Спецслужбы России за 1000 лет - Сергей Чуркин

Примерно в то же время в составе российского войска появляется подразделение, состоявшее из иностранцев. Горсей утверждает, что одним из инициаторов создания подразделения наемников был он: «Я отважился устроить так, чтобы царю рассказали о разнице между этими шотландцами, теперешними его пленниками, и шведами, поляками, ливонцами – его врагами. Они [шотландцы] представляли целую нацию странствующих искателей приключений, наемников на военную службу, готовых служить любому государю-христианину за содержание и жалование, [я говорил что] если его величеству будет угодно назначить им содержание, дать одежду и оружие, они могли бы доказать свою службу, показать свою доблесть в борьбе против его смертных врагов – крымских татар. <…> Вскоре лучшие воины из этих иностранцев были помилованы и отобраны, для каждой национальности был назначен свой начальник, для шотландцев Джими Лингет, доблестный воин и благородный человек. Им дали деньги, одежду и назначили ежедневную порцию мяса и питья, дали лошадей, сено и овес, вооружили их мечами, ружьями и пистолями. <…> Двенадцать сотен этих солдат сражались с татарами успешнее, чем двенадцать тысяч русских с их короткими луками и стрелами. Крымские татары, не знавшие до того ружей и пистолей, были напуганы до смерти стреляющей конницей, которой они до того не видели, и кричали: „Прочь от этих новых дьяволов, которые пришли со своими метающими „паффами“»[54].

Как полагают авторы, тактические приемы, использовавшиеся принятыми на русскую службу иностранцами, являлись прямым следствием гуситских войн 1419–1437 гг. и опыта, приобретенного наемниками в бесчисленных войнах в Европе. Маневренная тактика гуситов опиралась на использование укрепленных боевых повозок, представлявших собой передвижные полевые крепости. В России аналогичные укрепления известны под названием «гуляй-город». Такая тактика достаточно быстро стала достоянием многих европейских государств и за столетие развилась в эффективное маневрирование конных и пеших подразделений.

Мобильные чешские отряды были вооружены многочисленным легким маневренным огнестрельным оружием и поражали противника на расстоянии. Подобная тактика лишала тяжелую рыцарскую кавалерию преимуществ, не давая возможности нанести классический таранный удар, прорвать оборону противника и затем рубить бегущих. Частые поражения имперских отрядов поставили Запад перед необходимостью «подтянуть» свое собственное вооружение к уровню вооружения гуситских войск и перенять их передовые тактические приемы. Соответственно, увеличился спрос на легкое огнестрельное оружие, одним из центров производства которого стал Нюрнберг.

Судьба иностранных наемников весьма поучительна для потомков. Горсей пишет: «Позднее они получили жалования и земли, на которых им разрешили поселиться, женились на прекрасных ливонских женщинах, обзавелись семьями и жили в милости у царя и его людей»[55]. Как мы видим из приведенных воспоминаний, политика царя по отношению к служилым иностранцам заключалась в том, чтобы постепенно сделать их полноправными российскими подданными. Не будучи связанными кровными узами со старой боярской знатью, своим благополучием они были обязаны лично царю. Эту традицию продолжил Борис Годунов; в Российской империи Романовых она существовала на протяжении нескольких веков.

Зимой 1580 г. Иван Грозный направил Горсея с тайной миссией к королеве Елизавете. Суть обращения заключалась в просьбе о скорейшей отправке в Россию пороха, свинца и других военных материалов. Выбор обусловливался тем, что царь доверял Горсею; кроме того, посланец знал несколько европейских языков. Секретное послание было спрятано при участии Савелия Фролова, именуемого Горсеем государственным секретарем, в двойном дне деревянной фляги для водки. Сама фляга была так дешева, что не представляла интереса для потенциальных грабителей. Однако меры безопасности не ограничивались закладкой послания в тайник. На расходы посол получил 400 (!) золотых венгерских дукатов, зашитых в обувь и старое платье. До границ Московского государства Горсея сопровождал вооруженный отряд.

Скорость передвижения оказалась просто фантастической: Горсей указывает, что он и сопровождавшие его государевы слуги проехали 600 миль (960 км) за три дня! Таким образом, в день колонна преодолевала примерно 200 миль (320 км), и это с учетом состояния дорог того времени! Можно с уверенностью предположить, что лошади на замену, провиант для посла и его охраны были подготовлены и расставлены в заранее определенных местах.

По прибытии на Моонзундский архипелаг Горсея арестовали, но после общения с комендантом Аренсбурга освободили. Поводом для освобождения послужило письмо дочери коменданта, находившейся в Москве и отзывавшейся о Горсее как о своем покровителе. Особо следует отметить, что это письмо комендант получил заблаговременно. Случайность? Возможно, но на пути посла не раз оказывались люди, которые были ему чем-то обязаны, что подтверждается радушным приемом его в разных городах Европы.

Приведенные факты доказывают, что миссия Горсея планировалась заранее и очень тщательно готовилась тайными службами русского царя, хорошо ориентировавшимися в сложной «лоскутной» политике Европы того времени. Все было осуществлено на высочайшем уровне: экспедиция нигде не встретила серьезных осложнений. В заключение отметим, что весной 1580 г. Горсей привел караван из тринадцати судов со столь необходимыми для России грузами в бухту Святого Николая, где в 1584 г. по указу царя был основан г. Архангельск. И еще одна маленькая деталь: в качестве награды за службу Елизавета I зачислила Горсея в число личных телохранителей.

18 марта 1584 г. Иван Грозный скончался. По поводу его смерти существует несколько версий. Одни предполагают, что царя задушили, другие – что его отравили, третьи говорят, что насильственная смерть вероятна, но не доказана. Мы считаем, что если царь был убит, то это не могло произойти без участия лиц из его ближайшего окружения. В пользу версии об отравлении Ивана Грозного говорят исследования М. М. Герасимова, обнаружившего в костных останках царя наличие ртути. Впрочем, нельзя забывать, что во многих лекарствах того времени ртуть присутствовала как лечебный компонент и при длительном употреблении снадобий неминуемо накапливалась в организме. Об удушении царя писал Горсей, судя по его воспоминаниям, присутствовавший в то время в Кремле.

Как бы то ни было, члены Регентского совета, назначенные по завещанию Ивана IV в качестве помощников двадцатисемилетнего Федора Ивановича, начали действовать решительно, возможно, в соответствии с заранее составленным планом. В состав совета входили два Рюриковича – князья Иван Федорович Мстиславский[56] и Иван Петрович Шуйский[57], князь Богдан Яковлевич Бельский и два боярина – Никита Романович Захарьин-Юрьев[58] и Борис Федорович Годунов. Основными распорядителями в Москве в день смерти Ивана Грозного стали Бельский и Годунов, сразу после смерти царя они были окружены родственниками и приближенными. Горсей именует Годунова князем-правителем (the prince protector), указывает на его ведущую роль в это время и отмечает: «Удивительно много успели сделать за шесть или семь часов»[59].