Гибель гигантов - Кен Фоллетт

— А что думают об этом в нашем правительстве?

— Ллойд Джордж вне себя от ярости. Германия обращается к Америке как к старшему партнеру в союзе, а президент Вильсон ведет себя так, словно может заключить мир без обсуждения с нами.

— А это важно?

— Боюсь, что да. Наше правительство не во всем согласно с «четырнадцатью пунктами».

Мод кивнула.

— Я полагаю, мы против пункта пять о том, что колониям предоставляется право решать свою судьбу.

— Именно. Как же Родезия, Барбадос, Индия? Пусть не ждут, что мы, неся им цивилизацию, будем спрашивать у местных на это разрешение. Американцы слишком либеральничают. И мы категорически против пункта два — «свобода судоходства в мирное и военное время». Мощь Британии зиждется на флоте. Мы бы не смогли вынудить Германию заключить мир, если бы нам не дали блокировать их морские пути.

— А что об этом думают французы?

— Клемансо сказал, что Вильсон пытается превзойти всемогущего Бога, — усмехнулся Джонни. — «Сам Господь обошелся всего десятью пунктами!» — воскликнул он.

— Мне кажется, простым англичанам нравятся Вильсон и его «четырнадцать пунктов».

Джонни кивнул.

— А главы европейских государств вряд ли смогут не дать американскому президенту заключить мир.

Мод так хотелось, чтобы это случилось, но она боялась даже надеяться. Она запрещала себе радоваться заранее. Разочарование было бы слишком тяжело.

Официант принес им жареную рыбу и бросил восхищенный взгляд на жилет Джонни.

Мод перешла к другому волновавшему ее делу.

— Что слышно от Фица?

Поездка Фица в Сибирь держалась в тайне, но ее он в эту тайну посвятил, и Джонни сообщал ей новости.

— Казацкий командир нас разочаровал. Фиц заключил с ним соглашение, и какое-то время мы давали ему деньги, но оказалось, что на самом деле это просто рубака. Фиц пока остается там, надеясь, что удастся подтолкнуть русских сбросить большевиков. А Ленин тем временем перевез правительство из Петрограда в Москву, при вторжении там более безопасно.

— Но если большевиков свергнут, возобновит ли новый режим войну с Германией?

— Если смотреть реально — нет. — Джонни отпил шабли. Но в британском правительстве многие могущественные люди ненавидят большевиков.

— Почему?

— Режим Ленина жесток.

— Царский режим тоже был жесток, однако Уинстон Черчилль никогда не заговаривал о том, чтобы его свергнуть.

— В глубине души они боятся, что если большевизм победит там, он придет и сюда.

— Но если он окажется так хорош, что победит там, почему бы и нет?

Джонни пожал плечами.

— Вы ведь не думаете, что люди вроде вашего брата с вами согласятся?

— Нет, — сказала Мод. — Интересно, как он там…

— Мы в России! — сказал Билли Уильямс, когда корабль причалил и он услышал голоса портовых грузчиков. — Какого черта нас сюда привезли?

— Как это может быть Россия? — сказал Томми Гриффитс. — Россия на востоке. А мы столько недель плыли на запад.

— Мы обошли полсвета и приплыли к ней с другой стороны.

Томми не поверил. Он перегнулся через поручень, всматриваясь.

— Люди вроде на китайцев немного похожи, — сказал он.

— А говорят по-русски. Они говорят, как тот коногон Пешков, помнишь, который обчистил братьев Понти в карты и сбежал.

Томми послушал.

— Вроде похоже. Ну надо же!

Вскоре им сообщили, что они во Владивостоке.

На Эйбрауэнское землячество мало кто обращал внимание. Здесь уже были тысячи солдат в разной форме. Было много японцев, но были и американцы, и чехи, и прочие. В городе был большой порт, широкие улицы, по которым ходили трамваи, современные гостиницы, театры и сотни магазинов. Похоже на Кардифф, подумал Билли, только климат здесь холоднее.

Когда добрались до казарм, им встретился батальон пожилых лондонцев, привезенный сюда из Гонконга. Может, и имело смысл посылать в эту дыру старичков, из которых песок сыплется, подумал Билли. Землячество, хоть и сильно поредевшее, состояло из крепких ветеранов. Кому понадобилось забирать их из Франции и отправлять на другой конец света?

Скоро он это узнал. После обеда бригадир — благодушный человек, по виду которого чувствовалось, что ему не сегодня-завтра в отставку, сообщил, что они поступают под командование полковника графа Фицгерберта, этого чопорного, высокомерного, безжалостного эксплуататора. Какая жалость, что немецкая пуля попала ему в ногу, а не в сердце.

