За все надо платить (СИ) - Наталья Чеботок

Анна продолжала хранить молчание, понимая, что после того, как она откроет рот — ей не жить.

— Ладно, разберемся. — Надзирательница увела Набутову, оставив адвоката составлять жалобу.

Анну втолкнули в камеру.

— Поле обеда каждую из вас допросят! — рявкнула надзирательница, испытывая сильную неприязнь к Набутовой. Из-за этой девки придется искать другую камеру, переводить её, оформлять документы.

— С чего бы? — моментально насторожилась Зайцева.

— По факту избиения Набутовой. — Сверкнув глазами, надзирательница покинула камеру.

Воцарилась тишина, каждый приходил в себя от ошеломляющих слов. А потом камера наполнилась криками:

— Ты сдала нас?

— Стукачка!

— Сука!

— Девочки, бейте её! — и Зайцева первая набросилась на Анну.

В камере завязалась потасовка, участниками которой стали все заключенные. Со всех сторон на Анну сыпались удары, ей голову оттягивали за волосы назад и били в шею, грудь, пинали по ногам. Анна яростно отбивалась, но силы были неравны, и вскоре она упала на пол. Сокамерницы с остервенением пинали тело Анны, не разбирая, куда наносят удары. Голова, руки, ноги, живот, спина — что попалось, то и били. Зайцева отделилась от толпы и, схватив что-то из-под подушки, вернулась. Схватив Набутову за волосы, Зайцева поднесла к её лицу «мойку».

— Что, тварь, переживаешь за свое личико? Вон как его прикрываешь. — С ненавистью прошипела Зайцева и несколько раз полоснула чем-то по лицу Анны.

Набутова громко закричала, почувствовав, как лезвие, а это было именно оно, распарывает кожу. Боль была невыносимой, резкой, острой.

— Не ори, сука! — Зайцева вновь полоснула Анну по лицу. Уже по другой щеке.

Набутова закрыла лицо руками, крича от боли. А когда убрала руки, увидела, что они все в крови. Громкий вой наполнил камеру.

На это сразу среагировали надзирательницы, камера заполнилась женщинами в форме, которые развели заключенных по углам. Набутову увели из камеры.

Медсестра оказывала помощь Набутовой, промывая порезы на лице.

— Как же вы такое проглядели? — сокрушалась женщина, так и не привыкшая к такой жестокости между заключенными.

— Да пока решали вопрос с переводом в другую камеру, все и случилось. — Ответила надзирательница, зная, что им попадет за эту драку. По ним ударят рублем — лишат премии, занесут выговор в личное дело, а это очень серьезно.

Медсестра заклеила раны и обратилась к надзирательнице.

— Ей в больницу надо, порезы слишком глубоки — необходимо их зашить, причем косметическим бы швом, чтобы потом пластику было удобней делать. — Медсестра замолчала, в её словах слышалась жалость к заключенной. Как той потом с таким лицом жить дальше? Когда-нибудь она выйдет на свободу, а тут такое…

— Отправлю её в МОБ, пусть сами решают. — Равнодушно сказала надзирательница. Тратить свои нервы на переживания о судьбе какой-то заключенной она не станет. На всех жалости не напасешься.

Анне казалось, что она попала в другую реальность. Кругом был туман, слова доносились до неё сквозь толстый слой ваты, но она не понимала их. О чем говорила медсестра с надзирательницей, Анна не ведала. Она смогла понять лишь одно — Зайцева порезала ей лицо. Лишила Анну того, что ценилось больше всего. КАК такое могло произойти с ней? Это что, расплата за то, что она натворила в жизни? Не может быть! Это слишком жестоко, она не заслуживает такого! У нее забрали все, чем она дорожила в жизни. ВСЕ. У нее ничего не осталось. Да, она совершала много ошибок, она не была идеальным человеком, но…. Разве утрата красоты, лишение свободы это не жестоко ли? Ведь можно было как-то иначе решить этот вопрос, не применяя таких страшных мер. Анне не верилось, что все это происходит с ней. Что это не кошмарный сон, не другое измерение.

Она прокручивала события последних месяцев как в калейдоскопе: короткий роман с Андреем, ссоры с мужем, его уход на ночь к любовнице или не к одной, появление Ангелины с компроматом, связь с Фиксой, избиение Виктором, нападение на Ангелину…. Если бы она смогла остановиться раньше, если бы могла заглянуть в будущее и понять, к чему приведут её действия, то могла бы понять — все двигалось к такому завершению. Краху её благополучной жизни. И в этом было мало вины Ангелины, если так разобраться. Анна сама была во многом виновата. Прежде всего в том, что сделала ставку не на того мужчину. Виктор Набутов не был рыцарем, который явился, чтобы спасти Анну от чар злой колдуньи. И не стоило за него ТАК бороться, как сделала это она — явиться к беременной жене любовника. Не оценил Виктор этого, да и она взяла грех на душу. За это и поплатилась. Не зря Ангелина кричала, что за все надо платить. Видимо, её время пришло.

— Чего разлеглась здесь? — надзирательница грубо пихнула Набутову. — Вставай, пойдешь ножками в МОБ.

— Таня, окстись! — одернула женщину медсестра. — Он потеряла много крови, неизвестно есть ли переломы ребер и сотрясение, а ты её собираешься пешком заставить идти. Вези каталку.

— Еще чего! — огрызнулась надзирательница. — Вставай, говорю!

Медсестра помогла подняться Анне и довела её до двери.

— Держи направление, в нем я указала характер твоих травм и предварительный диагноз. — Медсестра сунула в руки Набутовой документ. — Таня, давай быстрее, видишь, кровь просочилась сквозь повязки.

Надзирательница подхватила Анну за локоть и повела по бесконечным коридорам. Где-то на середине пути, Анне стало плохо: заложило уши, закружилась голова, тошнота подступила к горлу и она упала, потеряв сознание. Надзирательница привезла каталку и с помощью двух охранников затащила заключенную на них.

Анна поступила в МОБ. Где ей зашили рваные раны лица и оставили на лечение.

Сашка Ветров примчался во Владивосток ранним утром. Вчера его по просьбе Чистякова отыскал коллега. И в который раз Александр понял, что лучше решать все дела до отъезда. Тогда его никто не станет дергать и вызывать из кратковременного отпуска. Ведь говорил же он своему непосредственному начальнику, что у него есть интересные сведения, но тот отмахнулся, посчитав сведения, добытые Сашкой не стоящими внимания. И что же вышло? Ветров снова оказался прав! Хоть открывай тотализатор и принимай ставки!

Сашка с детства мечтал служить в органах. Его отец погиб много лет назад во время служебной командировки в Чечню. И Сашка для себя решил, что обязательно посвятит свою жизнь борьбе со злом. А зло это не только преступный мир: бандиты, убийцы, воры, маньяки, террористы, но и политики, высокопоставленные чиновники, не имеющие желания жить честно.