Муранча - Руслан Мельников

А, скорее всего, Приблажный никого не видел вовсе. Или приглючилось ему просто, что видел. Так есть ли смысл верить больному на голову Тюте, который разносит по метро глупые байки?

Нет никакого смысла. Нет! Илья наматывал на себя спальник мертвого сталкера, как кокон, и пытался убедить себя в том, что смысла нет.

Не получалось…

Все в его рассуждениях вроде было верно, все было так убедительно, но почему тогда окончательно утрачен душевный покой? И почему голос Оленьки снова нашептывает ему из темноты о синей ветке.

— Идти тебе нужно туда, Илюшенька. Там разберешься во всем. Успокоишься. И сам спасешься. И нам там будет не так страшно.

— Да, папа, уходи, — присоединяется к Оленьке Сергейка. — Я боюсь. Здесь страшно.

«Уйду, — твердо решил Илья. — При первой же возможности уйду».

Возможность такая представилась даже раньше, чем он рассчитывал. Намного раньше. Собственно, это и не возможность была даже, а полное отсутствие выбора.

— Тревога! — донесся снаружи чей-то всполошный вопль.

Вой мощного ревуна огласил станцию. Снаружи хлынули крики и топот.

Илья выкатился из палатки и едва не попал под ноги мечущихся в полутьме сельмашевцев. Многие были при оружии. Никто ничего не понимал. На станции царила паника. Туда-сюда метались огни факелов и фонарей.

«Взять автомат?» — промелькнуло в голове. Но какой прок от автомата без патронов? А патроны на Сельмаше выдает Инженер. И где его искать в этой суматохе?

Илья решил пока оставить бесполезный калаш в палатке.

Первым делом он бросился к гермоворотам. Но нет, там вроде все нормально. Ворота — целы. Значит, дело не в муранче. Значит, самого страшного не случилось.

Вскоре стало понятно, что основная движуха происходит возле орджоникидзевского туннеля, через который сельмашевцы не так давно вытурили Тютю. Люди вбегали в туннель и выбегали оттуда. Может, Приблажный вернулся? Но вряд ли его появление могло наделать столько шума.

Илья заметил Бульбу. Бросился к нему. Перехватил.

— В чем дело, Бульба?!

— Дрезина с Орджоникидзе, — выдохнул усач. — Беженцы!

— Какая дрезина? — не сразу сообразил Илья — Какие беженцы?

— Муранча прорвалась! — выпучив глаза, крикнул ему в лицо Бульба. — Муранча в метро!

Бульба вырвался, побежал куда-то. За чем-то.

Илья остался на месте.

Все-таки прорвалась! Хотя и не там, где ждали. Все-таки самое страшное произошло…

Оцепенение длилось недолго. Вскоре Илья был в орджоникидзевском туннеле возле решетки.

У стены в ржавой банке-подсвечнике горела почти ничего не освещавшая свечурка часовых. Но темноту за железными прутьями рубили лучи нескольких фонарей, и Илье удалось кое-что разглядеть.

С той стороны в решетку уткнулась легкая ручная дрезина, сошедшая с рельс. Судя по всему, дрезина таранила преграду, но безуспешно.

Решетка выдержала удар. Лишь пара погнутых прутьев свидетельствовала о столкновении. Туннельная решетка по-прежнему была запертой. Прямо перед ней неровной шеренгой выстроились сельмашевские автоматчики с калашами наизготовку. Оружие было направлено в сторону туннеля. За спинами стрелков с кем-то яростно переругивался Инженер.

С противоположной стороны перегородки кричали люди. Кричали громко, с надрывом, срываясь на визг. Там было двое или трое мужчин, с полдесятка женщин и вроде бы два плачущих ребенка.

«Орджоникидзевские, — понял Илья. — Беженцы». Удивительно, как столько народу уместилось на маленькой дрезине, лишенной пассажирской вагонетки. Хотя могло оказаться и так, что на спасительную дрезину забралось еще больше людей, но остальные пассажиры потерялись по пути.

Откуда-то из глубин туннеля докатывалось эхо отдаленных выстрелов. Стрельба, впрочем, быстро затихала. Похоже, муранча действительно прорвалась в метро и двигалась на Сельмаш.

— Ах вы, ироды! Сволочи! — доносился из-за решетки истеричный женский вопль. — Пусти-и-ите!

— Ма-а-ама-а-а! — кричал перепуганный ребенок.

— Открывайте, суки! — тряс решетку парень лет двадцати.

Другой орджоникидзевец — крепкий мужик в возрасте — молча и яростно колотил по толстым железным прутьям автоматом. Видимо, все патроны уже были расстреляны, и ни для чего другого калаш больше не годился.

От сильных ударов автоматный приклад разлетелся в щепу.

— Назад! — Сельмашевские тыкали стволами между прутьев. — Всем отойти от решетки! Стрелять будем!

