовал по карманам штормовки пару пластиковых бутылочек со святой водой.

Обработать подвал в превентивных целях вовсе не лишним будет. Не каждую же ночь в нем зачистки устраивать.

Настроив громкость активных наушников так, чтобы не отвлекал звук собственных шагов, я завернул дробовик в скатерть и вышел на лестничную клетку. Никого не повстречав в подъезде, спустился на первый этаж и толкнул дверь в подвал.

Вот так просто – взял и толкнул. И как ни странно, она легко распахнулась, будто и не было ржавого навесного замка, лишь руку потусторонним холодом заморозило.

Размотав ружье, я снял его с предохранителя и включил ЛЦУ. Осторожно ступил на уходившую вниз лестницу и утопил прорезиненную кнопку подствольного фонаря.

Пронзительный луч яркостью в шестьсот люменов вмиг разорвал непроницаемый вроде бы мрак и высветил пыльные пучки проводов, ржавые трубы и влажные неоштукатуренные стены.

Ничего необычного, ничего странного. Подвал как подвал.

Вот только откуда-то издалека доносился тоненький плач, железное звяканье и шарканье тяжелых шагов. Пахло сыростью и застарелой болью.

Спустившись вниз, я медленно двинулся по коридору и неожиданно понял, что подвал давно уже живет своей жизнью и он вовсе не рад незваным гостям.

Не знаю откуда, просто понял – и все.

И потому, когда луч фонаря на миг завяз в сгустившемся мраке, я не колебался ни мгновения и сразу потянул спусковой крючок. Приклад толкнулся в плечо; дульная вспышка лизнула непослушную тень и разорвала ее в клочья.

И сразу со всех сторон – крики, стоны, смех…

Шаг в сторону, оборот и зеленая точка целеуказателя увязла в отлипшем от стены черном силуэте.

Выстрел! – призрак корчится объятой огнем фотопленкой и стремительно сгорает серебристым пламенем. Спиной в бойлерную – и заряд картечи сшибает с потолка непонятную тварь, затаившуюся среди труб. Гильза, подскакивая, еще катится по бетонному полу, а сзади уже доносится чей-то плач и холодит затылок мертвое дыхание.

Крутнулся на месте, пальнул в упор. Смазанная детская фигура исчезла в сполохе искр; я прижался спиной к ржавым прутьям одной из расставленных вдоль стен железных клеток и, пользуясь кратким мигом передышки, дозарядил дробовик.

Серебро и огонь. Огонь и серебро.

Бойтесь, суки!

Но тени не боялись. Гул все нарастал и нарастал, шарканье бесчисленных подошв сливалось в монотонный шорох, а трубы изгибались, силясь вырвать из стен проржавевшие крепления. Призраки слились в единую угольно-черную сущность, и та заполонила собой весь подвал.

Выстрел! Выстрел! Выстрел!

Дробовик три раза харкнул огнем, но тьма лишь слегка задрожала, принимая в себя серебряную картечь. А в следующий миг затрещал бетон, будто обратно из преисподней в мир живых рвались захороненные под полом мертвецы.

Этого еще не хватало! Ну что за мода такая – старые кладбища застраивать?!

Я судорожно выхватил из кармана пластиковую бутыль, скрутил крышку и выплеснул святую воду прямиком в подступавшую тьму.

Ух как взвыло! Будто не водичкой, а напалмом брызнул!

Сотканная из теней тварь в один миг рассыпалась на отдельные лоскуты; проклятые души тотчас метнулись прочь, и я вновь открыл огонь. Шагал по коридору, дозаряжал ружье, ловил веселым зеленым огонечком лазера плоские, словно вырезанные из самого пространства силуэты и жал спусковой крючок.

Бах! Бах! Бах! – как на тренировке мишени дырявил.

Бах!

А потом тени бесследно развеялись, и вместе с тенями сгинула эйфория.

Мать, мать, вашу ж мать!

Вернувшись в бойлерную, я поднял с пола полупустую бутылочку и опрыскал помещение остатками святой воды. Не скупясь, обработал стены, трубы, ржавые прутья клеток и перепачканные бурыми разводами засохшей крови кандалы в них. И там, куда падали брызги, бетон и железо словно утрачивали часть своей материальности. Все начинало казаться ненастоящим, простым мороком, и не более того.