Убитых ноль. Муж и жена - Режис Са Морейра

Аромат кофе проникает в ванную, смешивается с запахом одеколона и тут же возвращает тебя к реальности.

Ты знаешь — наверняка кофе будет слишком крепким, жена всегда варит такой.

И еще: даже став тобой, жена не растерялась.

Умудряется еще и кофе варить.

У тебя вон даже думать не получается.

Собираешься с силами, с ее, между прочим, силами, выходишь из ванной и семенишь по коридору.

Запутываешься в халате, чуть не падаешь, хватаешься за стены.

Добираешься до кухни.

Жена оборачивается, в руке — твоей руке — кофейник.

Стоите друг против друга.

Уже не кричите.

Но взглянуть друг на друга не решаетесь, смотрите в пол, не говоря ни слова.

Жена ставит кофейник на обеденный стол, ты вытаскиваешь чашку и кружку, она придвигает сахарницу и сахарозаменитель, садитесь за стол.

Уставившись на кофейник.

С сомнением.

Хватаешь кружку.

Она — чашку.

Пусть она нальет себе первой.

Жену дважды просить не нужно.

Тянешь руку за сахаром.

Жена перехватывает руку и пододвигает тебе заменитель.

Растерянно смотришь на нее, потом вздыхаешь и берешь заменитель.

Кофе чересчур крепкий.

Жена поднимает глаза и смотрит, как ты склоняешь ее лицо к кружке.

Обжигаешь ей нос и вздергиваешь голову.

Жена прижимает руку к груди и снова кашляет.

Мысленно соглашаешься, что курить вредно, и сразу хочется курнуть, но жена так мучалась, когда бросала.

Она встает, сплевывает в раковину и с отвращением смотрит на твой плевок.

Ты следишь за своими волосатыми руками, пока она ими двигает — открывает холодильник, вынимает половинку зеленого лимона, выжимает лимон в стакан, пускает воду, наполняет стакан, подносит его к губам.

К твоим губам.

Жена залпом выпивает стакан и хватает чайник, чтобы разбавить кофе.

Фу, разбавленный кофе — страшная гадость, зато хотя бы пить можно, не морщась.

Смотришь, как жена подносит свою чашку к твоему рту.

К счастью, борода на половину скрывает лицо.

Да, какой же ты, батенька, унылый, какой неказистый, и ведь это не новость.

Ты же каждое утро видел себя в зеркале в ванной.

Хотя сейчас вроде бы и не совсем мямля, не совсем рохля.

Наверное, все дело в кофе.

В кухне появляется твоя кошка, прыгает на стол, идет было к тебе, то есть к ней, пятится.

Теперь уже к тебе, снова пятится.

Замирает в недоумении.

Смотрит то не нее, то на тебя, дрожит.

Шерсть дыбом.

Опять пятится.

Спрыгивает со стола.

Убегает.

Атмосфера накаляется.

И вот вы смотрите друг на друга, ты — на жену, жена — на тебя, ты сидишь на ее месте, она — на твоем, за столом на кухне.

Вцепившись в стол.

Пытаясь приноровиться — к ситуации.

И друг к другу.

Пока не решаетесь поговорить.

Вам бы от души посмеяться.

Да на душе кошки скребут, и вам не до смеха.

Она — это ты, ты — это она.

Куда уж тут разводиться.

А жена не растерялась, бросает взгляд на кухонные часы.

В спортзал уже опоздала.

Слегка откашливается, переводит дыхание и неожиданно просит тебя пойти вместо нее на работу.

Услышав свой голос, давишься кофе, вытираешь рот и ее голосом отвечаешь, что она, видно, совершенно рехнулась.

Жена парирует: вряд ли ей стоит идти к себе в офис в таком виде, и ей никак нельзя профукать в одиннадцать часов встречу с мсье-бестселлером.

Упираешься.

Ее терпению приходит конец, она замечает, что вас кормит ее работа.

Смотришь на нее — на себя — и осведомляешься, а кто будет делать твою.

Она удивляется.

На тебя — себя не смотрит и говорит: ей казалось, с работой ты давно завязал.

Благодаришь ее за понимание и поддержку.

Говорит, сейчас не время для разборок и снова просит доставить ее тело в офис.

Пойти на встречу.

Не хочет терять работу.

Повторяешь, что это невозможно, и включаешь радио.

Твоим грубым голосом жена спрашивает: а то, что с нами происходит — это возможно.

Невозможно, говоришь ее тоненьким голосом и выключаешь радио.

Жена добавляет: нет времени спорить, и спрашивает — да или нет.

Делаешь глоток кофе.

Кривишь рот.

Тычешь пальцем в сахар.