— А я говорю, мы им не откроем! — орал на кого-то из своих подчиненных Инженер. — Откроешь одним — попрут остальные. Потом не закроешь.

— Там же дети! — Кажется, это был голос дяди Миши.

— У нас здесь тоже дети! Может быть, муранча только и ждет, чтобы мы открыли!

— Инженер, ты не прав!

— Молчать!

— Ма-а-ама-а-а! Ма-а-ама-а-а! — все плакал и плакал с той стороны решетки ребенок.

Илья уже понял, что к чему. За орджоникидзевскими идет муранча, а сельмашевцы боятся впустить мутантов вместе с беженцами на станцию. А ключи от решетки — только у Инженера. И, похоже, по доброй воле он отдавать их никому не собирался.

Илья начал проталкиваться к нему.

— Дополнительный вооруженный заслон сюда! — командовал Инженер. — Готовить станцию к эвакуации. Брать самое необходимое. Оружие, боеприпасы, свечи, батарейки, воду, еду, топливо… Поставить на рельсы эвакуационную дрезину.

Два человека бросились из туннеля выполнять приказ.

Илья подошел к начальнику Сельмаша.

— Инженер, дай ключи.

Инженер скользнул по нему невидящим взглядом.

— Или сам людей впусти, пока не поздно, — предложил Илья.

В глазах Инженера появилось осмысленное выражение.

— Ты так любишь людей? — фыркнул он. — И с каких это пор бирюк Колдун воспылал любовью к роду человеческому? Тюти наслушался, что ли?

Илья поморщился. Нет, людей он не любил, но кое-чего в них попросту не переносил…

— Я не люблю крыс среди людей, — процедил Илья. — Открой решетку, Инженер.

— Отвали.

— Не уподобляйся Саперу.

— А ты на меня не наезжай, Колдун, не надо! — зло прошипел начальник Сельмаша. — И не путай божий дар с яичницей. Ваш Сапер бросил станцию и сбежал. А я должен сохранить своих людей.

Все верно. Своих Инженер не бросал. Своих он сохранял.

— А чужих? — спросил Илья.

— Каждый сам за себя. И каждая станция — тоже.

— Как говорил Тютя?

— Да пошел ты…

Времени было в обрез, и тратить его на пустопорожние разговоры — нельзя.

Илья шагнул ближе, сокращая дистанцию. Чуть пригнулся. И — р-р-распрямился.

Кулак хрустко впечатался в подбородок Инженера. Точный апперкот свалил начальника станции с ног и вырубил его на некоторое время.

Все прошло быстро, неожиданно, под шумок. В общей суматохе и полутьме никто толком даже не понял, что случилось. Автоматчики и прочие сельмашевцы в момент нападения на Инженера либо смотрели за решетку, либо бестолково суетились вокруг. А если кто и видел, что произошло, то от изумления и растерянности попросту не успел ничего предпринять.

Илья, нагнувшись над Инженером, взял связку ключей и, молча растолкав автоматчиков, протиснулся к решетке. На глазах у ошалелых сельмашевцев он вставил в замочную скважину первый попавшийся ключ из связки. Повезло: ключ подошел. Замок щелкнул. Помятая дрезиной решетка со скрипом отворилась.

— Быстро! — Илья мотнул головой орджоникидзевским.

Тех не пришлось упрашивать дважды. Толпившиеся у дрезины люди — всего около десятка человек — проскользнули на территорию Сельмаша.

Больше за решеткой не было никого.

— Закрывай! — простонал за спиной пришедший в себя Инженер. Открытая решетка сейчас волновала начальника станции больше, чем тот факт, что кто-то посмел поднять на него руку. — Скорее закрывай, Колдун!

«Быстро очухался», — отстраненно подумал Илья.

И захлопнул решетку. Провернул ключ. Вот и все дела.

— Ты что это себе позволяешь?! — Инженер уже стоял перед ним, потирая оцарапанную скулу. — Ну-ка дай сюда!

Он вырвал из рук Ильи связку ключей. Глаза Инженера горели от едва сдерживаемой ярости. Сельмашевцы стояли вокруг плотной угрюмой стеной. Автоматчики держали на прицеле и Илью, и беженцев. Во взглядах хозяев станции читались страх и ненависть. Гремучая смесь вообще-то. Один только дядя Миша неодобрительно качал головой, глядя на соратников.

Орджоникидзевские сбились в кучку. Мужчины смотрели исподлобья. Женщины всхлипывали. Дети — действительно, среди беглецов были два ребенка — тихонько скулили.

— Надо было их в туннеле оставить, — процедил кто-то из сельмашевцев.

— Правильно! Надо было! — тут же сыскалась группа поддержки. — Сами запустили муранчу в метро — сами пусть бы и расхлебывали.