Тайна Богоматери. Истоки и история почитания Приснодевы Марии в первом тысячелетии - Митрополит Иларион

руки, которые сотворили тебя из земли, и добрые Его уста, напитавшие тебя жизнью, напоил желчью, и убил твоего Господа в великий праздник»[1661]. В богослужебных текстах Страстной седмицы эта тема закрепилась не позднее IX века, о чем свидетельствует стихира преподобного Феодора Студита, исполняемая на утрене Великой Пятницы:

Кийждо уд святыя Твоея плоти, безчестие нас ради претерпе: терние, глава; лице, оплевания; челюсти, заушения; уста, во оцте растворенную желчь вкусом; ушеса, хуления злочестивая; плещи, биения; и рука, трость; всего телесе протяжения на Кресте; членове, гвоздия; и ребра, копие…[1662]

Каждый член святого Твоего тела претерпел бесчестие за нас: глава — терния, лицо — оплевания, челюсти — удары, уста — вкус в уксусе растворенной желчи, уши — нечестивые поношения, плечи — бичевание, и рука — трость, все тело — растяжение на Кресте, конечности — гвозди, и ребра — копье…

Говоря в целом о наследии Симеона Метафраста, следует подчеркнуть, что оно еще ожидает своей окончательной оценки. В настоящий момент она затруднена ввиду отсутствия критического издания его сочинений, в котором аутентичные произведения были бы отделены от псевдоэпиграфов. Тем не менее, на основании имеющихся произведений, дошедших до нас под его именем, можно полагать, что в его творчестве богородичная тема играла существенную роль, и его произведения внесли свой вклад в дальнейшее распространение почитания Богородицы не только в Византии, но и за ее пределами, в частности на Руси, где произведения Метафраста получили широкое хождение и большую популярность.

«Канон на плач Богородицы»

Тема плача Богородицы у креста Своего Сына имеет давнюю историю[1663]. Как мы помним, эта тема присутствует уже в трагедии «Христос страждущий», приписываемой Григорию Богослову, и кондаке Романа Сладкопевца «На Страсти Христовы и на плач Богородицы»[1664]. Мы встречаем ее также в Крестобогородичнах преподобного Иосифа Песнописца[1665].

Тема плача Богородицы присутствует в гомилиях Германа Константинопольского[1666] и Георгия Никомидийского[1667].

В X веке было написано два богослужебных канона, посвященных плачу Пресвятой Богородицы[1668].

Один канон в греческих рукописях связывается с именем Симеона Метафраста, хотя иногда надписывается иными именами: в частности, Андрея Критского, Германа Константинопольского и Феофана Начертанного. Он начинается с ирмоса Κύματι θαλάσσης (слав. «Волною морскою»), его первый тропарь начинается со слов Θέλων σου τὸ πλάσμα (слав. «Хотя Свое создание»)[1669].

Другой канон начинается ирмосом Ὡς ἐν ἐπείρῳ (слав. «Яко по суху»), начало первого тропаря Ἀναρτηθέντα ὡς εἶδεν ἐπὶ σταυροῦ (слав. «Обешена яко виде на кресте»). Канон имеет алфавитный акростих во всех тропарях каждой песни, кроме последнего. Акростих последних тропарей каждой песни (Богородичнов): Νικολάου («Николая»). Таким образом, уже в самом каноне зашифровано имя автора, и сомнений в том, что канон написан неким Николаем, быть не может.

Икона Божией Матери «Скорбящая». XIII в. Византия

В надписании канона в первом его печатном издании фигурирует имя Николая, Патриарха Константинопольского[1670]. Обычно под ним понимается Николай I Мистик, занимавший Патриаршую кафедру с 901 по 907 и затем с 912 по 925 годы[1671]. Но с апреля 980-го по декабрь 992 года Константинопольский престол занимал Патриарх Николай II Хрисоверг, рукоположивший в сан священника Симеона Нового Богослова и предположительно состоявший в переписке с Симеоном Логофетом[1672]. Теоретически и он мог быть автором канона. Однако, поскольку ни тот ни другой Патриарх никак не проявили себя в качестве создателей литургических текстов, нельзя исключить, что создателем канона был некий другой Николай, а титул Патриарха появился в надписании позднее.

В составе регулярного богослужения «канон плачевный Богородице, глас 2-й плагальный» впервые упоминается в Типиконе константинопольского Евергетидского монастыря, составленном во второй половине XI века и оказавшем большое влияние на византийское монашество последующих двух столетий. В нем предписывается исполнять данный канон, начинающийся ирмосом Κύματι θαλάσσης («Волною морскою»), в Великую Пятницу. Авторство канона не указано[1673]. Из двух имеющихся канонов только один начинается с ирмоса «Волною морскою»: это канон, приписываемый Симеону Метафрасту.

Оплакивание Христа. Фреска. XIV в. Монастырь Грачаница, Сербия

Заметка в Типиконе Евергетидского монастыря отражает практику, получившую распространение в константинопольских монастырях в XI веке. Суть этой практики заключалась в еженедельном пении канона, начинающегося ирмосом «Яко по суху» и имеющего имя «Николая» в акростихе Богородичнов каждой песни. В Великую Субботу этот канон заменялся на канон, начинающийся ирмосом «Волною морскою»[1674].

В русских дониконовских рукописях помещались оба канона. В старопечатных изданиях Триоди Цветной (до Патриарха Никона Цветная Триодь открывалась службой Лазаревой субботы) канон Николая находится среди служб Великой Пятницы, а канон Симеона отнесен на Великую Субботу. В послениконовских изданиях Триоди печатается только канон Николая, но в заглавии стоит имя Симеона Логофета, взятое из другого канона. Таким образом, «Канон на плач Пресвятой Богородицы», надписанный именем Симеона Логофета в современных изданиях Триоди на славянском языке, в действительности принадлежит Николаю[1675].

В то же время имеется тематическое сходство между этим каноном и рассмотренным выше «Похвальным Словом» Симеона Метафраста.

Часть тропарей канона написана от лица Богородицы, Которая обращается к Своему возлюбленному Сыну со скорбными и недоуменными вопрошаниями:

Се Свет Мой сладкий, Надежда и Живот Мой Благий, Бог Мой угасе на Кресте, распалаюся утробою, Дева, стенющи, глаголаше[1676].

«Вот, Свет мой сладкий, Надежда и Жизнь Моя благая, Бог Мой угас на Кресте, Я внутренне терзаюсь», — говорила Дева, рыдая.

Едину Надежду и Живот, Владыко, Сыне Мой и Боже, во очию свет Раба Твоя имех, ныне же лишена бых Тебе, сладкое Мое Чадо и любимое[1677].

«Ты был единой Надеждой и Жизнью, Владыка, Сын и Бог Мой, и светом очей для Меня, Рабы Твоей, ныне же я лишилась Тебя, сладкое Мое Чадо и любимое».

Мертва Тя зрю, Человеколюбче, оживившаго мертвыя, и содержаща вся, уязвляюся люто утробою. Хотела бых с Тобою умрети, Пречистая глаголаше: не терплю бо без дыхания мертва Тя видети[1678].

«Мертвым вижу Тебя, Человеколюбец, оживившего мертвых и держащего вселенную, тяжко страдаю, — говорила Пречистая. — Я хотела бы умереть вместе с Тобой, ибо для Меня невыносимо видеть Тебя мертвым, бездыханным».

В «Похвальном Слове» Симеона Метафраста Богородица тоже обращается к Своему Сыну с аналогичными вопрошаниями[1679].

В каноне присутствуют те же самые