Волшебный квартет - Клиффорд Саймак

Стук оборвался, а затем раздался снова, но теперь он стал прерывистым, словно сигнал: три быстрых удара, пауза, еще два быстрых удара, и снова пауза, а потом все сначала.

Кто-то стучал в дверь.

Максвелл вскочил, но остановился в нерешительности. Возможно, репортерам наконец удалось его выследить. Но вдруг они только предполагают, что он должен быть здесь? В таком случае лучше не откликаться. Но даже один репортер стучал бы куда громче и увереннее. А этот стук был тихим, почти робким, словно тот, кто был за дверью, чего-то опасался или стеснялся. Ну, а если это все-таки репортеры, молча выжидать нет никакого смысла: дверь отперта, и, не получив ответа, они наверняка толкнут ее и войдут без приглашения.

Стук на мгновение замер, затем раздался снова. Максвелл на цыпочках подошел к двери и распахнул ее. Снаружи стоял Краб, белея в лучах заходящего солнца, точно привидение. Под одной из своих конечностей, которая в настоящий момент, по-видимому, играла роль руки, а не ноги, он держал пакет.

— Да входите же! Пока вас тут никто не увидел,— нетерпеливо сказал Максвелл.

Краб вошел, а Максвелл, закрывая дверь, удивился, с какой стати он велел, чтобы это существо вошло в хижину.

— Вам не нужны опасения,— заявил Краб,— касательно жнецов новостей. Я был осторожен, и я глядел. За мной никто не следил. У меня такой нелепый вид, что за мной никогда не следят. Никто никогда не полагает, что я могу действовать сообразно цели.

— Очень выгодная особенность,— заметил Максвелл.— По-моему, это называется защитной окраской.

— Я появляюсь вновь по указанию мисс Нэнси Клейтон,— продолжал Краб.— Она знает, что вы ездили в путешествие без багажа и не имели случая сделать покупку или стирку. Без желания причинить обиду — это мне указано сказать с отменным чувством — она желает прислать вам костюм для ношения.

Он вынул из-под конечности сверток и протянул его Максвеллу.

— Очень любезно со стороны Нэнси.

— Она — заботливое лицо. Она поручила мне сказать далее.

— Валяйте!

— Колесный экипаж прибудет отвезти вас к ее дому.

— Зачем? — удивился Максвелл,— Шоссе проходит совсем рядом с ним.

— Еще одно извинение,— твердо объявил Краб,— но она считает, что нужно так. Очень много типов разных существ снуют там и сям, чтобы узнать место, где вы есть.

— Кстати,— сказал Максвелл,— а откуда его узнала мисс Клейтон?

— Поистине сие мне неведомо,— ответил Краб.

— Ну хорошо. Поблагодарите от меня мисс Клейтон, пожалуйста.

— С восторгом и удовольствием,— сказал Краб.

Глава 14

— Я подвезу вас к черному ходу,— объяснил шофер.— Перед парадным кишмя кишат репортеры. Потом они разойдутся, но сейчас рыщут там стаями. Мисс Клейтон думает, что вы, возможно, предпочтете с ними не встречаться.

— Спасибо,— сказал Максвелл.— Вы очень любезны.

Нэнси, подумал он, как обычно, все предусмотрела, присваивая себе привилегию организовывать жизнь других людей.

Ее дом стоял на невысоком обрыве над самым озером. Слева от дороги, в лучах недавно взошедшей луны, поблескивала вода. Фасад дома был озарен множеством огней, но задняя его сторона была погружена во мрак.

Машина свернула с подъездной аллеи и начала медленно взбираться по узкой крутой дороге, окаймленной могучими дубами. Вспугнутая птица с криком стремительно пронеслась у самых фар, отчаянно взмахивая крыльями. Откуда-то навстречу машине выбежали два разъяренных пса и помчались по бокам, точно конвой.

Шофер усмехнулся:

— Если бы вы шли пешком, они сожрали бы вас заживо.

— Но с каких это пор Нэнси охраняет собачья свора? — спросил Максвелл.

— Мисс Клейтон тут ни при чем,— ответил шофер.— Они охраняют совсем не ее.

У Максвелла на языке вертелся новый вопрос, но он не стал его задавать.

Машина свернула под аркаду и остановилась.

— Вот в эту дверь,— сказал шофер.— Стучать не надо. Пройдете прямо через холл мимо винтовой лестницы. Гости в большом зале.

Максвелл хотел было открыть дверцу машины, но в нерешительности опустил руку.

— О собаках не думайте,— сказал шофер,— Они знают эту машину. И тех, кто из нее выходит, в жизни не тронут.

Впрочем, собак нигде не было видно, и Максвелл, быстро поднявшись по трем ступенькам на крыльцо, распахнул дверь.

