Приключения Перигрина Пикля - Тобайас Смоллет

В конце концов после ряда подобных же дел, совершенных им из любви к справедливости, из человеколюбия и из отвращения к насилию, он был втянут в процесс, самый значительный из процессов, какие подлежали разбору в наших судах; этот процесс был из ряда вон выходящим, а кроме того с ним был связан вопрос об имуществе, приносящем пятьдесят тысяч фунтов в год, и от него зависело три пэрства.

В 1740 году доблестный адмирал, командовавший в Вест-Индии флотом его величества, в донесениях по эскадре герцогу Ньюкаслу упомянул о молодом человеке, который, служа простым матросом на одном из кораблей под его командованием, тем не менее предъявил права на титул и имущество графа Э. Как только об этих притязаниях стало известно из газет, о них заговорили повсюду. Особа, которой это касалось всего ближе, встревоженная появлением соискателя, приняла меры, чтобы пресечь попытки юного выскочки. Получив сведения о мистере Э. сейчас же после того, как о том стало известно в Вест-Индии, она располагала бесчисленными преимуществами перед несчастным молодым джентльменом. Ибо, владея большим состоянием и поместьями по соседству с местом рождения истца, эта особа знала всех свидетелей, которые могли бы представить доказательства его законнорожденности, и имела полную возможность благодаря влиянию и власти заткнуть рот одним свидетелям и перетянуть на свою сторону других. Соискатель же, покинувший родину пятнадцать лет назад, беспомощный, лишенный образования и друзей, не мог ничего предпринять в свою пользу. Если несомненные достоинства его дяди и любовь к справедливости мешали графу прибегать к недостойным средствам, та следует помнить, что совесть его многочисленных эмиссаров, состоявших у него на жаловании, не была столь щепетильна.

Однако следует упомянуть, не умаляя и не оскорбляя добродетелей и чести благородного графа, что он сделал попытку примирить представителей всех ветвей своего рода, чьи интересы были так же затронуты, как и его собственные, разделив с ними имущество, и заручился также поддержкой самых известных адвокатов в судах обоих королевств против этого незаконнорожденного еще до того, как сей последний обратился в суд.

Пока он таким образом готовился отразить атаку бедного покинутого юноши, подвергавшегося на расстоянии в полторы тысячи лиг всем опасностям моря, войны и нездорового климата, мистер М. однажды в разговоре спросил об этом романтическом претенденте у некоего X., бывшего в то время главным агентом здравствующего лорда Э. Этот человек признался, что у покойного лорда Э. в самом деле был сын, который вскоре после смерти отца уехал в Америку, но X. заявил, будто не знает, является ли этот юноша тем самым лицом.

Такое сообщение не могло не повлиять на добросердечного мистера М., который был хорошо знаком со злым гением противной стороны, завладевшей имуществом и титулом несчастного юноши, и его охватило беспокойство, как бы недостойные люди не попытались тем или иным способом устранить юношу; даже в ту пору он выразил готовность прийти на помощь сироте, лишенному друзей, и поближе ознакомиться с его притязаниями. Дела вынудили его уехать во Францию, а тем временем мистер Э. приехал в Лондон в октябре 1741 года».

На этом месте священник был прерван Перигрином, сказавшим, что вся эта слышанная им ранее история об изгнании юного джентльмена казалась ему слишком необычайной, чтобы не сказать неправдоподобной, а потому он очень хотел бы узнать подлинные обстоятельства этого дела, а также о том, каким образом он попал на остров Ямайку.

Священник, уступая просьбе нашего героя, начал рассказывать с самого начала.

«— Мистер Э., — сказал он, — сын Артура, покойного лорда, барона Э., от его жены Мэри Ш. — незаконной дочери Джона, герцога Б. и Н-би; на этой Мэри Ш. лорд женился открыто 21 июля 1706 года против воли своей матери и других своих родственников, в особенности — Артура, покойного графа Э., питавшего неумолимую вражду к ее отцу-герцогу и потому прилагавшему все усилия, чтобы воспрепятствовать браку; убедившись в неудаче своих попыток, он был столь возмущен, что так никогда и не примирился окончательно с лордом Э., хотя тот был его предполагаемым наследником. После свадьбы они жили в Англии два-три года, в течение которых у нее было несколько выкидышей; он же, человек весьма легкомысленный и сумасбродный, не только растратил все ее приданое, но и наделал столько долгов, что вынужден был бежать в Ирландию, оставив жену дома вместе со своей матерью и сестрой, которые, не одобряя этого брака, откосились к ней враждебно.

