Ночь во Флоренции - Александр Дюма

— А кстати, что о ней слышно?

— Я виделся с ней вчера; собственно, чтоб навестить ее, я покинул вас после всех ваших славных подвигов у Санта Кроче.

— Она тебе что-нибудь пообещала?

— Завтра или послезавтра ее муж отправляется в небольшую поездку по окрестностям Флоренции, и тогда…

— Что тогда?

— Постараемся воспользоваться отсутствием доброго муженька…

— Ну что ж, веди это двойное дельце по своему усмотрению. Сейчас мне нужен адрес Строцци, и не позднее, чем сегодня.

— Спросите у вашего канцлера сера Маурицио… Это его дело, а не мое.

— Лоренцино, ты мне пообещал…

— Да неужели? Ну, если так, он у вас будет. Смотрите-ка, никак нас обоих поджидают слуги: Венгерец хочет говорить с вами, а Плуту нужно перемолвиться словечком со мной. Не будем откладывать, монсиньор: эти двое наверняка явились по дьявольскому наущению…

— Эй, Венгерец, иди сюда, — позвал слугу герцог.

— Входи же, Плут! — приказал Лоренцино.

В следующую минуту оба сбира уже нашептывали каждый на ухо своему господину.

— Ты слишком поздно явился, Венгерец, чтоб тебя наградить, — рассмеялся, дослушав, герцог. — Между виа дель Дилювио и виа делла Фонья… без тебя знаю!

— И кто же дал вам адрес, монсиньор?

— Ищейка, что поопытней тебя, дружок.

И он указал на Лоренцино.

— Вот демон! — сквозь зубы процедил сбир. — Только и знает, что пакостить бедным людям!

— Что там у тебя, Лоренцино? — осведомился герцог.

— Дама под маской, монсиньор, спрашивает меня и намерена открыть лицо только для вашего смиренного слуги.

— Везет подлецу!

— Как бы не так! Станет она наведываться из-за меня одного, эта неизвестная красотка!

Потом, приблизясь к герцогу, шепнул:

— Не удерживайте меня, монсиньор, за целую милю видно, что это Джирони.

— Неужели?

— Тсс!..

— Ничего мне так не хочется, голубчик…

— Приказывайте.

— … как пойти с тобой.

— И все напортить! Отчего бы вам не отправиться и вовсе одному?

— Я был бы не прочь…

— В таком случае, я остаюсь здесь и отстраняюсь.

— Ну хорошо, будь все по-твоему, раз уж иначе нельзя.

Тут он понизил голос:

— Надавай своей тетке от меня кучу обещаний.

— Я пообещаю ей, что ради нее вы выкрасите волосы и бороду.

— А это еще зачем?

— Милая тетушка созналась мне, что ей нравятся только черноволосые.

— Фат!

От толчка в плечо, которым его дружески напутствовал герцог, в глазах Лоренцино сверкнула молния ненависти и гнева, заставившая содрогнуться Венгерца, случайно перехватившего этот взгляд.

Поэтому, в то время как юноша своей женственной походкой неспешно сходил вниз по великолепной мраморной лестнице палаццо Рикарди, сбир подошел к хозяину и с бесцеремонностью, которую герцог допускал от поверенных своих удовольствий и преступлений, обратился к нему:

— Монсиньор, в первый же раз, как ваш проклятый братец будет спускаться по веревке с третьего этажа, дозвольте мне ее перерезать, только прикажите!..

— Это с какой же стати, скотина ты безмозглая?

— Думается мне… предатель — вот он кто.

— Твоя воля, Венгерец, режь веревку.

В глазах сбира вспыхнула радость.

— Но только, если ты это сделаешь, — продолжал герцог, — я прикажу палачу связать ее обрывки и затянуть узлом на твоей шее… Считай, что ты предупрежден.

— Да, монсиньор, — проворчал Венгерец уже на пути к двери.

— Эй, подойди сюда, — остановил его герцог.

Венгерец, скривившись, вернулся.

— Я пообещал сотню флоринов золотом тому, кто первым сообщит мне адрес Луизы.

— Как не знать, монсиньор. Признаться, я уж думал, что они у меня в кармане.

— Но я прибавил, что и второму дам полсотни золотых… Вот они, держи.

И герцог бросил кошелек сбиру, точно швыряя кость псу.

Венгерец с довольным ворчанием подобрал с пола кошелек, взвесил его на ладони, прикидывая, содержит ли он обещанную сумму, и сказал, так и не разуверившись в своих подозрениях:

— Все равно, монсиньор, чем больше добра я буду видеть от вас, тем неотступнее буду вам твердить — остерегайтесь этого человека!

И он вышел за дверь, оставив герцога, находившегося, против обыкновения, в задумчивости.

VI

ГОЛУБКА КОВЧЕГА

Пока Венгерец излагал — совершенно тщетно, как мы видели, — свои опасения герцогу Алессандро, Лоренцино, выйдя из палаццо Рикарди и скрывшись из виду, широкими шагами преодолел пространство, отделявшее его от собственного небольшого дома, чуда вкуса и элегантности, — будуара, достойного Алкивиада или Фиески.

Как только за ним захлопнулась входная дверь, он взбежал по лестнице и, далеко опередив Плута, прошел в кабинет, где его ожидала пожелавшая остаться неузнанной особа, о чьем визите доложил слуга.

Но, заслышав шаги Лоренцо, очевидно ей знакомые, она сорвала маску и, не усидев на месте, устремилась навстречу ему.

— Луиза! — воскликнул Лоренцино в изумлении, к которому примешивался ужас.

Луиза кинулась в объятия своего нареченного.

— Луиза! — повторил Лоренцо, озираясь с беспокойством и знаком приказывая Плуту встать на страже перед дверью. — Но, Бог мой, что могло заставить тебя прийти вот так, средь бела дня, позабыв о всякой осмотрительности, ко мне в дом?

— Лоренцо, — воскликнула девушка, — герцог знает, где я живу!..

— И это все? — спросил с улыбкой Лоренцо.

— Силы небесные! Так, по-твоему, это не величайшее несчастье, какое только может случиться?..

— Во всяком случае, милое дитя мое, я его предвидел и заранее позаботился принять меры предосторожности. Теперь расскажи все по порядку: я должен знать, как все было.

— Сегодня утром, когда я выходила из церкви Пресвятой Девы, где слушала мессу, за мной следом увязался какой-то человек.

Лоренцо передернул плечами:

— Сколько раз, дитя, я давал тебе совет никогда не выходить из дому без маски.

— Я и надела маску, мой ненаглядный, но, не думая, что кто-то станет шпионить за мной в церкви, на секунду сдвинула с лица, когда крестилась, обмакнув пальцы в чашу со святой водой, а тот человек прятался как раз за ней.

— Одним словом, тебя узнали и выследили?

— До самого дома…

— Чтобы отвлечь от себя внимание, тебе надо было зайти к кому-нибудь из подружек, а потом выйти через заднее крыльцо.

— Что поделаешь, Лоренцо! Я совсем об этом не думала: потеряла голову, заметив, что он идет за мной по пятам.

— А этим человеком был, случайно, не Венгерец?

— Да. Я показала его Ассунте, и она его узнала.