Царство божие внутри нас - Иоханн Таулер

Об этом говорили еще до Рождества Христова и до христианских святых отцов и другие великие учители, такие, как Платон, Аристотель и Прокл, которые знали о внутреннем достоинстве и свидетельствовали о глубине души.

Вот что сообщали они и подобные им христианские учители, включая Майстера Экхарта:

Есть у души искра, глубина в себе, чье желание и жажду Бога не загасить ничем, кроме нее самой. Дай ей все вещи, какие бы ни были созданы на небесах и на земле, — это ее не удовлетворит, и не смогут они се насытить. Это — внутри нес от природы.

Эту глубину и эту жажду не осознают те, кто знает лишь о своем внешнем человеке. Потому не знают они вкуса божественных вещей. Сколь велико будет их горе, когда по кончине своей им станет ясно, что не осознали они своего природного достоинства и презрели и упустили неизмеримое благо! Они не нашли дороги к Царствию Божию.

Если же начнет кто-либо, видящий глубже, предупреждать их о неверности их пути и захочет помочь им пойти дорогой вовнутрь и обрести самих себя, они высмеют его и скажут: «Вот явился новый дух, для нас, однако же, он слишком возвышен». Ибо не хотят они ни исполниться новым духом, ни предаться свету Божию, но продолжают свой путь в темноту...

Какой же путь ведет в глубину души и к тому созерцанию Бога, какого сподобились Его ученики, о чем в той же главе сказано: «Блаженны глаза, которые видят то, что видят, ибо многие пророки и цари хотели увидеть то, что видят, и не увидели» (Ср. Лк. 10, 23—24).

Пророки эти и цари — люди светской мудрости, очень ученые, самоуверенные, наделенные властью и влиянием, которые, несмотря на знание всяческих приемов и методов спасения, не видят того, что видели Его ученики, готовые следовать за Ним и поклоняться Ему.

Почему же они не видят? Ведь им хотелось бы видеть. Но то, что ими движет, — их своеволие. Вот в этом-то своеволии и преграда. Своя воля закрывает внутренние глаза, которые должны быть чисты от всякого хотенья и нехотенья, если желают видеть. В воле прежде всего выражается внешний человек, и, даже сподвигая внутреннего, он остается чужд сокровеннейшему, глубине души.

Отрешись от этой своей воли. Как Иисус сказал: «Я пришел творить не Свою волю, но волю Отца Моего» (Ср. Ин. 6, 38; 5, 30; 4, 34), так и мы должны сказать: «Не как я хочу, но как Ты хочешь!» (Ср. Мф. 26, 39). Ибо покуда творим мы по своей воле, мы чужды душевной глубине и благодати.

Истинная благодать заключается в отрешенности: в оставлении себя, в отдании своей воли. Воля — это столбы, на которых держится всякое несогласие и беспорядок. Отбрось эти столбы, и упадут преграды, которые противостоят возврату в глубину души.

Достигнем мы этого обращением к любви. Сущность ее — самоотдача, а цель и предмет — Бог. Епископ Альберт поясняет, как надо понимать слова Писания:

«Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем (Лк. 10, 27): все мысли и рассуждения сердца всецело отвлеки от вещного и тварного и направь исключительно на Бога».

...всей душою (Лк. 10, 27): пусть внутренний человек точно так же обратится и приклонится к Богу, как и внешний, признавая, что сущность и I истина — только в Боге.

...всей крепостью твоею (Лк.10, 27): собери все силы и употреби на то, чтобы вместо обращения вовне все осознанней и целеустремленней обращаться вовнутрь; натяни и собери их для этой цели, подобно тому, как туго натягивают лук и стрелы, и направь на одну только цель, а именно — на Бога.

...и всем разумением твоим (Лк.10, 27): пусть станет привычкой труд любви и собирания для этого всех сил, дабы разум стал совершенно единым со своей целью и объектом, а глубина души — совершенно богоподобной.

Прокл говорит об этом объединении и о поисках его как о безмолвствовании и состоянии неподвижности в единении с единым. Если душа обращена к нему и совершенно отрешена, она всецело обоживается и причащается Жизни Вечной.

Покуда человек еще обходится без этого блаженства и направлен вовне, он ничего не знает об этой глубине душевной и потому даже не верит, что она в нем есть. Но свойство этой сокровенной глубины существа — постоянно возвращать человека в себя, в свой первоисток.

Это божественное влечение никогда не кончается. И если человек следует ему, от всего отрешаясь у и оставляя все, что ему несоразмерно, обращаясь; вовнутрь и достигая тишины души, то он постигает свою истинную сущность и свои  божественные силы и созерцает самого себя как отражение того, из чего он возник.