Вряд ли в этой семье могло воцариться согласие, если принять во внимание, что леди Э., особа надменная, не намерена была покорно терпеть обиды от тех, кто, как было ей известно, являлся ее врагом. И потому не удивительно, что вскоре между ними возникли недоразумения, которым способствовал дурной нрав одной из ее золовок. Начали измышлять различные скандальные истории о ее недостойном поведении, основанные на похвальбе тщеславного, мерзкого щеголя, служившего подлым орудием для достижения этой цели, и в конце концов они стали известны ее мужу в Ирландии, приукрашенные лживыми подробностями; безрассудный и опрометчивый, он был столь взбешен этими слухами, что в приступе ярости распорядился, чтобы его мать начала дело о разводе; клевета была вынесена на суд, приведено было немало гнусных доводов, лишенных всякого основания, но так как других доказательств он не мог привести, то в конце концов года через два дело окончилось ничем, если не считать судебных издержек.

Лорд Э., убедившись в том, что мать и сестра ввели его в заблуждение, решил примириться с женой. Тогда отец отправил ее в Дублин к одному джентльмену, в доме которого муж встретил ее изъявлениями любви и уважения. Отсюда она поехала к нему на квартиру, а затем в его поместье, где ей приходилось много страдать от выходок лорда, человека грубого и недостойного. Из поместья они возвратились в Дублин в конце июля или в начале августа 1714 года, где леди вскоре почувствовала себя беременной.

Лорд Э. и его потомство являлись наследниками титула и имущества Артура, графа Э., а посему лорд Э. очень хотел иметь сына; опасаясь нового выкидыша у жены, он решил обуздать свой от природы нетерпеливый нрав, чтобы ей не пришлось, как прежде, страдать благодаря его недостойному поведению. Поэтому он относился к ней с необычной заботливостью, и когда беременность ее приходила к концу, он отвез ее в поместье, где она разрешилась от бремени сыном, будущим мистером Э., в конце апреля или начале мая; ни один свидетель не мог с точностью назвать день его рождения, так как запамятовал за давностью, а в приходе не хранили записей. К довершению несчастья, знатных людей в этом приходе не было, те же, кто жил на значительном от него расстоянии, не поддерживали знакомства с лордом Э. вследствие его странного поведения.

Как бы то ни было, арендаторы и люди, подвластные его лордству, отпраздновали это событие, и в соседнем городке Нью-P…c разложены были по этому случаю костры, а также устроена иллюминация и гулянье. Все это произвело такое впечатление на народ, что в указанном местечке и смежных приходах несколько сот человек помнят об этом событии, несмотря на огромное влияние, которым пользуется в тех краях противник истца, и невзирая на великие усилия и недостойные уловки его бесчисленных агентов, а также лиц, заинтересованных в исходе процесса и пытающихся подкупить и опорочить свидетелей.

После рождения сына, который был отослан к кормилице, жившей по соседству, как это заведено в поместьях, где самые знатные люди помещают своих детей в дома фермеров, лорд Э. жил с женой в полном согласии целых два года. Но благодаря своему сумасбродству он попал в затруднительное положение и потребовал остаток ее состояния у отца ее, герцога Б., отказавшегося дать хотя бы шиллинг, пока тот не выделит его дочери приличного содержания, которым лорд Э. в то время не располагал из-за своей расточительности.

Стараясь быть бережливой хозяйкой, жена лорда Э. возбудила недовольство ленивых и распутных домочадцев, захвативших в свои руки ее мужа; помогая ему расточать имущество, они ухватились за отказ герцога и, желая выместить на невинной леди свое недовольство, стали убеждать лорда Э., что есть только один способ получить деньги у его светлости, а именно прогнать жену под предлогом ее измены, которую, как они намекали, нетрудно будет доказать. По их совету был задуман и выполнен гнусный план, который привел к тому, что некий П., бедный, невежественный, простоватый деревенский болван, попался в ловушку и лишился одного уха, а оклеветанная леди в тот же день выехала в Нью-P…c, где прожила несколько лет.

Однако, покидая дом, она пыталась бороться за своего ребенка, которого хотела взять с собой; но отдан был строгий приказ воспрепятствовать ей раз навсегда встречаться с сыном. Такое подлое, бесчеловечное обращение неожиданно возымело обратное действие. Герцог Б., в добавлении к завещанию, в котором он осуждал дурной нрав лорда Э., поручил своим душеприказчикам уплачивать дочери ежегодно сотню фунтов, пока она будет жить раздельно с мужем; выплата прекращалась со смертью лорда Э.