Сказка - Кинг Стивен

В пятницу я покатил нашу газонокосилку вверх по улице и начал обрабатывать ею наполовину выкошенный двор. Я подумал, что к выходным он будет выглядеть относительно прилично. На следующей неделе были весенние каникулы, и я планировал провести большую их часть на Сикамор-стрит, 1. Я хотел вымыть окна, а потом поправить штакетник, чтобы он снова стоял ровно. Я думал, что, увидев все это, мистер Боудич немного приободрится.

Я косил вдоль дома со стороны Пайн-стрит (Радар была внутри, не желая иметь ничего общего с рычащей газонокосилкой), когда у меня в кармане завибрировал телефон. Выключив косилку, я увидел на экране слово «АРКАДИЯ». Я ответил на звонок с замиранием сердца, уверенный, что кто-нибудь сейчас скажет, что мистеру Боудичу стало хуже. Или, что еще хуже, он скончался.

Звонок действительно касался его, но в этом не было ничего плохого. Дама по имени миссис Рейвенсбургер спросила, могу ли я прийти завтра в девять утра, чтобы поговорить «о выздоровлении мистера Боудича и последующем уходе за ним». Я сказал, что могу, и тогда она спросила, могу ли я взять с собой родителя или опекуна. Я сказал «наверное».

— Я видела вашу фотографию в газете. С вашей замечательной собакой. Мистер Боудич в неоплатном долгу перед вами обоими.

Я решил, что она имела в виду «Сан», и, наверное, так оно и было, но мы с Радар оказались и в других местах. Или, может быть, мне следует сказать «везде».

Папа пришел поздно, как обычно по пятницам, и у него был с собой экземпляр «Чикаго трибюн»[60], открытый на второй странице, где была небольшая рубрика под названием «О других новостях». В нем были собраны небольшие статьи более жизнерадостного характера, чем материалы первой полосы. Статья с участием Радар и меня была озаглавлена «СОБАКА-ГЕРОЙ, ПОДРОСТОК-ГЕРОЙ». Я не был шокирован, увидев себя в «Трибьюн», но удивился. Наш мир довольно неплох, несмотря на все доказательства обратного, и тысячи людей каждый день совершают тысячи добрых дел (а может быть, миллионы). Парень, помогающий старику, который упал с лестницы и сломал ногу, не был чем-то особенным, но его раскрутила картинка. На ней Радар застыла с открытой пастью, а я обнимал ее за шею, запрокинув голову в приступе смеха. Выглядело это, осмелюсь сказать, довольно привлекательно. Что заставило меня задуматься, видела ли статью Джина Паскарелли, девушка моей мечты.

— Видишь это? — спросил папа, постучав по подписи. — АП, «Ассошиэйтед Пресс». Эта фотография, наверное, появилась сегодня в пятистах или шестистах газетах от одного побережья до другого. Не говоря уже обо всем Интернете. Энди Уорхол[61] сказал, что в конце концов все в Америке станут знаменитыми за пятнадцать минут, и я думаю, у тебя уже есть твои четверть часа. Хочешь пойти в «Бинго», чтобы отпраздновать это событие?

Мы, конечно, пошли в «Бинго», и пока я ел свои говяжьи ребрышки (двойной каре), я спросил папу, не сходит ли он завтра со мной в больницу, чтобы поговорить с дамой по имени миссис Рейвенсбургер. Он сказал, что сделает это с удовольствием.

Мы встретились в офисе этой самой миссис Рейвенсбургер. С ней была молодая женщина по имени Мелисса Уилкокс — высокая, подтянутая, светлые волосы собраны в короткий, неброский хвост. Ей предстояло стать физиотерапевтом мистера Боудича. Большую часть разговора вела она, время от времени заглядывая в маленькую записную книжку, чтобы ничего не забыть. Она сказала, что после «некоторого обсуждения» мистер Боудич согласился пускать ее к себе домой два раза в неделю, чтобы поработать над диапазоном его движений и снова поставить его на ноги, сначала с помощью канадских костылей — с металлическими кольцами для поддержки рук, — а потом ходунков. Она также будет измерять его жизненные показатели, чтобы убедиться, что он «хорошо прогрессирует», и проверять то, что называется уходом за булавками.

— Это то, что придется делать тебе, Чарли.

