Гражданская война - Влад Тарханов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ваша светлость!
— Дьюла! Сколько тебе говорить, что наедине ты можешь обращаться ко мне просто «господин регент». Зачем эти титулования? Мы ведь не британского монарха принимаем, чёрт бы их всех побрал! У меня такое впечатление, Дьюла, что основная задача всех этих семейств — посадить сюда жопой своего засранца, пусть даже если он полностью идиот, так ведь высокородный идиот! Ладно, что по нашим делам?
— Проект о проведении общественных работ уже готов. Мы считаем это единственной возможностью снизить безработицу в стране. Смета сформирована. Послезавтра можно будет его проголосовать, а с Нового года выделить финансирование на проведение самых затратных проектов.
— Хм, смотри, Дьюла, основным бенефициаром твоих проектов должны стать местные фирмы, а не турки какие-то.
— Мы всё так и делаем, господин регент.
— Вот и хорошо. Только я тебя пригласил не за этим. Прочти вот этот меморандум.
На долгие сорок минут Гёмбёш погрузился в изучение текста.
— Как к вам попал этот документ?
— Через разведку, точнее, через нашего атташе в Варшаве. Как ты понимаешь. Это своеобразное приглашение.
— А что нам даёт присоединение к оси Варшава-Бухарест?
— Разве ты не читал? Там в конце, мелким шрифтом. Пилсудский приглашает нас принять участие в разделе Чехословакии. Мы получим свои исконные земли, поляки и румыны себе по кусочку прирежут. Словаки отделятся от чехов… и всё? И ради этого рисковать войной с Советами? Даже не подумаю! Мне дорога Венгрия!!! Уложить в землю наших гонведов ради Польши от можа до можа я не собираюсь!
— Так и я не собираюсь! Каким-то фантиком поманили. Вот если бы за этим стояли британцы или французы, тогда да, можно было бы подумать, получить кредиты, например!
— Да, как личная инициатива маршала совсем не вкусно. — вынес вердикт Гёмбёш.
— Но, согласись, левое правительство в Германии, это крайне неприятно! Левые в Испании — хер с ними! Это ни на что не влияет. А вот в Германии! Это плохо для всех.
— Само собой.
— Мне пришло личное послание от Геринга. Они очень обеспокоены столь несправедливым исходом выборов — по прикидкам, их партия должна была получить право самостоятельно формировать правительство, только вот такой массовой и хорошо организованной контрпропагандистской кампании они не ожидали.
— Недооценка коммунистов… это плохая черта. Врага нельзя считать глупее себя. — регент подумал, закурил. На его породистом лице сменялись эмоции: одна за другой. Он просто не знал, что ему делать.
— Этот сбитый летчик, он что-то конкретное предлагает, или это попытка наладить контакты?
— Нет, контакты у нас давно есть, это очень завуалированное предложение.
— Переворот? Они думают, что на этот раз получится?
— Это сложно прогнозировать.
— Верно, я согласен с тобой. Многое зависит от позиции промышленников и финансистов. Чёрт подери! Дьюла! А можете показать мне текст послания Геринга?
— Да, я взял его с собой.
— Хм… вы правы, весьма обтекаемые фразы. Весьма. Есть одна идея! Думаю, вы найдете кого послать на переговоры с Герингом. Можете пообещать оказать поддержку его планам. Вы же знаете, обещать жениться это еще очень далеко до свадьбы. Но если есть возможность развернуть Германию в сторону более консервативного курса… это было бы весьма кстати. А я пока попробую по своим каналам переговорить с большими людьми в Лондоне. Без их денег любые трепыхания бессмысленны. А тут еще и чешский вопрос. Нет, нам надо найти надёжных союзников.
— Господин регент вы абсолютно правы. Я тут прикинул: в случае конфликта с Советами нам, вполне вероятно, дадут весьма небольшой участок фронта, и в случае победы мы от этого пирога получим крохи!
— Посмотрите на карту, Дьюла! Граница Польши — граница Румынии. Лично я думаю, что наши дивизии бросят на укрепление румынских частей — чтобы придать их армии большую устойчивость в бою. Наступление будет вести Польша — у неё и опыт есть, и большое количество мобильной кавалерии. И пока мы с Румынами будем топтаться у берегов Днестра паны будут рваться к Киеву, очень может быть, даже возьмут его. И что?
— Большевики соберутся с силами и погонят поляков обратно? — удивился своему выводу премьер-министр. Всё-таки он был военным министром, обладал некими знаниями, да и обучали его в австро-венгерской армии до распада империи.
— Скорее всего именно так! И я не уверен, что на этот раз чудо на Висле состоится! Говорят, что Тухачевский сейчас в РККА не слишком популярен. И там есть кому возглавить контрудар. И что тогда?
— Обрушив польский фронт большевики перебросят резервы против румынского…
— И он тоже посыплется. Потому что я не верю, что французские дивизии придут спасать Варшаву или Бухарест. Раньше не приходили и сейчас не появятся. Что они потеряли? И они помнят, как их большевики распропагандировали во время интервенции! Так что нет, румынский фронт рухнет, и мы останемся с большевиками один-на-один!
— Мы сможем их задержать на какое-то время… но…
— Вот именно! Британия, может быть, пошлет нам на помощь несколько линкоров, только они сюда не доберутся! Так что толку от их помощи. Лягушатники слишком тяжело перенесли свою победу и воевать с кем-то за что-то непонятное им не будут.
— Получается, что предложение Пилсудского для нас — ловушка?
— Вот именно! Но посылать его к чёртовой бабушке мы не будем. Будем обещать, будем руки жать. Но никуда при этом не спешить. Пока не станет ясен германский вопрос — мы не сдвинемся с места!
— Ваше сиятельство! Столь серьезный анализ ситуации, да еще сделанный на ходу, как бы между дела! Я счастлив работать с вами, ваше сиятельство…
— Ну вот, хватит этой глупой лести, Дьюла. Что мы с тобой сделали? Немного пораскинули мозгами? Так в этом и состоит работа государственного деятеля. Тем более, если мы призваны работать на благо королевства!
Впрочем, чувствовалось, что похвала премьера регенту льстит. Грубая неприкрытая лесть, а на неё даже вполне умные и адекватные правители ведутся. Потому как приятно, когда твой бывший оппонент признает твое превосходство над ним! Очень приятно! Лучше, чем консервированные ананасы[8]!
Глава девятая
Рождественские хлопоты
Берлин. Доротеенштад. Бульвар Унтер лен Линден. Отель «Адлон»
20 декабря 1932 года
— Франц, я так и не пойму, зачем для нашей встречи вы выбрали именно этот отель, набитый янки? — с выражением некоторой брезгливости на лице спросил генерал Шлейхер[9], его усы вытянулись в