— У нас четыре важнейших задачи! — сказал Фиц, когда они выстроились перед ним по стойке смирно. — Мы прибыли сюда, чтобы защищать нашу собственность. По пути из порта, вы могли видеть большой склад, охраняемый войсками. На площади в десять акров находится шестьсот тысяч тонн снарядов и другого военного имущества, которое Великобритания и Соединенные Штаты прислали сюда, когда русские еще были нашими союзниками. Теперь, когда большевики заключили мир с Германией, мы не хотим, чтобы боеприпасы, за которые заплатили наши налогоплательщики, попали в их руки.

— Нелогично, — сказал Билли, достаточно громко, чтобы его слышал не только Томми. — Почему было не увезти все это домой, вместо того чтобы тащить сюда нас?

Фиц сердито глянул в направлении источника шума и продолжил:

— Кроме того в этих краях много чешских националистов. Одни — военнопленные, другие работали здесь до войны. Они сформировали Чехословацкий легион и хотят из Владивостока морем добраться до Франции, чтобы примкнуть к нашим войскам. Они подвергались преследованиям большевиков, и наша задача — эвакуировать их. Здесь, в Сибири, находятся восемьсот тысяч австрийских и немецких военнопленных, освобожденных по условиям Брестского договора. Мы должны помешать им вернуться в Европу на поля сражений. И наконец, мы подозреваем, что немцы изучают нефтяные месторождения в Баку, на юге России. Они не должны их заполучить!

— Мне почему-то кажется, что Баку довольно далеко отсюда, — громко заметил Билли.

— Ну что, ребята, у кого-нибудь есть вопросы? — благодушно сказал бригадир. Фиц бросил на него испепеляющий взгляд, но было поздно.

— Я ни о чем таком в газетах не читал, — сказал Билли.

— Как многие военные операции, это задание тайное, и в письмах домой вам будет запрещено упоминать, где вы находитесь, — ответил Фиц.

— Сэр, мы что, воюем с Россией?

— Нет, — Фиц демонстративно отвернулся от Билли. Наверное, вспомнил, как Билли одержал над ним верх на собрании в доме молитвы «Голгофа». — У кого-нибудь еще, кроме сержанта Уильямса, есть вопросы?

Но Билли не отставал:

— Мы пытаемся свергнуть правительство большевиков?

По рядам солдат пронесся ропот: многие поддерживали революцию.

— Правительства большевиков не существует! — с растущим раздражением ответил Фиц. — Наш король не признал тех, кто сейчас правит в Москве.

— А наше задание получило одобрение парламента?

Бригадир озабоченно нахмурился — таких вопросов он не ожидал, а капитан Эванс сказал:

— Довольно, Уильямс! Дайте задать вопросы и другим.

Но Фицу не хватило выдержки промолчать. Ему не пришло в голову, что Билли, сын своего отца, радикала-нонконформиста, в споре может его превзойти.

— Военные действия утверждаются не в парламенте, а в военном министерстве, — отрезал он.

— Значит, это держат в тайне от наших выборных представителей! — возмущенно воскликнул Билли.

— Поосторожней, приятель! — тихонько шепнул Томми.

— Вынужденно, — ответил Фиц.

Билли не обратил внимания на слова Томми — он разозлился. Четко и громко он спросил:

— Но если наше пребывание здесь не санкционировано ни нашим народом, ни русским, выходит оно незаконно!

— Сядьте, сержант, — сказал капитан Эванс. — Вы здесь не на своем чертовом митинге лейбористов. Еще слово — получите взыскание.

Билли сел. Он своего добился.

— Нас сюда пригласило Временное правительство. Директория, состоящая из пяти членов, располагается в Омске, в Западной Сибири. Именно туда, — закончил Фиц, — вы и отправитесь.

Опускались сумерки. Левка Пешков ждал на сортировочной станции во Владивостоке, в конечном пункте Транссибирской железной дороги. Он был в шинели поверх лейтенантской формы, но еще никогда ему не было так холодно.

То, что он оказался в России, приводило его в ярость. Четыре года назад ему удалось отсюда бежать, а потом и удачно жениться. А теперь он вернулся. И все из-за глупой девчонки. «Да что это со мной? — спрашивал он себя. — Почему я не могу довольствоваться тем, что есть?»

Открылись ворота, и появилась повозка, которую тянул мул. Возницей был английский солдат. Левка прыгнул на сиденье рядом.

— Привет, Сид! — сказал он.