Кровавый отпуск - Виктор Кнут

Я быстро свернула карту, сунула ее в руку Джамалу, и начала продираться сквозь кусты на звук сельского работяги. Сейчас мы ему сорвем план полевых работ! Правда, как бы он от нас не удрал. Надо будет подкрасться к нему незаметно. А то, действительно…

Я представила, как к деревне несемся сломя голову мы с Джамалом — я с «пээмом», он со своим десантным кинжалом. А впереди, оторвавшись от нас метров на тридцать, удирает по полю перепуганный трактор. Задрав вверх, чтоб не мешало, свое навесное сельхо-зоборудование и портя со страху воздух черным солярочным выхлопом. А удивленные селяне наблюдают за этой странной картиной и чешут репы: «Что бы это могло означать? Уж не началась ли война? Или в стране опять новый премьер?»

Я рассмеялась, и душный Джамал у меня за спиной пробормотал:

— Плохой признак, смеяться просто так, без причины.

В ответ я махнула рукой и, добравшись наконец до границы непроходимых кустов, высунула наружу нос и начала обозревать уносящиеся вдаль поля, большую деревню примерно в километре от нас и одинокий желтый бульдозер — не просто трактор, а именно, бульдозер с ножом, — беззаботно взгромоздившийся на большую кучу навоза возле пустого загона для скота. Рядом не наблюдалось ни единого человека. Лишь белая беспородная псина, увлеченно копавшая яму метрах в двадцати от бульдозера. «Каков хозяин, такова и собака», — подумала я и повернулась к Джамалу.

— Берем?

— Угу, — промычал он и, отодвинув меня, выбрался из кустов и не спеша пошел по направлению к трактору.

Я крикнула ему вслед:

— Я сейчас. Догоню. Не оборачивайся. — И, чуть отступив в кусты, начала распутывать шнурок на штанах.

Когда я вернула себе прежнюю форму и снова была готова к войне, Джамал уже дошел до бульдозера и, забравшись на грязную гусеницу, о чем-то оживленно разговаривал с трактористом. Тот высунулся из кабины, и метров с пятидесяти я легко разглядела, как к его нижней губе прилипла дымящая «беломори-на». Это был молодой, возможно, еще не успевший послужить в армии, парень в белой бейсболке и драном, заляпанном машинным маслом, свитере. На его лице не читалось ни тени испуга, скорее интерес и даже восторг оттого, что взял вот и вляпался в такое необычное приключение.

— Тебя, что ль, легаши везде ищут? — воскликнул он, стоило мне подойти к бульдозеру. Пригляделся внимательно к моему лицу и ухмыльнулся: — И правда! Вот бля-а-а…

— Привет, — поздоровалась я с пареньком и бросила взгляд на Джамала. — О чем договорились?

— Пока не о чем. Выясняю обстановку.

— И как обстановка?

Джамал дернул плечами и повернулся к парнишке:

— Рассказывай.

— Ха… — Тот чиркнул спичкой и прикурил еще одну «беломорину». — Короче, вчера вечером хипеж был. Приперлись в деревню легавые, по домам ходили, предупреждали, что типа ты, — тракторист кивнул мне, — перехерачила нескольких ихних и ломанула в леса. Короче, говорили, чтоб мы осторожнее и чтоб все эти дни бабы ксивы носили с собой. Те, конечно, что помоложе… А если заметим тебя, чтоб ничего не предпринимали, а, типа, звонили сразу в контору. Ну, в Подберезье…

— Здесь есть телефон? — перебила я.

— Ну, типа местный. С конторой.

— А… — разочарованно махнула я рукой. — Рассказывай дальше.

— А дальше легаши фотку твою на столб прицепили и отвалили.

— Сколько их было?

— Трое. С двумя автоматами. На «уазике», на ментовском.

— Ясно. Больше никого здесь не видел? Из чужих, я имею в виду. Солдат, например?

— Не-а. — Тракторист выплюнул потухшую «беломорину» и его круглая веснушчатая физиономия расплылась в широкой улыбке. — Ты че, правда легашей помочила?

— Не насмерть, — внесла ясность я. — Они заслужили.

— А то как же, — искренне согласился со мной тракторист. — Че, помочь, може, надо?

— Надо. Скажи, из этого Подберезья получится позвонить по межгороду?

— Ну… — задумался паренек. — Типа не знаю… Наверное, получится. С почты. Там все звонят.

— Отлично. К этой почте я смогу подойти незаметно? Чтобы не всполошить людей?

Тракторист снова надолго задумался. Я забеспокоилась, что мои каверзные вопросы вызовут у него воспаление мозга или апоплексический удар.

— Ну… — наконец вышел из транса он. — Можно, наверное. Но только, типа, ничего не получится. Там рядом магазин… Не-э-э, не получится.

— Где еще есть телефоны? — продолжала безжалостно издеваться над своим собеседником я.