Я спросил, что это значит, и она объяснила, что стержни, входящие в его ногу, нужно регулярно протирать дезинфицирующим средством. Сказала, что это болезненная процедура, но не такая плохая, как инфекция, которая может привести к гангрене.

— Я хотела приходить четыре дня в неделю, но он не позволил, — сказала Мелисса. — Он очень четко представляет, что он хочет, что нет.

«Расскажи мне об этом», подумал я.

— Сначала ему надо будет много помогать, Чарли, и он говорит, что ты готов это делать.

— По его словам, — вставила миссис Рейвенсбургер, — вы — его план выздоровления.

Она разговаривала со мной, но смотрела на моего отца, как бы приглашая его возразить.

Но он этого не сделал.

Мелисса открыла новую страницу в своем маленьком блокноте, который был ярко-фиолетовым с рычащим тигром на обложке.

— Он говорит, что на первом этаже есть ванная.

— Да, — я не стал утруждаться сообщением о том, какая эта ванна маленькая. Она сама узнает это при первом же визите в дом.

Она кивнула:

— Это очень хорошо, потому что какое-то время он не сможет подниматься по лестнице.

— Но в конце концов он сможет это делать?

— Если будет усердно работать, конечно. Он пожилой — утверждает, что на самом деле не знает точно, сколько ему лет, — но в хорошей форме. Не курит, говорит, что не пьет, не имеет лишнего веса.

— Это важно, — сказал папа.

— Держу пари, что так и есть. Избыточный вес вызывает большие проблемы, особенно у пожилых людей. Мы планируем выписать его из больницы в понедельник. До этого по бокам унитаза должны быть установлены предохранительные перила. Ты сможешь сделать это за выходные? Если нет, мы перенесем его выписку на вторник.

— Смогу, — нужно только найти соответствующее видео на «YouTube».

— Ему понадобятся утка на ночь и судно для экстренных случаев. Тебя это не пугает?

Я сказал «нет», и так оно и было. Я не раз убирал рвоту, и сброс дерьма из судна в унитаз по сравнению с этим мог показаться шагом вперед.

Мелисса закрыла свой блокнот.

— Есть тысяча других вещей — но это по большей части мелочи. Тебе поможет вот это.

Она достала из заднего кармана джинсов брошюру. Она не называлась «Уход на дому для чайников», но могла так называться. Я сказал, что прочту ее, и положил в свой задний карман.

— Я буду лучше знать, что ему требуется, когда увижу этот дом своими глазами, — сказала Мелисса. — Думала заехать туда сегодня днем, но он очень настаивает, чтобы я не заходила внутрь, пока он не вернется.

Да, мистер Боудич мог быть очень настойчивым. Я хорошо это знал.

— Ты уверен, что хочешь взяться за это, Чарли? — спросила миссис Рейвенсбургер. На этот раз она не стала сначала спрашивать моего отца.

— Да.

— Даже если для этого придется провести с ним первые три или четыре ночи? — спросила Мелисса. — Я пыталась обсудить возможность помещения его в реабилитационный центр — есть хорошее заведение под названием «Ривервью», там ему нашлось бы место, — но он и слушать меня не стал. Сказал, что хочет домой.

— Я могу остаться с ним, — хотя мысль о том, что придется спать наверху в спальне, которую я до сих пор даже не видел, мне не очень нравилась. — Нет проблем. Сейчас у нас в школе каникулы.

Миссис Рейвенсбургер повернулась к моему отцу.

— Вас устраивает наша договоренность, мистер Рид?

Я ждал, не уверенный, что он скажет «да», но он сказал то, что нужно:

— Немного волнуюсь по этому поводу, что, наверно, понятно. Но Чарли парень ответственный, мистер Боудич, похоже, к нему привязался, и у него действительно больше никого нет.

Я сказал:

— Мисс Уилкокс, насчет дома…

Она улыбнулась.

— Мелисса, пожалуйста. В конце концов, мы будем коллегами.

Мне было легче называть ее Мелиссой, чем мистера Боудича Говардом, потому что она была ближе к моему возрасту.

— Насчет дома — не думайте, пожалуйста, будто он боится, что вы собираетесь украсть вещи или что-то в этом роде. Он просто… ну…, — я не знал, как закончить, но папа знал: