Холоднее льда - Чарлз Шеффилд

— Не выйдет. Нет таких установок. Держись.

Переход был болезненно внезапным. В один момент Вильса смотрела из иллюминатора «Леды» на взбаламученный интерьер Юпитера. А в следующий она уже в шоке облокачивалась о кресло управления на станции «Геба», отчаянно моргая от яркого света. Наушники сами собой скользнули вверх, а перчатки ослабили свою хватку на ее ладонях и предплечьях.

— Ну вот. Ты получила то, на что надеялась?

Тристан Морган склонялся над Вильсой. На вид он совершенно не соответствовал тому холодному, далекому голосу, который она получала через наушники. Это был высокий, ясноглазый и впечатлительный мужчина с выпуклыми щеками бурундука и широкой улыбкой. Как и у всех в системе Юпитера, у Тристана были свои представления о личном пространстве, которые абсолютно не соответствовали предпочтениям индивида, выросшего на Поясе.

Вильса по привычке от него отстранилась, хотя она вовсе не чувствовала себя неуютно.

— Я получила больше, чем надеялась. Гораздо больше.

— Мне показалось, на какое-то время ты совсем далеко ушла. Новый материал?

— Да. И первоклассный. По крайней мере, сами темы. Мне еще следует очень серьезно их доработать. Юпитер — чудесная стимулирующая среда. Жаль, я не предприняла этой поездки раньше, когда работала над сюитой.

— Измени ее. Еще есть время.

— Быть может. — Вильса подошла к одному из иллюминаторов и выглянула наружу. Окольцованная оранжево-бурой каймой, поверхность Юпитера впечатляюще выпирала, заполняя пятнадцать процентов небес вокруг станции «Геба». Глядя на чудовищную планету, Вильса призывала на ум ощущение новой зарождающейся композиции.

Затем она покачала головой.

— Быть может, но скорее всего — нет.

— Хуже, чем тебе казалось вначале?

— Лучше. Но проблема не в этом. Тут вопрос масштаба. Когда ты внизу, ты всегда кажешься себе больше.

— Люди вечно упускают из вида этот фокус с Юпитером. Они знают, что его масса в триста двадцать раз больше земной, но эту цифру использовать не годится. Она только с толку сбивает. Объем атмосферы Юпитера, от верхних облаков до металлической водородной перемычки, в полмиллиона раз больше объема земной атмосферы. Лучше делать такое сравнение.

— Об этой атмосфере получаешь верное представление, когда сквозь нее летишь. Если бы я попыталась вставить новые темы и идеи в сюиту, они бы ее исказили. Неважно, насколько они хороши. Они просто не подходят.

— Случай Бетховена, когда он пытался сделать «Большую фугу» последней частью струнного квартета си-бемоль? Когда его так играют, всегда получается слишком грубо. Потому что пропорции нарушаются.

— Как раз это я и имела в виду.

Разговаривая с Вильсой, Тристан Морган поначалу настаивал, что ничего не знает о музыке и вообще никак в ней не заинтересован. Она поверила ему, когда только-только прилетела на Ганимед и столкнулась с ним на одном из приемов после концерта. Но со временем Тристан себя выдал. Во-первых, он невесть как умудрялся присутствовать на каждом музыкальном вечере, который она посещала. Во-вторых, он оказался на дружеской ноге со всеми на Ганимеде, кто писал, исполнял музыку или просто ею интересовался.

Это заставило Магнуса Кляйна, внимательно следящего за всем, что могло воздействовать на жизнь и карьеру Вильсы, устремить на Тристана очевидно неодобрительный палец.

— Сколько этому Моргану лет?

— Ему тридцать три года. А что?

— А то, что он любит музыку и общается со всеми, кто к ней причастен. Он преследует тебя, и ты сама это знаешь.

— Но почему? — Вильса была заинтригована Тристаном больше, чем ей хотелось признать.

Магнус поднял кустистую бровь.

— Глупый вопрос. Потому что ты его завораживаешь — вот почему. Но ты его запугала. Он знает, что ты на семь лет младше, и все же, что бы Тристан Морган ни делал, он всегда будет входить в твое музыкальное окружение. Хотя у него никогда не будет ни твоей критической способности, ни твоей памяти, ни тысячной доли твоего дара.

— Какая чушь. Я не смогла бы никого запугать. Он просто стесняется.

Она не поняла, почему Магнус в ответ скептически пожал плечами. Талант Вильсы был очень рано выявлен системой воспитания Пояса. Ей не было еще и трех лет, а ее уже зачислили в музыкальные ясли, где все обладали музыкальным даром с точки зрения профана — и где понятие «дар» никогда не упоминалось. Абсолютный слух принимался там как само собой разумеющееся — как то, что у всех было по два уха, — и учителя в тех яслях ожидали, что ты раньше начнешь читать ноты, чем букварь.

Окруженная такими попечителями, Вильса считала себя совершенно обычной. К двенадцати годам ее необыкновенный талант к композиции был обнаружен и получил поощрение; но к тому времени Бах, Моцарт, Бетховен и Стравинский стали ее постоянными спутниками. Сравнивая себя с бессмертными, девочка считала себя полным ничтожеством.

Потребовалось еще десять лет плюс концертное выставление себя перед «реальным» миром, чтобы Вильса поняла, что она, быть может, и ничтожество, но что в один прекрасный день она станет чем-то значительным. А следующие два года оценки ее музыкальных талантов превратили ее не просто во что-то значительное, но во что-то очень значительное.

В дни после того разговора с Магнусом Вильса наблюдала и прислушивалась. Она решила, что, как обычно случалось, когда дело доходило до людей и их мотиваций, Магнус был прав. Тристан Морган был уверен в себе и расслаблен, болтал со всеми и обо всем — не считая тех случаев, когда оказывался лицом к лицу с Вильсой. Тогда из него трудно было выжать даже несколько слов.

Вильсу такое отношение задело до глубины души. Оно в корне не соответствовало ее представлению о себе. Имея свободное время, пока Магнус Кляйн улаживал контракты, Вильса за прошедшую неделю сумела поменяться ролями. Теперь уже она преследовала Тристана Моргана — выслеживала его на собраниях на Ганимеде, питалась в то же время и в тех же местах, что и он, и наконец возымела вдохновение сесть перед Тристаном и спросить его о проекте «Звездное семя».

Тогда слова полились сами собой. Тристан поведал ей о великом замысле, лелеемом уже по меньшей мере столетие, послать беспилотный корабль на термоядерной энергии к звездам.

— Мы изменили название, и консерваторов оттолкнула бы наша технология, не будь они в ладах с физикой. Мы планируем заправиться смесью гелия-3/дейтерия.

Но когда Тристан захотел рассказать Вильсе подробности, она его перехитрила. У нее, сказала Вильса, целая неделя свободна. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

Тристан, похоже, снова заколебался. Вильсе пришлось и дальше его улещать. Вначале она убедила его взять ее на небольшой завод по разделению дейтерия там же на Ганимеде, а затем на куда более крупный на большом куске льда за Каллисто. Начиная с этой точки, для них уже казалось вполне естественным вместе с грузом дейтерия отправиться внутрь системы к конструкционному модулю на орбитальной базе «Звездное семя», а там понаблюдать за тем, как «фон Нейманны» воспаряют к доку, избавляются от своего груза гелия-3 и падают назад для повторения цикла. Последним шагом стал визит на станцию «Геба», которого добилась Вильса.