Мясной Бор - Станислав Гагарин

Что ж, главную мысль он направил в нужную сторону, теперь необходимо закрепить сказанное: «Каждый командир, красноармеец и политработник должен понять, что наши средства не безграничны. Территория Советского государства — это не пустыня, а люди — рабочие, крестьяне, интеллигенция, наши отцы, матери, жены, братья, сестры.

Территория СССР, которую захватил и стремится захватить враг, — это хлеб и другие продукты для армии и тыла, металл и топливо для промышленности, фабрики, заводы, снабжающие армию вооружением и боеприпасами, железные дороги.

После потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбасса и других областей у нас стало намного меньше территории, стало быть, стало намного меньше людей, хлеба, металла, заводов, фабрик.

Мы потеряли более 70 миллионов населения, более 800 миллионов пудов хлеба в год и более 10 миллионов тонн металла в год. У нас нет уже теперь преобладания над немцами ни в людских резервах, ни в запасах хлеба…»

Вождь перевел дыхание и засомневался: надо ли так обнаженно сообщать советскому народу о потерях? Потом он вспомнил, к чему придет дальнейшее развитие этого документа, и сохранил этот абзац.

«Отступать дальше — значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину. Каждый новый клочок оставленной нами территории будет всемерно усиливать врага и всемерно ослаблять нашу оборону, нашу Родину. Поэтому надо в корне пресекать разговоры о том, что мы имеем возможность без конца отступать, что у нас много территории, страна наша велика и богата, населения много, хлеба будет в избытке.

Такие разговоры являются лживыми и вредными, они ослабляют нас и усиливают врага, ибо если не прекратим отступление — останемся без хлеба, без топлива, без металла, без сырья, без фабрик и заводов, без железных дорог…»

Главного виновника неудач Сталин выявил в самом начале. Это была вся Красная Армия целиком. Теперь он спорил с Мерецковым и Тимошенко, а в их лице и с Кутузовым, Барклаем-де-Толли, обобщившим их опыт Клаузевицем. Сталин даже не допускал мысли, что немцы прорвались за Дон и устремились к Волге и на Кавказ исключительно по его собственной вине, в результате игнорирования плана стратегической обороны на сорок второй год, который предложил маршал Шапошников.

Виноваты были другие, а товарищу Сталину, как всегда, исправлять положение, спасать первое в мире социалистическое государство рабочих и крестьян. Величайший демагог всех времен и народов, он писал сейчас исторический приказ, нимало, как всегда, не заботясь о стиле изложения. Здесь были привычные для Сталина, плохо знавшего русский язык, повторы, которые в любом другом тексте производили бы ощущение лингвистической неряшливости. Но под пером товарища Сталина они казались вырубленными в граните, отлитыми из бронзы. С небывалой для него откровенностью обрисовав тяжелое положение страны, сделал вывод: «Из этого следует, что пора кончать отступление. Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв. Надо упорно, до последней капли крови защищать позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок Советской земли и отстаивать его до последней возможности.

Наша Родина переживает тяжелые дни, мы должны остановить, а затем отбросить и разгромить врага, чего бы это нам ни стоило. Немцы не так сильны, как это кажется паникерам, они напрягают последние силы. Выдержать их удар сейчас, в ближайшие несколько месяцев, — это значит обеспечить нам победу. Можем ли мы выдержать удар, а потом и отбросить врага на запад? Да, можем, ибо наши фабрики и заводы в тылу работают теперь прекрасно и наш фронт получает все больше и больше самолетов, танков, артиллерии, минометов. Чего же у нас не хватает? Не хватает порядка и дисциплины в ротах, батальонах, полках, дивизиях, в танковых частях, в авиаэскадрильях. В этом наш главный недостаток. Мы должны установить в нашей армии строжайший порядок и железную дисциплину, если мы хотим спасти положение и отстоять нашу Родину. Нельзя терпеть дальше командиров, комиссаров, политработников части и соединения, которые самовольно оставляют боевые позиции. Нельзя терпеть больше, когда командиры, комиссары, политработники допускают, чтобы несколько паникеров определили положение на поле боя, чтобы они увлекали в отступление других бойцов и открывали фронт врагу…»

Вождь перестал писать и отложил перо. Написанное ему нравилось. Он ухватил основное звено в цепи последних неудач и свел на нет приказ Тимошенко. Упрекнув поначалу всю Красную Армию, товарищ Сталин диалектически подошел к тезису, который хорошо выразила народная поговорка, о паршивой овце в стаде баранов. Роль вождя как раз и заключается в том, чтобы, удалив негодную овцу, спасти остальных баранов. От частного к общему… Знания диалектики товарищу Сталину не занимать, более того, он всегда умело использует ее законы на практике. Размышления об использовании диалектического метода в нынешних условиях привели Сталина в хорошее настроение. Захотелось курить, но вождь подавил возникшее желание и отвел взгляд от лежавшей слева от него трубки.

