Сказки о рыбаках и рыбках - Владислав Крапивин

“С-свобода печати”, — сказал Валентин. Однако было уже легче. Он малость оттаял. Сел за работу и сдал в книжную редакцию картинки для сказочной повести “Леший по прозвищу Леший-с-вами”. И опять стал появляться в “Репейнике”. Там уже заканчивали “Новые приключения Робинзона”. А кроме того, он вернулся к своей “самой задушевной” работе — к “Сказке о рыбаке”. Вернулся, хотя с этим любительским фильмом у него в свое время хватило приключений. Сейчас он делал все вручную, без компьютера. Не спеша, для себя… Опять начал с интересом приглядываться к серьезным светлоголовым ребятишкам восьми-девяти лет, отыскивая в них живые черты главного героя — маленького Князя. Потому и согласился, кстати, поехать в “Аистенок”, надеялся и там поглядеть “князиков”. Таких, правда, не оказалось, но все же он не жалел, что приехал. Еще больше оттаял душой… Кто же знал, что все кончится так скверно? Вчера этот гад Мухобой, сегодня — Абов…

Но, с другой стороны, не судьба ли это?

А Семен Семенович Абов еще раз крутанул барабан “бергмана” и вернул револьвер Валентину.

— Конечно, он не понадобится. Но держи для спокойствия. Только мальчишкам не давай играть…

— Не учи ученого.

— Да я так, не злись… — Он вдруг полез во внутренний карман и… достал еще один диктофон. Крошечный. Усмехаясь, вынул кассету размером с пачку бритвенных лезвий. — Держи. На память о нашей беседе. И в доказательство, значит, этого… чистоты намерений.

— Ну ты жук, — с досадой одураченного новичка выговорил Валентин. — А может, у тебя и третий куда засунут?

— Не, — заухмылялся Абов, — третьего нету. Вот только это… — Он полез в задний карман и вытащил плоскую хромированную фляжку. Свинтил стаканчик. — Польский, пять звездочек… Ты из колпачка, я из горлышка. За успех. Давай, а?

— Черт с тобой, давай, — грустно сказал Валентин. И покосился на окно, там среди мокрых зарослей то и дело маячил Сопливик.

Неоконченное кино

1

Поужинали в тот день поздно. Потом разожгли костер. И не на обычном месте, не на костровой площадке, а на поляне прямо перед главным домом — “штабом” лагеря. Сделали это, как бы показывая: мы теперь здесь единственные хозяева и никто нам ничего не запретит.

У огня собрались все, кого оставили в лагере. Были здесь, конечно, те, кто стоял в карауле у флага, был Илюшка Митников. А еще — две девочки. Большая уже, лет четырнадцати, Алена Матюхина и ее семилетняя сестренка Настя. Настюшка. Спокойно-веселое существо с мальчишечьей стрижкой и золотистыми сережками-шариками. (“Как ей в интернате разрешили сережки?” — удивлялся про себя Валентин.) На “энэлошную” поляну девчонки не ходили, книгу им инопланетяне тоже не показывали, все это были сказки. “Помаячили среди бурьяна, показали что-то квадратное с огоньком и пропали. А мы перепугались”, — разъясняла добродушная Алена. Их тем не менее оставили: считалось, что они все равно контактеры, которым нужен карантин. Сестры не огорчились. Как и все интернатские, по дому они не скучали. Главное, что их двоих не разлучили, а жить все равно где. Здесь даже интересно.

К досаде Валентина, был оставлен в лагере и Ласьен с двумя приятелями. Впрочем, вели они себя послушно, хотя держались в сторонке…

Сперва-то набралась большущая группа “карантинщиков” — человек тридцать. Но надо отдать должное Мухобою — он ловко отсортировал истинных контактеров от тех, кто лишь хвастался походами на “космодром” и знакомством с пришельцами. Кстати, вел себя Мухобой как ни в чем не бывало, только старался не оставаться один на один с Валентином. Бойко распоряжался посадкой в автобусы и зорко следил, чтобы не остались в лагере добровольцы… Впрочем, одного добровольца оставили — Сопливика. Он заявил, что не раз бывал на космической поляне, и привел, видимо, такие веские доказательства, что Марина в конце концов занесла его в список одними заглавными буквами.

— На фиг он тут нужен. Вонять только, — сказал Ласьен.

Валентин посмотрел на него, и тот утих. У Сопливика Валентин спросил:

— Скажи, неужели ты по правде ходил туда? Или сочиняешь? Не бойся, я тебя не отправлю…

— Ходил… Я ночью ходил, когда никто меня не видел.

— И не боялся?!

— Почему… Я боялся, конечно, потому что там шкыдлы. Кусаются и лапают за ноги, противно так…

— Что за шкылды?