— В конторе. Наверное, у участкового. Може, в больничке. Где еще-то?.. — искренне стремясь мне помочь, он весь напрягся, даже немного вспотел. Залез грязным пальцем в ноздрю, и, наверное, это нехитрое воздействие на подкорку мозга породило великолепный по своей актуальности вопрос: — А те че, позвонить что ли надо?

Джамал ухмыльнулся и покачал головой. Я пропустила супервопрос мимо ушей.

— Сколько до Подберезья?

— Четыре километра. Через лес если. По короткой. А по дороге все шесть.

— Шесть, говоришь? Хорошо. Отвезешь нас туда.

— Да вы че?.. — перепугался парень. — Да мне же яйца открутят! Бригадир, блин…

Я достала ПМ.

— Теперь не открутят. Скажешь — заставили. За сколько доедем?

— За полчаса. — Тракторист вспотел еще больше. На этот раз уже не от умственного напряжения. До него наконец дошло, что приключение переросло в неприятность. — Ладно, поехали. Вы потом-то меня отпустите?

— А куда нам тебя девать? Не с собой же тащить? Не убивать же? Чего бы там мусора не болтали, но мы не убийцы, — успокоила я его и повернулась к Джамалу. — Иди сюда, дарагой, лезь в кабину. — И, дождавшись, когда тот снимет рюкзак и устроится на сиденье, взгромоздилась к нему на колени и захлопнула грязную дверцу.

— Вот ведь жопа… — вздохнул паренек и рассмеялся: — Говорила мне мамка: «Не водись с городскими. Нае…т». — Он подергал за рычаги, и бульдозер лихо развернулся на месте. — А я ее не послушал… На бутылку-то хоть дадите?

— Обязательно, — пообещала я и осторожно потрогала блестящий рычаг. — А ты дашь порулить?

Подберезье было довольно большим селом с несколькими трехэтажными многоквартирными домами в центре. Там же вокруг единственной здесь заасфальтированной площадки сбились в кучу два магазина, здание сельской администрации, памятник космонавту, выходцу из какой-то соседней деревни, и изба с вывеской «Почта — Аптека». Возле избы, словно курортники на пляже в Анапе, валялись в пыли несколько полудохлых собак, а у входа в один из магазинов на пустых овощных ящиках расселись живописнейшие старухи в телогрейках и цветастых платках.

— Подъезжай к почте валютную, — приказала я Гене (именно так представился наш бульдлзирист, когда мы знакомились по пути). — Так, чтобы бабки не видели, что я выхожу из кабины.

— Нельзя. — Он картинно развел руки. — На асфальт мне нельзя. Испорчу траками.

— О дурдом! — простонала я. — Подъезжай, я сказала! Насрать, что испортишь! Потом скажешь, что я собиралась тебя пристрелить.

Гена ядовито хихикнул, и бульдозер, рявкнув, смело вкатил на драгоценный асфальт. Бабки не обратили на нас никакого внимания. Собаки тоже. Из магазина вышли две молодые женщины, начали пристраивать на багажники велосипедов сумки с продуктами. Одна из них проводила нас взглядом, но я не боялась, что она сможет разглядеть мое лицо через заляпанные грязью стекла.

— И чего дальше? — Гена подогнал бульдозер к избе и выжидательно уставился на меня.

— Дальше жди, пока не вернусь.

— А я, уж извини, посторожу тебя, — добавил Джамал и протянул мне мятую сторублевую бумажку. — Удачи, Марина.

— Угу… Спасибо. — Я распахнула дверцу и выскользнула из кабины.

И сразу в глаза мне бросилась моя физиономия, плохо отксеренная на дешевой бумажке под ярким заголовком «Внимание! Розыск!». И чисто по-русски никакого вознаграждения за меня не обещано. Даже обидно!

Бумажка была намертво прилеплена к входной двери на почту и основательно перемазана по углам желтым клеем. Я не пожалела нескольких драгоценных секунд и внимательно прочитала свое описание, напечатанное под фотографией. Возраст 20–22 года. (Да, на столько и выгляжу.) Рост 165–170. (Согласна.) Телосложение худощавое, спортивное. (Хм, спасибо, конечно.) Волосы средней длины, темно-русые. (Это как, интересно? Писали бы: «Рыжие».) Глаза голубые. (Я бы еще добавила, что бездонные, как весеннее небо.) Лицо густо покрыто веснушками. (О Господи! Враки! Нет ни единой! И что за идиот это придумал?) Так, дальше… Могу быть одета в светло-коричневый спортивный костюм и белые кожаные кроссовки… Имею при себе огнестрельное оружие… Владею приемами рукопашного боя… При задержании могу оказать сопротивление… М-да, подробнее не придумаешь. Если, конечно, не указывать объем груди и менструальный цикл.

Я оторвала взгляд от бумажки, подумала, а не сорвать ли ее на память, но решила с этим повременить и отправилась делать звонок.