Глаза, которые видят это, зовутся блаженными (Ср. Лк. 10, 33). Ибо здесь, в глубине души, нет ни одержимости чувственным, ни внешности, нет ни бренного, ни преходящего; здесь в становлении внутреннего единения кончается всякое различие. Здесь сияет божественный свет истины, здесь — восход Жизни Вечной.

По трем причинам названо это «вечным блаженством» (Ср. 2 Фес. 2, 16): поскольку оно целиком и полностью божественно, т. е. это — внутреннее присутствие Бога в человеке, поскольку это — всецелая погруженность в Бога, и поскольку оно есть Бог, Который наполняет глубину души и творит в ней.

Неизмеримое блаженство заключено не в деятельности, а в оставлении Богу глубины души: кому удастся это, того по праву назовут блаженным. «Блаженны глаза, видящие, что вы видите!» (Ср. Лк. 10, 23).

Чтобы испытать это, нужно оставить себя, обратиться к тишине и все препоручить Богу. Павел называет это миром Божьим, который выше всякого разумения. В этом мире Бог смотрит в отрешенное сердце и одновременно ведет человека в его внешней жизни, так что все тяжкое становится ему легко, ибо и он Бога песет в себе и знает, что Бог несет его.

Помоги нам, Боже, всем сподобиться этого!

ГЛУБИНА ДУШЕВНАЯ И ГЛУБИНА БОЖЕСТВЕННАЯ

он пришел, чтобы свидетельствовать о Свете — об настоящем Свете, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир.

Ср. Лк. 7, 7. 9

Нельзя более восславить Иоанна Крестителя, нежели словами: «Он свидетельствовал о Свете». Свет, о котором он свидетельствовал, — Свет существенный, превосходящий всякое познание. он светит в святая святых человека, в глубочайшей части его души.

Как же достичь нам этого Света?

Нашим Я с его ограниченным в силу своего естества рассудком ничего тут не сделаешь, но Бог дал нам сверхъестественную силу и помощь: это свет разума. Это тварный свет, который возвышает наше естество над самим собой и подает ему все, в чем оно нуждается.

Но, кроме того, есть еще в человеке свет нетварный: это свет самого себя. Это — божественный свет и Сам Бог. Ибо если суждено познать нам Бога, то через Самого Бога, с Богом и в Боге, — как говорит пророк: «Господи, во свете Твоем мы видим свет» (Ср. Ис. 35, 10).

Это — сверхсущественный свет, который светит всем людям, пришедшим в этот мир. он осеняет все существа без различия, как солнце сияя над всеми творениями (Ср. Мф. 5, 45). Если же они еще слепы и не ощущают внутреннего света, это вина не света, а их вина и беда. Но сколь глубоко ни блуждало бы существо во мраке, у него всегда есть возможность пробиться к свету. И тогда оно — в свете.

Чтобы пробиться из мрака в свет, нужно отсечь себя от всего, что бренно и преходяще, от всех желаний естества и рассудка, на которые были направлены помыслы, от тварного и всего, влекущего наружу, за исключением того, что неотъемлемо от жизни и выполнения земных задач.

Ибо только в отрешенности и внутреннем одиночестве, когда приглушены голоса мира, услышишь Слово Божие.

Вслед за отрешенностью придут сила и выносливость, дабы человек, если сподобится он света, оставался бы спокоен и недвижим, как скала, а не гнулся, как камыш на ветру. Многие, оказывается, сдаются, когда глупое, насмешливое или резкое слово гнет их к земле, как тростинку.

...И наоборот, у тех, кто это выдерживает, — в высшие силы души, в которых разум, воля и любовь, — падает луч света. Когда освещает он разум, человек становится пророком, т. е. тем, кто даже далекое видит отчетливо и близко, или же внутреннее слово говорит ему, как что есть.

Об Иоанне сказано: он — «больше, чем пророк» (Ср. Лк. 7, 28). А это значит: в сокровенной глубине, куда не достигают ни разум, ни другие силы, видеть свет в свете — пребывать во внутреннем свете, а затем в свете тварном познавать божественный.

То же, что представляет собою глубина души, не имеет ни образа, ни формы, ни места, ни способа: это неисчерпаемая глубина, парящая сама в себе, и в этой глубине — обитель Божия, — более, чем где-либо еще. Кто в нее погружается, обретает там Бога и себя обретает в Боге, становясь единым с Ним. Ибо от этой глубины Бог никогда не отходит. Здесь — исполненный света Дух Божий, и здесь обретается вечность, в которой нет ни «до», ни «после».

Этой глубины не может ни достичь, ни осветить ни один тварный свет: здесь — только Божья обитель и сущность. Ничто тварное не может ни заполнить, ни измерить эту глубину, — один лишь Бог в Его безмерности.