Тайны смерти великих людей - Вадим Ильин

Вечером 8 августа Ленин и Зиновьев покинули свое убежище. Зиновьев отправился в Петроград на одну из конспиративных квартир, а Ильич в сопровождении Эйно Рахья добрался до станции Удельная, где «превратился» в кочегара паровоза, которым управлял финский машинист Гуго Ялава. На этом паровозе Ленин благополучно пересек границу и доехал до станции Ялкавала (Ялкала), а оттуда отправился на временное местожительство — сперва в Гельсингфорс (Хельсинки), а потом в Виипури (Выборг). Возвратился он в Петроград уже 7 октября 1917 года.

Следует отметить, что Владимир Ильич до конца своей жизни проявлял заботу о семье Емельяновых. Так, в одном из рекомендательных писем он писал: «Я лично знаю Николая Александровича очень хорошо и уверен, что этого товарища — абсолютно честного, преданного коммуниста с громадным житейским, заводским и партийным опытом — можно и должно использовать для чистки авгиевых конюшен воровства и саботажа заграничных чиновников Внешторгбанка».

Покровительство вождя возымело результат. Емельянов-старший некоторое время работал за границей, затем возглавил Сестрорецкий райком партии, а после, опять же по партийной линии, уехал на работу в Москву. Там же оказались его сыновья Кондратий и Николай — один в должности помощника главного инженера Мосжилстроя, другой руководил крупным предприятием.

Жизнь тех, кто остался в Разливе, также складывалась благополучно. Александр Емельянов возглавлял лечебное хозяйство Сестрорецкого курорта. Однако благополучие это длилось недолго.

Емельянова-отца и его детей в те далекие годы люди воспринимали как живую легенду. И те охотно и неоднократно делились воспоминаниями о событиях, происходивших в Разливе накануне революции. В 1934 году в свет вышла книжка «Последнее подполье Ильича», авторами которой стали Надежда Крупская, Серго Орджоникидзе, Николай Емельянов и другие непосредственные участники событий июля 1917 года. В книжке рассказывалось о том, что происходило в те дни на самом деле. Революционеры-ветераны не понимали, что история уже переписывается в угоду отдельным лицам. Так, Зиновьев, прятавшийся в том же шалаше, что и Ленин, уже был объявлен врагом народа со всеми вытекающими отсюда последствиями.

В результате жертвами репрессий стали практически все авторы злополучной книжицы (кроме Крупской, которая умерла своей смертью в 1939 году). Формальным поводом для массовых арестов в конце 1934 года стало убийство Кирова (о нем речь далее). В 1935 году Емельянова-отца и его сыновей Кондратия и Николая арестовали в московской квартире, сына Александра — в Смоленске, где тот учился на курсах повышения квалификации. Их приговорили к различным срокам заключения, а в декабре 1937 года, когда они уже сидели за колючей проволокой, Емельяновы снова оказались под судом. Николая Николаевича — того самого мальчика Колю, который ловил рыбу, а потом вместе с мамой варил для Ленина уху, расстреляли как одного из организаторов троцкистского «Боевого коллектива», а его брата Кондратия — по обвинению в пособничестве Зиновьеву.

Чуть больше повезло старшему брату, Александру. Отсидев четыре года, он в 1941 году вышел на свободу в Омске, где и остался жить. Однако жизнь на свободе оказалась недолгой. Вернувшись с фронта после окончания Великой Отечественной войны, Александр Николаевич снова угодил под арест. Он получил 10 лет строгого режима «за антисоветскую агитацию и пропаганду, неверие в исход борьбы корейского народа за свою независимость, предсказания победы американского империализма и клевету на советскую демократию». Ему удалось выжить в заключении в Воркуте, и после отбытия наказания он вернулся в Разлив.

Покушение на Ленина произошло в Москве после его выступления на заводе Михельсона 30 августа 1918 года около 11 часов вечера. Ленин вышел из здания завода и направился к своему автомобилю, который окружала толпа народа. Когда Ленин подошел к автомобилю, раздались три выстрела. Ленин упал на землю ничком.

Согласно официальной версии, покушение совершила террористка-одиночка, член партии эсеров[21] Фанни Каплан (Ройдман). Однако, по мнению ряда историков, обнародованные в последние годы документы убедительно доказывают, что Каплан не стреляла и не могла стрелять в Ленина. Сторонником такой версии является, в частности, Юрий Фельштинский.[22] Свою точку зрения он изложил осенью 1990 года в интервью программе «Пятое колесо» ленинградского ТВ. Вот ее суть.

Покушение на Ленина, так называемое покушение Каплан, видимо, было связано с оппозицией Ленину внутри партии. Сегодня совершенно очевидно, что стреляла в Ленина не Каплан. И есть серьезные основания предполагать, что к этому покушению имел отношение Яков Свердлов 2. После неудавшегося покушения Свердлов повел себя очень странно. Он забрал Каплан из тюрьмы ЧК и поместил ее в личную тюрьму, находившуюся в Кремле под его кабинетом. Он отдал подчинявшемуся ему коменданту Кремля Малькову приказ о расстреле Каплан, хотя Мальков не должен был ее расстреливать, поскольку по занимаемой должности не имел никакого отношения к подобным делам.

Обвинение, предъявленное Каплан, противоречило целому ряду фактов: Каплан была почти совсем слепая; у нее, по всем свидетельским показаниям, в одной руке была сумочка, в другой — зонтик; пистолета, из которого она якобы стреляла, у нее не нашли. А главное, Ленин, судя по всему, видел, что в него стрелял мужчина, потому что, судя по воспоминаниям, первые его слова после выстрела были: «Поймали ли его?» (а не ее!), а Каплан была в фетровой шляпке и в белом платье.

Все эти несоответствия говорят, видимо, о том, что Каплан тут была ни при чем. В свете этого поведение Свердлова выглядит тем более странным.

К этому следует добавить подозрительную скоротечность расследования покушения на Ленина и причастности к нему Каплан. Оно продолжалось всего четыре дня!

Каплан была задержана в ночь с 30 на 31 августа, практически сразу же после покушения, и помещена в одиночную камеру тюрьмы ЧК. На следующий день, 1 сентября, ее забрали из этой тюрьмы в кремлевскую тюрьму, а еще через день, 3 сентября, в 4 часа дня она была расстреляна по личному распоряжению Свердлова.

По свидетельствам людей, близко знавших Владимира Ильича, он производил на женщин магнетическое впечатление. Сам же отзывался о дамах иронично: «Никогда не встречал ни одной женщины, которая умела бы делать три вещи: читать „Капитал“ Карла Маркса, играть в шахматы и разбираться в железнодорожном путеводителе».