Архивы Дрездена: История призрака. Холодные дни - Джим Батчер

– Три пятнадцать.

– Десять минут до пристани. И час с небольшим до острова и обратно. И скажем, час до вызова техпомощи. – Я тряхнул головой. – Если мы отправимся прямо сейчас, то вернемся в город примерно на рассвете, как считаешь?

– Плюс-минус, – согласно кивнула она.

– Мэб, – сказал я тоном, которым обычно произношу неприличные слова.

– Что?

– Вот зачем понадобилась блокировка, – сказал я. И пояснил: – Мэб закрыла границу с Феерией до рассвета.

Молли никогда не была тупицей. И сейчас мне казалось, что я воочию вижу, как вертятся шестеренки, пока она соображает.

– Она дала тебе время, чтобы поработать над задачей без помех.

– Почти без помех, – уточнил я. – Я начинаю думать, что Мэб в основном помогает тем, кто помогает сам себе. Хорошо. Как только Мэйв сможет утром двигать свои фигурки через границу с Феерией, все завертится в бешеном темпе. Кроме того, мне не хотелось бы заниматься магическим эквивалентом активной зоны ядерного реактора как раз тогда, когда Крюк и его банда мини-психов доберутся до меня. Значит…

Молли кивнула:

– Значит, перво-наперво мы едем на остров?

– Причем немедленно.

Молли через охрану дома вызвала такси, разумно предположив, что это будет чуть менее заметным, чем машина-монстр, стоявшая сейчас на парковке. Ее заказ был принят так, словно она являлась иностранной коронованной особой. Понятия не имею, что она сделала для свартальвов, но они отнеслись к этому очень, очень серьезно. Я оставил Тука отсыпаться после битвы, позаботившись о том, чтобы его любимая еда находилась неподалеку, когда малыш проснется. Боб был в матерчатой сумке, которую я застегнул наглухо и перебросил через плечо. Молли взглянула на сумку, потом на меня, но не стала задавать никаких вопросов.

Я невольно поморщился. Молли никогда особенно не стеснялась покушаться на мой авторитет в наших отношениях наставника и ученицы. Видимо, начало сказываться время, проведенное с моей феей-крестной Леанансидхе – личной Пятницей[20] Мэб. Леа была тверда и непреклонна в отношении дозволенных границ. Тех, кто пытался их нарушить, она превращала в собак – или в собачий корм.

Яхтенная пристань – одна из нескольких, имевшихся в городе. Озеро Мичиган – идеальное место для всех видов катания на лодках, парусного спорта и судоходства, и любители-мореходы пустили корни вдоль всех берегов Великого озера. Я не из их числа. Я говорю «стенка» вместо «переборка» и знать не знаю, чем фальшборт отличается от бушприта. В терминах я путаюсь сплошь и рядом. Ну и наплевать.

Причалы – стоянки для яхт и катеров, – опирающиеся на сваи или плавающие, как понтонные мосты, выстроились длинными ровными рядами. Суденышки стояли на положенных им местах, как машины на парковке. Большинство плавсредств, похоже, уже вовсю готовились к зиме. Ноябрь – опасное время для катания по озеру Мичиган, и в основном владельцы яхт оставляют свои суда на зимовку прямо перед Хеллоуином. Иллюминаторы и люки задраены, двери заперты наглухо, и на всей пристани почти не видно огней.

Это было мне на руку, поскольку я снова собирался вломиться в чужую собственность.

Когда-то у меня имелся ключ от замка пристани, но я потерял его, когда меня подстрелили, и я утонул, умер, оживал в коме, время от времени пугал своих друзей, пока не пришел в себя в кровати Мэб.

Такая у меня жизнь. Адские погремушки!

В общем, у меня не было ни ключа, ни лишнего времени, и потому, подойдя к запертым воротам пристани, я злоупотребил своей новой крутейшей суперсилой и заставил закрытые на цепь ворота открыться с тихим скрипом гнущегося металла. Это заняло у меня около трех секунд.

– Круто, – пробормотала Молли за моей спиной. – Погодите. Вы и машину так же вытащили?

Я крякнул, немного запыхавшись от усилий.

– Ну и дела, – сказала Молли. – Да вы сильны, как Человек-Паук!

– Не-а, – выдохнул я. – Человек-Паук жмет десять тонн. Я могу делать подходы лишь по четыреста кило.

– Кило? – спросила Молли.

– Блины для штанги мне достались по наследству, – сказал я. – Европейская штучка. Даже не знаю, насколько это тяжело, если перевести на английский.

– В Англии пользуются килограммами, – язвительно процедила Молли. – Но это потянет примерно на шестьдесят – шестьдесят пять стоунов.

Я остановился и посмотрел на нее. Она ответила самой милой улыбкой. Я вздохнул и снова зашагал к катеру.

Катер назывался «Жучок-плавунец». Он мог бы послужить дублером посудины сурового старого рыбака из «Челюстей»; правда, этот был недавно покрашен и надраен. И выглядел, пожалуй, чуточку слишком хорошо. Я остановился на причале перед ним.

Здесь. Я стоял именно здесь, глядя в сторону парковки, когда это произошло. Я, собственно, не почувствовал дикой боли в груди, но память о ней была такой отчетливой и ясной, что я мог бы сейчас испытать ее заново, – хотя в тот момент боль не проявилась до тех пор, пока я не погрузился в воду, а в адский пламень она превратилась, когда Мэб и Духоприюту удалось собрать воедино мои тело и душу.

И подумать только, что мне пришлось просить об одолжении, чтобы человек пришел и застрелил меня! Сейчас это казалось совершенно напрасным. Тогда же я был уверен, что если мне удастся добиться успеха, то из-за моей сделки с Мэб я стану монстром, от которого нужно избавиться раз и навсегда. Я сам назначил своему убийце время, а Молли использовала свои уникальные способности, чтобы помочь мне забыть, что это произойдет. План заключался в том, чтобы, когда день будет успешно завершен, помешать моему превращению в Гарри-монстра с помощью мощной винтовки.

Штука, однако, в том, что я выжил. И похоже, настала пора для Гарри-монстра.

Из авторитетных источников я знал, что не обязательно превращусь в полного отморозка, если считать, что архангелу можно доверять, но я так не считал. Из других авторитетных источников я знал, что рано или поздно это закончится именно так. И в результате я понятия не имел, что же произойдет со мною в будущем.

Хе. С чего вдруг я должен стать другим?

«Жучок-плавунец» явно пока еще не был подготовлен к зиме. Крепкое выносливое суденышко – не быстрое, зато не боящееся ударов, которые могла обрушить на него природа. Его трап был опущен, а «трап» и «палуба» – единственные мореходные словечки, которые мне понятны. Я поднялся на борт катера без колебаний, даже в полумраке поздней ночи. Я знал этот катер. Я неоднократно посещал остров на нем.

Взойдя на палубу, я поднялся на крышу штурвальной рубки. Щелкнув тумблерами, включил пару старых светильников и проверил показания приборов. Топливо, масло – в порядке: на поездку