Первая Мировая война - Анатолий Уткин

Наиболее детальный анализ ситуации осуществил генерал сэр Генри Вильсон. Германия не должна получить особое влияние в соседних государствах. Целью интервенции должно быть предотвращение попыток Германии заручиться преобладающим влиянием в России (что могло бы привести к "войне после войны"). У Британии есть только две возможности: "а) создать вокруг большевистской России кольцо государств, целью которых было бы предотвращение распространения большевизма... Период оккупации этого кольца государств продлился бы на неопределенно долгое время;

б) альтернативный курс предполагает нанесение удара по центру в ближайшее возможное время — это более быстрый и более определенный способ сдерживания возможной германской экспансии, поскольку приграничные государства снова попадут в орбиту объединенной России, единственной державы, которая может долгое время сдерживать германскую экспансию в восточном направлении."

В итоге критического анализа генерал Вильсон исключил первую альтернативу, поскольку общественное мнение в Британии не потерпит расходов на содержание гарнизонов, направленных против страны, с которой у нас "нет особых противоречий". Второй вариант выглядел предпочтительнее, но он мог породить очень большие политические и военные осложнения. Завоевание России представляло собой большую проблему хотя бы ввиду русского климата и пространства; даже самая успешная кампания не могла завершиться "ранее лета 1919 г." Что же оставалось? Наиболее приемлемый курс — "помочь нашим друзьям выйти из европейской России до подписания мирного договора, прилагая в то же время усилия по установлению крепкого русского правительства в Сибири".

Вильсон согласился с французской точкой зрения, что Польша в данной ситуации приобретает особое значение, ее следовало укрепить "освобожденными польскими военнопленными, оружием и амуницией". Южнее следует поддержать новый антирусский бастион в виде Румынии. Три прибалтийских провинции должны получить помощь британского флота, севернее следует помочь "соглашению между финнами и карелами", удерживая за собой Архангельск. В целом Англия "должна использовать огромные преимущества, предоставляемые открытием Балтийского моря для снабжения наших друзей военными товарами, воспользоваться открытием Черного моря для оккупации необходимых нам портов на восточном берегу"{1060}.

Страх превращения Европы в социально отчужденный континент после победы в мировой войне стал выходить на первый план. Британия взяла на себя лидерство в западном вмешательстве в российские дела. Через два дня после подписания перемирия министр иностранных дел лорд Бальфур, вооруженный докладом Вильсона, провел особое совещание по русскому вопросу, на котором присутствовали ведущие дипломаты и военные. Бальфур соглашался с тем тезисом, что население Центральной Европы уязвимо перед коммунистической пропагандой, что есть основание бояться социального краха в новых странах, лишенных собственных войск и полиции. (На краткое время у англосаксов и у правящих антикоммунистических кругов Германии совпали интересы — обе стороны хотели задержать германские войска на оккупированных территориях России). Следовало оказать помощь приграничным с Россией новым государствам "от Балтики до Черного моря". Совещание поддержало предложение об активной политике в пространстве от Мурманска до Кавказа. Своего рода оппозицию Бальфуру представили Мильнер и Керзон, которые склонялись к перенесению центра тяжести британских усилий с Балтики на южное направление, "где интересы Британской империи затронуты наибольшим образом".

Британия выступила авангардом похода против большевизма. Британский военный кабинет пришел к жесткому решению: сохранить прежнюю дислокацию войск в Северной России и Сибири, осуществить меры по закреплению в своих руках железной дороги Баку — Батуми, оказать материальную и техническую помощь добровольческой армии Деникина, признать в качестве представляющего Россию правительство адмирала Колчака в Омске, занять Красноводск и расширить британскую зону влияния "на территории между Доном и Волгой"{1061}. Целью Британии стало "не позволить западным и юго-западным приграничным государствам быть инкорпорированными в Великороссию, так как в этих государствах находится население иной расы, языка и религии, и в целом они более цивилизованы, чем великороссы".

Военные эскадры Британии были посланы в Балтийское море с целью "укрепить позиции населения этой части мира против большевизма и защитить английские интересы на Балтике".

Если учесть особые отношения Британии с Японией (результат договора 1902 г.), то можно сказать, что англо-японский дуэт лидировал в интервенции против России.

