История любви леди Элизабет - Джудит Макнот

– Извините меня, – с усилием тихо сказала она, подбирая платье, чтобы уйти.

Ян даже не взглянул на нее после своей шутки о перемене удачи, и Элизабет считала, что он забыл о ней, но после ее слов поднял голову и посмотрел прямо ей в лицо.

– Боитесь остаться до горького конца, – презрительно спросил Торнтон, и трое мужчин за столом, которые уже выиграли почти все его деньги, громко, но не по-доброму рассмеялись.

Элизабет колебалась, думая, что, должно быть, сходит с ума, так как действительно чувствовала, что он хочет, чтобы она осталась. Неуверенная, не были ли его чувства плодом ее воображения, она храбро улыбнулась ему.

– Я только хотела пойти за вином, сэр, – уклонилась Элизабет от ответа. – Я глубоко верю, что, – девушка поискала подходящее слово, – ветер переменится, – заявила она, вспомнив игорный жаргон, иногда употребляемый Робертом. Слуга услышал ее и подбежал к ней со стаканом вина, и Элизабет осталась стоять рядом с Яном Торнтоном.

В эту минуту в комнату вплыла хозяйка дома и обратила свой неодобрительный взор на всех, сидящих за карточным столом. Затем повернулась к Яну, ослепительно улыбаясь ему вопреки суровости ее слов:

– Ну, правда, Торн, это продолжается слишком долго. Заканчивайте игру и приходите к нам в бальный зал.

Как бы с усилием она оторвала от него взгляд и посмотрела на других мужчин за столом.

– Джентльмены, – со смехом предупредила хозяйка, – я прекращу подавать вам сигары и бренди через двадцать минут.

Несколько зрителей вышли вслед за ней, либо чувствуя вину за то, что пренебрегли своей ролью любезных гостей, либо им надоело смотреть, как Ян проигрывает все.

– С меня довольно карт на один вечер, – заявил герцог Хэммонд.

– С меня тоже, – подтвердил другой игрок.

– Еще одну игру, – настаивал лорд Эверли. – У Торнтона еще остались мои деньги, и я хочу отыграть их обратно в следующей партии.

Мужчины за столом обменялись взглядами, соглашаясь; тогда герцог кивнул в знак согласия.

– Хорошо, Эверли, еще одна игра, и мы возвращаемся в бальный зал.

– Ставки не ограничены, ведь это последняя игра? – жадно спросил лорд Эверли.

Все кивнули, как будто согласие было в порядке вещей, и Ян роздал карты первой партии каждому игроку.

Первоначальная ставка была 1000 фунтов. В течение следующих пяти минут сумма фишек в кучке на середине стола взлетела до 25 000 фунтов. Один за другим остававшиеся игроки выходили из игры, пока не остались только лорд Эверли и Ян, и только одна карта была не разыграна после объявления ставок. В комнате наступила напряженная тишина, и Элизабет стала нервно сжимать и разжимать руки, после того как лорд Эверли взял четвертую карту.

Он взглянул на нее, затем на Яна, и Элизабет увидела торжество, сиявшее в глазах молодого человека. Ее сердце очутилось где-то у желудка, когда лорд Эверли сказал:

– Эта карта будет стоить вам десять тысяч фунтов, если вы хотите продолжать игру достаточно долго, чтобы увидеть ее.

Элизабет охватило сильное желание задушить богатого лорда и не менее сильное желание ударить Яна Торнтона по ноге, которую она могла достать под столом носком своей туфельки, когда он принял вызов и поднял ставку на 5000 фунтов.

Элизабет не могла поверить, что Яну не хватает проницательности, так как даже она могла прочитать по лицу Эверли, что у него выигрышные карты! Будучи не в состоянии ни минуты долее этого выносить, она посмотрела на зрителей, собравшихся вокруг стола и ждавших, примет ли Эверли эту ставку, подобрала свои юбки, чтобы уйти. Легкое движение, казалось, отвлекло внимание Яна от противника, третий раз за этот вечер он взглянул на нее, и второй раз его взгляд удержал ее. Когда же Элизабет посмотрела на него в полном отчаянии, Торнтон чуть-чуть, почти незаметно, повернул карты так, чтобы она могла их видеть. У него было четыре десятки.

Чувство облегчения охватило Элизабет, за которым тотчас же последовал страх, что лицо выдаст ее чувства. Быстро повернувшись, девушка почти сбила бедного лорда Хауэрда с ног, стремясь поскорее отойти от стола.

– Мне нужно выйти на воздух на минутку, – сказала она ему, а он, захваченный желанием увидеть, поставит ли Эверли столько же, сколько Ян, кивнул и пропустил ее без возражений.

Элизабет понимала, что, показав ей свои карты, дабы успокоить ее, Ян рисковал – она могла бы сделать или сказать какую-нибудь глупость, которая выдала бы его, но молодая леди не могла понять, почему Торнтон сделал это ради нее. Стоя рядом с ним, Элизабет каким-то образом знала, что он ощущал ее присутствие, так как она чувствовала его, и что ему, пожалуй, нравилось, что она находилась рядом.

Сейчас, однако, когда ей удалось удачно уйти, Элизабет не могла решить, как она объяснит этот торопливый уход, и лихорадочно искала причину остаться в карточной комнате, поэтому перешла к картине, изображавшей сцену охоты, и рассматривала ее с притворным интересом.

– Ваша ставка, Эверли, – услышала она, как резко сказал Ян.

Ответ лорда Эверли заставил Элизабет вздрогнуть.

– Двадцать пять тысяч фунтов, – медленно сказал он.

– Не будь дураком, – сказал ему герцог, – это слишком много для одной партии даже для тебя.

Убедившись, что может контролировать выражение своего лица, Элизабет пробралась обратно к столу.

– Я могу это позволить себе, – проговорил Эверли ровным голосом. – Что беспокоит меня, Торнтон, так это, сможете ли вы оплатить ставку, когда проиграете.

Элизабет вздрогнула как от удара, как будто оскорбление было нанесено ей, но Ян всего лишь откинулся в кресле и смотрел на Эверли в долгом, леденящем молчании. После длинной напряженной паузы он сказал угрожающе тихим голосом:

– Я могу поднять ставку еще на десять тысяч фунтов.

– Вы не получите еще десяти тысяч фунтов под ваше проклятое имя, – прошипел Эверли. – Я не поставлю деньги на пустую бумажку, подписанную вами.

– Довольно, – резко сказал герцог Хэммонд. – Ты заходишь слишком далеко, Эверли. Я гарантирую его кредит. А сейчас или принимай ставку, или кончай игру.

С яростью Эверли посмотрел на Хэммонда и затем презрительно кивнул Яну.

– Еще десять тысяч, а теперь посмотрим, что у вас!

Не говоря ни слова, Ян повернул руки ладонями вверх, и карты красиво упали на стол, приняв правильную форму веера из четырех десяток. Эверли вскочил со стула.

– Жалкий мошенник! Я видел, как вы вытащили эту последнюю карту из-под колоды. Я знал это, но отказывался верить собственным глазам.

Громкие голоса раздались в комнате при этом смертельном оскорблении, но за исключением лишь мускула, дернувшегося на сжатых челюстях Яна, выражение его лица не изменилось.