Жена сначала не понимает, потом, вздыхая, придвигает к тебе сахарницу.

Так, три кусочка сахара в кофе, медленно-медленно размешиваем, она в отчаянии.

Прикрыв рот рукой, снова принимается кашлять.

Подаешь голос — краситься нужно, что ли.

Поперхнувшись, отвечает — да, но она поможет.

И одеться.

И одеться тоже.

Понедельник. Утро, ты в метро.

Все выходные ругались, решили наконец разбежаться, и вот ты выглядишь точь-в-точь как жена и едешь к ней на работу.

Вещи она выбрала простенькие, унисекс — черные легкие брюки, белую рубашку, сандалеты, и ничего страшного, не очень-то и напрягаешься, ты ведь не трансвестит.

Ты — женщина.

Мужики пялятся, но тебе-то что. Не привык к мужскому вниманию и слишком погружен в себя, то есть в жену, пытаешься понять, что же происходит такое.

Столько лет не был в метро в час пик, никак не встроишься в ритм, пропускаешь всех вперед, забываешь о пересадке, тебя толкают со всех сторон, чуть не падаешь, но легкость чувствуешь необычайную, будто по волнам плывешь.

Вдруг спохватываешься, место освободилось, садишься, пытаешься отдышаться.

Шмыгаешь носом.

Ох, и привязчивый этот ее запах.

Кладешь руки ей на колени, смотришь на них.

Разглядываешь.

Одной рукой щиплешь другую, царапаешь, пошлепываешь, гладишь, подносишь к губам, и сам того не замечая, начинаешь целовать.

Мужчина напротив отрывается от своей газеты и глядит на тебя, ты — на него, а руку все целуешь, думая о своем.

Он пересаживается подальше, в окне видишь жену, она лобызает руку, тут же руку кладешь на колени.

Сидишь — не шелохнешься, лифчик, узкие трусики, тут давит, там трет, смотришь на женщин вокруг — как они это терпят.

По большей части они в наушниках — слушают музыку, читают модные журналы.

Другие сидят, уставившись в пустоту.

Силишься разглядеть, что они там видят.

Пустота заполняет тебя.

Прислоняешься лбом к стеклу и смотришь жене в лицо, оно так близко.

Входишь в бизнес-центр, в высотку, шлепаешь в сандалетах по холлу — направляешься к лифту.

Дама на ресепшн разговаривает по телефону, не отрываясь, машет тебе рукой, в ответ выдавливаешь «Здравствуйте», по своей воле сюда б ни ногой, тут делают деньги, считают прибыль, гоняются за бестселлерами — тут царство бизнеса.

Дама на ресепшн смотрит тебе вслед, и ты понимаешь, что походка у тебя шаркающая, мешковатая, типично мужская, хотя какой теперь из тебя мужчина.

Спохватываешься, вынимаешь руки из карманов и начинаешь подражать жене, ее нервной, энергичной походке. Походку ее наизусть знаешь, все глаза измозолила, так что дело нехитрое, тем более ты — в ее теле.

Заходишь в лифт, тебе кивают, подражая, киваешь в ответ.

На двадцать первом этаже выходишь, идешь дальше по коридору, который раз в двадцать длинней, чем в вашей квартире, идешь к жене в агентство.

Ненавистные офисные клетки, в десятый раз разогретый кофе, телефонные трели, ковролин, кондиционер.

Особо не раздумывая, стучишь в дверь, узнаешь теплый, чувственный голос ее секретарши, который приглашает тебя войти.

Входишь, она смотрит с изумлением и чуть ли не со страхом. Не знаешь, что сказать, и слышишь голос жены — она уже извиняется за опоздание. Секретарша еще больше изумляется и пугается, робко спрашивает, как прошли выходные, ну что ей ответить, в твоей жизни хуже выходных еще не было, ничего не отвечаешь и входишь в кабинет жены.

Идешь прямиком к окну, открываешь, чтобы глотнуть свежего воздуха, окидываешь взглядом проспект с высоты двадцать первого этажа и думаешь: если бы пришлось здесь работать, давно бы сиганул вниз.

Стук в дверь, вздрагиваешь, входит секретарша жены с чашкой кофе, осторожно ставит ее на стол.

Наблюдаешь за ней и вспоминаешь, сколько раз мечтал о том, чтобы секретарша жены была твоей секретаршей, чтобы высотку объяло пламенем, и жить вам оставалось не больше часа, а она ворвалась к тебе в кабинет и бросилась на тебя.

Но только не на твою жену.

Ты все же благодаришь ее и тоже спрашиваешь, хорошо ли она провела выходные, она бормочет, что да, и идет к двери, а ты глазами сверлишь ее попку.