В результате британское правительство сформировало политику более последовательную и энергичную, чем мятущаяся вокруг германского вопроса Франция. Фактически ослабление России при определенном повороте событий потенциально угрожало обескровленной Франции, но соответствовало интересам Британии, получившей в расколе России гарантии своим важнейшим владениям. Если у Клемансо была мысль о том, что Россия все же сможет определенным образом быть использована против Германии (и ее полное ослабление едва ли соответствует интересам Парижа), то для Лондона настал звездный час успокоения от казаков на границе Индии. Колебания Клемансо сказались в его взаимопротивопоставлении белых и сепаратистов. Англичане, как всегда, имели более цельную концепцию. У Ллойд Джорджа не было подобных колебаний и метаний.

Именно в свете этого Лондон признал независимость Финляндии и прибалтийских государств, именно он стал подталкивать закавказские новоформирования к самоутверждению. На встрече союзников на Даунинг-стрит 3 декабря 1918 г. министр иностранных дел Бальфур "не пожелал видеть границы России прежними в Финляндии, балканских странах, Закавказье и Туркестане". Британский поверенный в делах в Вашингтоне совместно с госсекретарем Лансингом достиг согласия в том, что они не потерпят победы большевизма в Германии, даже если это будет означать возобновление военных действий{1062}.

Первая британская эскадра вошла в Черное море 16 ноября 1918 г. Базируясь на Новороссийске, англичане через несколько дней осуществили выход в Баку. Лорд Керзон довольно неожиданно поставил вопрос "в расовом плане" — он заявил, что англичане должны выполнять свои обязательства по отношению к белой расе. Министерство иностранных дел (в лице Бальфура) полагало, говоря о странах лимитрофах, что "любое правительство, утвердившееся с английской помощью, должно быть поддержано".

В конечном счете британский и французский военные министры — Уинстон Черчилль и Андре Лефевр — пришли к выводу, что главной угрозой западной цивилизации становится не германский милитаризм, а русский большевизм{1063}. Британия становится лидером, главным противником Советской России среди стран Запада, намереваясь (цитируя Черчилля) "задушить коммунизм в колыбели". Черчилль предложил довести численность интервенционистских войск на территории России до 30 дивизий. Последовала интенсификация интервенции. На время экстремизм победил в Лондоне.

Напомним, что Британия целое столетие выступала геополитическим противником царской России. Сторонники этой традиционной линии никогда не выступали сторонниками восстановления в России монархии — они явно опасались централизованной России. Имелось немалое число сторонников той точки зрения, что при любом режиме сильная Россия, обладающая возможностями противостоять Англии по всему периметру Евразии, будет ее мировым противником. Крайние в Англии не хотели, чтобы в ослабленной континентальной Европе Россия получила позиции, позволяющие ей стать сильнейшим государством региона.

Черчилль говорил Ллойд Джорджу, что лучшим местом применения британских войск был бы Омск. Если британские войска начнут терять свою надежность, то следует дать простор более устойчивым к социальной пропаганде американцам и японцам. Черчилль предложил "не препятствовать Соединенным Штатам и подталкивать Колчака к сближению с японцами. Если русские (белые) договорятся о посылке японцами нескольких боевых дивизий, он (Черчилль) не видит, как могут быть ущемлены английские интересы".

Черчилль полагал, что у Британии по существу нет альтернативы. Русская проблема не может быть предоставлена сама себе. Страна слишком велика, а Германия слишком заинтересована в том, чтобы Запад мог хладнокровно обратиться к собственным делам.

Теперь в Форин-офис и военном министерстве не нужно было решать, кто опаснее, — Германия или Россия. Обе страны стали жертвами мировой войны. Обе потерпели поражение, согласились на унизительные условия, отвергнуты и опустились вниз в мировой табели о рангах. Но необратимо ли их падение? А если они объединят силы? Черчилль предложил свою широкую геополитическую перспективу: через пять или шесть лет "Германия будет, по меньшей мере, вдвое больше и мощнее Франции в наземных силах... Едва ли уже вскоре последует призыв к немцам взяться за оружие, однако будущее все же таит в себе эту угрозу. Если в России к власти не придет готовое к сопротивлению правительство, то Россия автоматически станет жертвой Германии... Русская ситуация должна рассматриваться в аспекте общей борьбы с Германией и, если мы не сможем заручиться поддержкой русских, то возникнет возможность создания грандиозной коалиции от Иокогамы до Кёльна, противостоящей Франции, Британии и Америке. Спасением было бы лишь создание дружественного правительства в России и сильной Польши как двух важнейших стратегических элементов".