Холл был погружен в темноту. Только на винтовую лестницу падал отблеск света — по-видимому, на втором этаже горела лампочка. Кругом же царила полная тьма. Откуда-то доносились приглушенные звуки музыки и голоса.

Максвелл постоял несколько секунд не двигаясь и, когда глаза привыкли к темноте, различил, что холл простирается и за винтовую лестницу. Вероятно, там дверь или коридор...

Странно! Если уж Нэнси распорядилась, чтобы шофер высадил его у задней двери, то почему она не поручила кому-нибудь встретить его здесь? И во всяком случае, она могла бы сказать, чтобы свет не гасили,— тогда он сам отыскал бы дорогу.

Да, странно и довольно глупо — приехать на званый вечер и ощупью отыскивать путь к остальным гостям. Не лучше ли будет просто повернуться и уйти? Вернуться к Опу... Но тут Максвелл вспомнил о собаках. Они, конечно, рыщут вокруг дома; а судя по виду, ничего хорошего от них ждать не приходится.

Что-то тут не так! Это совсем не похоже на Нэнси! Она никогда не поставила бы его в подобное положение. Да, тут что-то совсем не так.

Максвелл осторожно прошел по холлу, протянув вперед руки. Хотя видел он теперь гораздо лучше, холл по-прежнему оставался темной пещерой, где глаз не различал подробностей.

Он обогнул винтовую лестницу, и холл показался ему еще темнее, потому что проблески света остались за спиной. Внезапно кто-то спросил:

— Профессор Максвелл? Это вы, профессор Максвелл?

Максвелл замер на одной ноге, потом медленно и бесшумно опустил на пол другую, уже поднятую для шага, и застыл, чувствуя, что весь покрывается гусиной кожей.

— Профессор Максвелл! — повторил голос.— Я знаю, что вы в холле.

Собственно говоря, это не был голос в прямом смысле слова. Максвелл готов был поклясться, что тишину холла не нарушил ни единый звук, и все же он ясно слышал эти слова... может быть, они раздавались у него не в ушах, а в каком-то уголке мозга.

Его охватил безотчетный ужас, и он попытался отогнать его, но ужас не исчезал — он затаился рядом во мраке, готовый вновь захлестнуть его черной волной.

Максвелл попробовал заговорить, но не смог. Голос произнес:

— Я поджидал вас здесь, профессор. Мне необходимо вступить с вами в контакт. Это столь же в ваших интересах, сколько в моих.

— Где вы? — спросил Максвелл.

— Я за дверью слева от вас.

— Я не вижу никакой двери.

Здравый смысл настойчиво твердил Максвеллу: беги, немедленно беги. Поскорее выберись отсюда!

Но он не мог бежать. У него не было сил. Да и куда? Назад под аркаду нельзя — там ждут собаки. Вперед по темному холлу? Опрокидывая все на пути, поднимая оглушительный грохот, чтобы все гости сбежались и обнаружили его — растрепанного, в синяках, дрожащего от страха? Он знал, что стоит ему побежать, и им сразу же овладеет паника.

Чтобы его увидели в подобном состоянии? Нет! Хватит и того, что он проник в дом украдкой, с черного хода.

Если бы это был просто голос — какой угодно, но голос,— он не нагонял бы такого ужаса. Но он производил такое жуткое впечатление — ни намека на интонацию, монотонный, механический, словно скрежещущий!

Ни один человек так говорить не может, решил Максвелл. Где-то рядом в темноте прятался внеземлянин.

— Тут есть дверь,— произнес этот пустой, жесткий голос.— Сделайте шаг влево и толкните ее.

Положение становится просто смешным, подумал Максвелл. Либо он войдет в эту дверь, либо опрометью бросится прочь. Конечно, можно было бы спокойно уйти, но он знал, что стоит ему повернуться спиной к невидимой двери, и он побежит — против воли, гонимый ужасом, маячившим позади.

Максвелл сделал шаг влево, нащупал дверь и толкнул ее. В комнате было темно, но в окна просачивался свет фонаря снаружи и падал на пудингообразное существо в центре комнаты — оплывший живот слабо фосфоресцировал, словно клубок светящихся обитателей морского дна копошился в круглом аквариуме.

— Да,— сказало существо,— вы совершенно правы. Я принадлежу к тем жителям Вселенной, которых вы именуете колесниками. На время моего визита здесь я обзавелся наименованием, которое легко воспринимается вашим сознанием. Вы можете называть меня «мистер Мармадьюк». Несомненно, вы понимаете, что это лишь удобства ради, так как я не ношу подобного имени. Собственно говоря, у нас нет имен. Они излишни. Наше индивидуальное различие достигается иными способами.

— Рад познакомиться с вами, мистер Мармадьюк,— сказал Максвелл, произнося слова медленно и раздельно, потому что губы у него тоже вдруг стали холодными и непослушными, как и все тело.