— Ну… они в болоте живут. Вредные… А еще там чуки есть, они, наоборот, хорошие… Я один раз до самых песков дошел. С фонариком…

Валентин усмехнулся, растрепал Сопливику волосы. Фантазер ты, мол… Сопливик на миг притиснулся к нему, и Валентин тихо дернулся — не то чтобы от брезгливости, но опять от какого-то внутреннего неприятия. Ласьен, который крутился рядом, хихикнул. Сопливик отодвинулся и пошел прочь.

…Сейчас все кружком сидели у костра. Одиннадцать ребят и Валентин. “Окажись еще один, и получилось бы, как Иисус и ученики, — подумал Валентин. — Впрочем, хорошо, что нет двенадцатого, а то один оказался бы Искариотом… Хотя и сейчас есть кандидат на эту должность. Ласьенчик… И не стыдно тебе такое про мальчишку? Какой бы он ни был, а все равно еще пацан…”

Ласьен сидел чуть в стороне, со своими дружками. Один был пухлый, с девчоночьей симпатичной рожицей, Сенчик. Другой — Мишка Дыров, совершенно бесцветная личность… На коленях Ласьен держал гитару, дергал потихоньку струны. Потом они втроем попытались исполнить песню:

По пустыне караван шел с тюками чая,Шли понурые верблюды, головой качая…Чай, чай, чай…

Песня была мало кому знакомая, с приблатненным подвыванием, исполнителей не поддержали. Ласьен сделал вид, что не обиделся. Посидел еще, отодвинулся подальше вместе с Дыровым и Сенчиком, и незаметно они слиняли в темноту.

— Смолить пошли, — заметил Санька Крендель. — У них под контейнером за кухней сигаретная заначка.

— Пойти, что ли, вздрючку сделать… — неохотно шевельнулся Валентин.

— Да ну их, — сказал Шамиль. — А ты, Крендель, не болтай…

Вечер был безветренный, костер бросал языки вверх, никого не задевая дымом. Комары исчезли. Закат уже догорал за черными березами. Огонь оранжево освещал стволы. А еще — гипсового трубача Даньку с побитыми локтями и перевязанной коленкой. Шамиль, Кудрявость и Крендель притащили его, едва укатил последний автобус. Поставили над клумбой. Казалось, Данька прислушивается к разговору…

Несколько малиновых звезд прокатилось по небу за березы. То ли метеоры, то ли спутники, то ли… Потом прошли два светящихся диска — рядышком, как связанные. Достигнув зенита, прочертили хитрый зигзаг и пропали. Все следили за ними. Совсем невысоко пролетел мохнатый желтый шар.

— Начинаются опять фокусы, — недовольно сказала Алена.

— Может, сядут? — предположил Крендель.

— Ага, держи карман, — отозвался Шамиль. — Никогда они не садятся, если их ждут.

— А кто их ждет? — встрепенулся Валентин.

— Ох, да ладно, Валентин Валерьич, — сказал Шамиль. — Все же знают, что нас как приманку оставили. И вас тоже…

— Ну что ты выдумываешь! — Валентин постарался возмутиться как можно натуральнее. — При чем тут приманка? Карантин есть карантин!

— Ну да, конечно, — усмехнулся Шамиль. — Только почему-то из домашних в карантин никто не попал. Одни интернатские…

— А Илюшка!.. — ревниво вскинулся Гошка Понарошку. — Он ведь уже…

— Гошка Поварешка, помолчи, — серьезно велела Настюшка.

А Илюшка не шевельнулся. Он сидел непривычно притихший и печально озабоченный. Все знали почему. Он боялся, что, если не вернется из лагеря вовремя, приемные родители откажутся от него. Конечно, это был глупый страх. Раз уж люди выбрали в сыновья мальчишку, то разве будут придираться к таким пустякам? Все это понимали и все успокаивали Илюшку, и он вроде бы утешался на время, а потом опять становился как в воду опущенный.

…— Да вы не думайте, никто не боится, — опять заговорил Шамиль. — Даже интересно… Только все равно это ерунда, никаких контактов не будет. Зачем мы им?

Валентин и сам знал, что ерунда. Все это чья-то дурацкая игра или, скорее всего, глупая перестраховка. Не ждал он, конечно, никакой посадки инопланетян и тревожился лишь об одном: как прожить дни карантина, чтобы с ребятами ничего не случилось. Порой, правда, приходила досада — от ощущения чужой воли, которая разыгрывает с ним и с ребятами странный спектакль. Но это накатывало лишь временами. А тяжесть “бергмана” за поясом была хорошей гарантией от страха перед неведомыми опасностями…

И сейчас он без всякого беспокойства, а чтобы шуткой разрядить напряжение, проговорил:

— Что-то долго наших смолильщиков нет. Может, их как раз и унесли пришельцы?

— А вон они, — отозвался Сопливик. Он сидел рядом с Гошкой, притихший и задумчивый, почти как Илюшка.

— Ну что, накурились? — добродушно спросила Алена.

— Чё врешь-то! — испуганно взвился Сенчик.