Нет, надо закончить центральное место приказа. Он взял перо и решительно вывел на бумаге: «Паникеры и трусы должны истребляться на месте. Отныне железным законом дисциплины для каждого командира, красноармейца, политработника должно являться требование — ни шагу назад без приказа Высшего Командования. Командиры роты, батальона, полка, дивизии, соответствующие комиссары и политработники, отступающие с боевых позиций без приказа свыше, являются предателями Родины. С такими командирами и политработниками и поступать надо как с предателями Родины. Таков призыв нашей Родины. Выполнить этот призыв — значит отстоять нашу землю, спасти Родину, истребить и победить ненавистного врага…»

На этом Сталин полагал закончить констатирующую часть и перейти к приказной, которую в общем и целом уже наметил. Но ему казалось, что в аргументации чего-то недостает… Надо еще раз все обдумать. Сталин поднялся из-за стола, стоя набил трубку табаком, раскурил от одной спички, аккуратно поддевая пламенем табачные волокна, глубоко затянулся, так, что голова немного закружилась, подошел к окну.

Он знал, к каким доводам ему хочется прибегнуть, и потому подумал о Гитлере. Стратегическая разведка сообщала, что фюрер находится сейчас в ближней ставке, расположенной где-то на Украине. Недавно он побывал в штабе командующего группой армий «Юг», лично руководит наступлением вермахта в этом направлении.

«На весь Восточный фронт духу уже не хватает», — злорадно подумал Сталин о Гитлере, как о партнере, в колоде которого уменьшилось количество козырей. Вождь не мог знать, что именно в эти минуты Франц Гальдер докладывает фюреру о том, что русские успешно сопротивляются на участке 29-й моторизованной дивизии, что взрыв железной дороги на участке Сальск — Сталинград не удался, 6-я армия с трудом преодолевает сопротивление частей Красной Армии в излучине Дона. Русские продолжали неистово драться, отходя только по приказу непосредственного начальства, хорошо понимавшего, когда возникает необходимость отойти, чтобы не попасть в плен.

Но Сталин не видел этого из окна кремлевского кабинета. Он придумывал сейчас, как действеннее напугать верных защитников Отечества, стойкость которых уже по достоинству оценил генерал-полковник Гальдер…

В дверях без вызова возник Поскребышев. И хотя дверь открывалась бесшумно, Сталин спиной почувствовал появление помощника, повернулся, вопросительно посмотрел на него.

— Звонит товарищ Маленков… Командующий Волховским фронтом доложил ему, что генерал Афанасьев вывезен из партизанского отряда.

— Это хорошо, — кивнул Сталин. — А генерал Власов? Знает ли Мерецков, что с ним?

— О судьбе Власова ничего пока неизвестно, — ответил помощник.

…О пленении командарма 2-й ударной армии немцы сообщили не сразу. Первыми об этом узнали партизаны, но до тех пор, пока не появилась листовка с фотографией Власова и его заявлением, официально он считался пропавшим без вести.

Существуют разные версии того, при каких обстоятельствах Власов попал к немцам в плен. Видимо, сразу надо исключить те из них, которые утверждают, что бывший командарм стремился стать пленником. Для этого не имело смысла три недели скитаться по лесам и болотам, ежечасно подвергаясь смертельному риску. Безусловно, его группа, которую вел полковник Виноградов, пыталась подойти к переднему краю и пересечь линию фронта. И прав был Афанасьев, утверждая, что Виноградов пойдет со спутниками на север: Власова и Марию Воронову задержали полицаи в деревне Пятница, в пятнадцати километрах к северо-западу от станции Чудово.

Примерно в это же время в соседней деревне Коломовка вышел к железной дороге и оказался жертвой предательства Зуев. Не встретилась ли его группа с теми, кого вел Виноградов? Об этом, наверно, никто никогда доподлинно не узнает…