Стервятники - Уилбур Смит

Он посмотрел вверх, где матросы висели на снастях, готовые управлять огромной массой парусов. Потом осмотрел палубу: пушкари стояли возле кулеврин, а подносчики пороха поднимались с нижних палуб со своим смертоносным грузом.

— Мистер Фишер, — крикнул он, — зарядите по одной батарее с каждого борта ядрами, остальные цепями и шрапнелью.

Большой Дэниел улыбнулся, показав черные гнилые зубы, и приложил кулак ко лбу. Хэл не хотел топить и сжигать вражеские корабли, только лишить их возможности двигаться: даже самые маленькие из них будут высоко оценены казначеем его величества, если Хэл сумеет захватить их и доставить адмиралу Сенеку в Митсиву. Батареи с каждого борта, заряженные ядрами, будут в резерве.

Первая дау была так близко, что Хэл видел даже выражение лиц матросов. Человек десять, все в рваных выгоревших одеяниях и высоких тюрбанах. Большинство по-прежнему улыбались и махали руками, но старик у руля смотрел встревоженно, словно ожидал чудесного спасения от высокого корпуса корабля, надвигающегося на маленькое суденышко.

— Поднять флаг, мистер Тайлер! — приказал Хэл.

На мачте развернулись имперский флаг с коптским крестом и вымпел Ордена. Жалко было смотреть, как на лицах моряков, увидевших крест и свою судьбу, отразилось отчаяние, и Хэл отдал следующий приказ:

— Приготовить орудия, мастер Дэниел!

Орудийные порты «Золотого куста» раскрылись, и корпус задрожал от грохота подтаскиваемых кулеврин, выставивших наружу бронзовые стволы.

— Я пройду справа от добычи. Стреляйте, как только наведете, мастер Дэниел.

Большой Дэниел побежал на нос и принял командование над первой батареей по правому борту. Хэл видел, как он быстро переходит от пушки к пушке, проверяя прицел и вставляя клинья, чтобы взять пониже. Они будут стрелять почти прямо вниз в дау, мимо которой проходят.

«Золотой куст» молча надвигался на маленькое судно, и Хэл негромко передал на руль:

— Медленно взять влево на один румб.

Поняв, чем грозят орудия корабля, экипаж дау отбежал от борта; матросы прятались за мачтой или за тюками с грузом и бочками, загромождавшими палубу.

Первая батарея дала громовой залп, изрыгнув клубы дыма, и все орудия накрыли цель. Основание мачты превратилось в тучу щепок и улетело, снасти повалились на палубу и обвисли спутанной грудой канатов и парусины. Старик-рулевой исчез, словно по волшебству растаяв в воздухе. На переломленном поручне осталось только кровавое пятно.

— Прекратить огонь! — Хэл кричал, чтобы слышать после грохота залпа собственный голос. Дау была изуродована, нос мотало ветром, руль отлетел, мачта исчезла за бортом. Она качалась на волне, поднятой «Золотым кустом».

— Так держать, мистер Тайлер.

«Золотой куст» двигался прямо на флотилию, разбросанную по водам залива. Там видели, как безжалостно он обошелся с первым кораблем, и имперский флаг на грот-мачте фрегата, и теперь все старались резко повернуть против ветра. Как на крыльях разлетались они от «Золотого куста».

— Править на корабль прямо по курсу! — негромко сказал Хэл, и Нед Тайлер на румб повернул корабль.

Дау, которую выбрал Хэл, была самой крупной из всех видимых, и ее открытая палуба была забита людьми. Хэл решил, что в нее набили не менее трехсот человек. Путь по морю недолгий, и капитан рискнул. На корабле было больше солдат, чем допускало благоразумие.

Когда корабли сблизились, Хэл услышал вызывающий возглас: «Аллах акбар! Бог велик!» Стальные шлемы блестели на головах оманских воинов, солдаты размахивали длинными изогнутыми ятаганами. По фрегату открыли нестройный мушкетный огонь, дым затянул борт дау. Свинцовое ядро ударило в мачту над головой Хэла.

— Всякий человек на ее борту — солдат, — громко сказал Хэл. Ему не нужно было добавлять, что, если бы этим людям удалось достичь берега, они двинулись бы против Юдифь Назет. — Дайте залп ядрами. Потопите ее, мастер Дэниел!

Тяжелые железные ядра смели солдат с палубы и раскололи корабль, как топор щепку. Море устремилось в его разорванное брюхо. Дау перевернулась, и вода наполнилась барахтающимися, тонущими людьми.

— Править на корабль с серебряным вымпелом.

Хэл не оглядывался, он разрезал флот, как барракуда стаю летучих рыб. Никто не мог уйти от него. Увенчанный горами белых парусов, придающими ему прыти, «Золотой куст» нагонял дау так, словно те стояли на якоре, и его пушки гремели, изрыгая пламя и тучи дыма. Мелкие корабли раскалывались и тонули, другие со сломанными мачтами и свисающими парусами оставались за фрегатом. Кое-кто из матросов прыгал за борт в тот миг, когда звучал залп кулеврин. Они предпочитали акул орудийному выстрелу.

Некоторые корабли убегали к ближайшим островам и вставали на якорь в мелких водах, куда «Золотой куст» не мог за ними последовать. Другие нарочно натыкались на мель, экипаж прыгал в воду и вплавь добирался до берега.

Только самые далекие корабли на востоке оказались ближе всего к арабскому берегу и смогли уйти от фрегата. Оглянувшись, Хэл увидел, что вода за фрегатом усеяна корпусами побежденных кораблей. Каждая миля преследования уцелевших уводит его все дальше от Митсивы.

— Теперь они не станут снова торопиться сюда! — мрачно сказал Хэл, наблюдая, как враг в смятении убегает. — Мистер Тайлер, пожалуйста, разверните корабль и держите круто к ветру.

Это был лучший маневр «Золотого куста».

— Ни одна дау, построенная в Аравии, не сможет так круто повернуть по ветру, как моя дорогая лоханка, — вслух сказал Хэл, глядя, как двадцать треугольных парусов пытаются отвернуть от западного ветра. «Золотой куст» развернулся в сторону разбитого флота, и дау, заметившие его возвращение, убрали паруса и молились Аллаху о спасении.

Подходя к каждому такому кораблю, Хэл останавливал фрегат, поворачивал носом к ветру и посылал на борт призовую команду из одного белого моряка и шестерых амадода.

— Если нет ценных грузов, снимите экипаж и поджигайте.

К концу дня на буксире за фрегатом шли пять дау, еще семь с временными парусами и абордажной командой на борту плыли рядом, направляясь назад к Митсиве. Все захваченные корабли были тяжело нагружены военными припасами. За ними небо потемнело от дыма горящих корпусов, а море было усеяно обломками.

Генерал Назет сидела на своем черном арабском жеребце и с вершины холма наблюдала, как к Митсиве приближается странная флотилия. Наконец она закрыла подзорную трубу и сказала стоявшему за ней адмиралу Сенеку:

— Теперь я понимаю, почему его прозвали Эль-Тазар! Этот англичанин — настоящая барракуда.