Разные берега - Кристин Ханна

Элизабет смотрела на него сквозь слезы. Она видела: он хочет, чтобы она забрала свои слова обратно, чтобы она по-прежнему оставалась его женой.

Но сейчас она была не способна на это.

– Я люблю тебя, Птичка.

Его голос дрогнул, и только в эту секунду Элизабет осознала, насколько глубоко ранило Джека ее письмо. Она поняла, что этот ужасный момент тяжким грузом ляжет на ее сердце.

– Я тоже люблю тебя.

– И что, ты думаешь, мне от этого легче?

Он посмотрел на нее и вышел из дома, хлопнув дверью.

Черт его дернул произнести это слово – развод.

Джек нажал на тормоза, и машина резко остановилась. Он не испытывал такого потрясения с тех пор, как тридцать лет назад умерла его мать.

Если бы кто-нибудь спросил об этом Джека неделю назад, он бы признал, что они с Элизабет переживают один из тех нелегких периодов, которые иногда случаются в жизни давно женатых людей. При этом он бы с полной уверенностью заявил, что неприятности скоро обязательно кончатся.

Читая письмо Элизабет, Джек полагал, что таким образом она просто пытается привлечь его внимание. Ему и в голову не пришло, что она на полном серьезе предлагает пожить врозь.

Как это не похоже на его Птичку! И откуда только у нее взялись силы расстаться с ним? Наверное, ее тяжело потрясла смерть отца. Джек, конечно, знал, что в последнее время она чувствовала себя несчастной. Но такого он от нее никак не ожидал.

Он уже был готов развернуться и поехать обратно – ему вдруг очень захотелось заключить ее в свои объятья и выпросить прощение.

А что потом? Она была права – сидя в одиночестве в машине, он вынужден был признать это. Оба они заслуживают лучшего.

Джек долго сидел с закрытыми глазами, а потом открыл их и прошептал: «Я любил тебя, моя Птичка». Даже разговаривая с самим собой – и Джек обратил на это внимание, – он употребил прошедшее время.

На следующий день привезли мебель. Элизабет с трудом выбралась из кровати, чтобы открыть грузчикам дверь. Как только они ушли, она снова легла. И провела в кровати три дня. А потом наконец отбросила одеяло и решила: пора начинать новую жизнь.

Она заставила себя встать. Если что-то не предпринять прямо сейчас, она скатится в пучину депрессии.

В подобной ситуации женщине остается только одно. К сожалению, телефон не подключат до завтра – в компании обещали сделать это где-то с двенадцати до четырех.

Элизабет нашла листок бумаги и ручку и принялась изливать душу в письме к Меган. Ей сразу стало легче. Общаться с близким человеком гораздо лучше, чем сидеть одной и думать, что же делать с оставшимися годами жизни.

Дописав, она надела старую майку, зеленые брюки, в которых обычно возилась в саду, и отправилась бросить письмо в ящик.

Домой она вернулась вся потная и тяжело дыша. Да, надо наконец заняться собой.

Снимая с себя одежду, Элизабет подумала: женщины, потерявшие интерес к жизни. Она теперь одна из них.

Глава седьмая

каждым днем уверенность Элизабет в собственных силах росла. Сегодня она решила снова попытаться рисовать.

Она сняла с крючка у двери пуховое пальто и взяла холщовую сумку с художественными принадлежностями. На улице стояла ясная погода, было холодно.

Она вышла на крыльцо и застыла на месте. Океан был серо-фиолетовым. Прямо у нее над головой, лениво помахивая крыльями, пролетели два огромных баклана.

Элизабет прошла по лужайке и остановилась у лестницы, ведущей на пляж. Был прилив.

Разочарованная, она сидела на верхней ступеньке и смотрела на океан. Волны разбивались о скалы, и на воде тут же появлялась белоснежная пена. Иногда брызги долетали и до нее.

– Птичка!

Элизабет обернулась.

Во дворе рядом со своим «порше» стояла Меган. Ее модные джинсы и черный кашемировый свитер были мокрыми от дождя.

– Мег!

Элизабет прихватила сумку и побежала к подруге. Когда Меган обняла ее, ей захотелось остаться в ее объятиях навсегда.

– Не вздумай рыдать, – сказала Меган. – Впусти меня наконец-то в дом и дай чего-нибудь выпить.

Элизабет за руку отвела Меган в дом, быстро развела огонь и достала единственное, что у нее было из спиртного, – бутылку текилы.

Они устроились у камина и в молчании выпили по паре рюмок. Наконец Меган откинулась на спинку дивана:

– Ну что, детка, как ты себя чувствуешь?

Элизабет со вздохом сказала:

– Знаешь, Мег, я много лет мечтала начать жизнь заново, а теперь мне вдруг стало ужасно страшно.

– Это нормальная реакция. Посмотришь, скоро ты почувствуешь себя гораздо лучше.

– Общими фразами ты от меня не отделаешься. Лучше скажи, что бы ты посоветовала, если бы я была твоей клиенткой.

Меган сделала глоток текилы, а потом неторопливо произнесла:

– Ну что ж, обычно женщинам вроде тебя я советую...

– Женщинам вроде меня?

Меган поморщилась:

– Ну, я имею в виду домохозяек, которые никогда нигде не работали.

– Продолжай.

Элизабет налила себе еще текилы:

– Ну так вот. Я обычно советую им устроиться на работу. Это способствует повышению самооценки. Не говоря уже о деньгах...

– И где же, по-твоему, я могу работать? Может, пойти чистить рыбу на рынке? Я это хорошо умею.

– Думаю, тебе стоит закинуть невод поглубже, извини за каламбур. По дороге сюда я вспомнила, как ты всегда хотела окончить аспирантуру по отделению изобразительных искусств? Сейчас как раз время этим заняться.

– Все это было так давно.

– Наберись храбрости, Птичка! Заполни анкеты и подай заявление. Займись наконец тем, о чем мечтала.

– Перестань, Мег. Мне сорок пять, и я уже двадцать лет не брала в руки кисть. Иногда случается, что в жизни так и не выпадает второго шанса.

– Ну ладно, успокойся, а то я смотрю, у тебя даже веко задергалось. Давай переменим тему.

– Спасибо.

– А что, если тебе переехать в Сиэтл? У меня в доме есть для тебя свободная спальня.

– Мне нравится жить здесь. И ты это знаешь.

– Но здесь ты как на другой планете, к тому же необитаемой.

– Пойдем со мной.

Элизабет встала с дивана и сразу поняла, что захмелела. Ноги у нее были как ватные. Меган тоже встала:

– Куда это мы идем?

Не ответив, Элизабет направилась к выходу. Меган застыла на месте:

– На улицу? Ведь дождь льет как из ведра.

– Ничего с тобой не случится. Подумаешь, вымокнем немного. Мы идем на пляж. Я хожу туда каждый вечер. Это у меня теперь такой ритуал.

– А все потому, что у тебя нет своей, настоящей жизни. А эти два дня ты, значит, будешь обращаться со мной как с игрушкой, развлекаться за мой счет?

Элизабет взяла Меган за руку и потащила к двери:

– Давай быстрее, а то мои киты очень пунктуальны.