Сборник коротких эротических рассказов - Коллектив авторов

Амелия не испытала разочарования, ей было просто любопытно, почему ему не захотелось заниматься с ней любовью. Тем временем волосы у нее на лобке начали выпадать, покрывая циновку, как осенние листья.

Он чувствовал, что на нем устроилась женщина. Он не помнил, как здесь оказался, как его зовут, существовал ли он прежде. Околдованный ее ласками, ненасытным ртом и восхитительными грудями, подчиняясь ее умелым движениям, он воспылал страстью. Он испытал странное чувство, когда женщина нанизалась на его член.

Приходилось ли ему и раньше вонзаться в нагое женское тело и слушать бесстыдные и ласковые словечки? Он обнаружил, что понимает ее. Когда его чувства взорвались, он почувствовал острую боль, словно его рвали пополам.

Много позже он почувствовал рядом другую женщину. Первая тоже не оставляла его в покое. К его члену прикоснулось что-то теплое, он ощутил во рту женский язык, его пальцы мяли женскую плоть. Позади него расположился мужчина. Пока три женщины, сменяя друг друга, обрабатывали его член руками и языками, ползая под ним, мужчина трудился в поте лица. Он знал, что принадлежит этой четверке, трем женщинам и мужчине. Он образовывал с ними одно целое, состоящее из пяти тел.

Испытав оргазм, он попытался было припомнить свое имя и понял, что имени у него нет и никогда не было.

Абдельсаид ходил воодушевленный. Торговля «черными лилиями» процветала.

Разлагающиеся обитатели французских дворцов требовали их все больше. Растение относилось к редчайшим. Он росло только в кажущихся пришельцам миражами оазисах на юге страны и больше нигде не могло пустить корни. Абдельсаид принадлежал к тем немногим, кто умел находить растения среди пустыни и снова выводить караваны на тропу.

Напрасно колониальные власти накладывали запрет на торговлю зельем и грозили его поставщикам суровыми карами: военные и полицейские предпочитали набивать карманы, а не препятствовать свободе торговли.

Местные жители курили наркотик, европейцы нашли ему иное применение. Те, кто употреблял растение внутрь, испытывали на себе все его воздействие. Впрочем, за пределами пустыни оно теряло всю свою силу и разве что вызывало галлюцинации.

Некоторые деловые партнеры Абдельсаида подумывали о налаживании поставок растения с помощью европейских судоходных компаний и переброске его в страны, где им можно было бы торговать легально.

Теперь, когда его караван водил Бретон, Абдельсаид получил возможность посвятить себя тонкостям профессии. Бретон овладел азами мастерства, освоил арабский, стал превосходным проводником. Пострадало, впрочем, его знание французского.

Абдельсаид был склонен считать это неизвестным ранее побочным эффектом «черной лилии» и не пытался бороться с роком.

К тому же если это и было ценой, которую ему пришлось уплатить, то такую цену приходилось признать смехотворной. Ведь Абдельсаид оставил себе свою француженку, пусть и в несколько измененной форме. Любовь «черной лилии» не ведает границ. Абдельсаид повторял это про себя всякий раз, когда с гордостью взирал на своего француза и когда щедро делился им с женами. Он был доволен столь изысканной роскошью, дарованной ему в этом жестоком мире. Ведь любая роскошь предпочтительнее скудости, а некоторые виды роскоши предпочтительнее прочих. Ветер не остановишь, солнце не заставишь висеть в одном и том же месте.

Бретон вел и вел караван, раз за разом преодолевая расстояние между селением Абдельсаида и оазисом за морями песков. Теперь он был с пустыней на «ты». Он знал, что происходит из совсем другого места, но сознавал, что этого места более не существует. Он знал, что послан сюда вести караван по бескрайней пустыне.

Возможно, такова воля богов его племени. Быть может, он благословение свыше Абдельсаиду и его семейству, ибо Абдельсаид бесплоден. Бретону было суждено стать отцом детей Абдельсаида. Ауиша забеременела, Мимуна тоже склонялась к тому, что уже понесла. Бретон считал будущих детей даром доброго божества, именуемого «черной лилией». Сыновья и дочери станут его подарком Абдельсаиду.

Ему снились странные сны. Во сне он познавал женщину, совершенно не похожую ни на Ауишу, ни на Мимуну, ни на Ушку. Угловатостью она скорее напоминала мальчишку. Она была скорее англичанкой, чем француженкой. Сначала он думал, что когда-то любил ее, но потом решил, что то был союз по необходимости.

Ведя верблюжий караван по пустыне, Бретон гнал от себя мысли о странной женщине, так как знал, что обязан думать о своей торговле и барышах от «черной лилии».

Воспоминания о странной женщине уносились по ветру вместе с крупицами песка. Он знал, что женщины больше нет. С этим было покончено навсегда.

Каменев И.

Белая ночь

Ехали уже довольно долго. Ночь была морозной. Падал снег. Неожиданно начался буран. Хлопья снега валили с небес, кружились в бешеном вальсе, падали на лобовое стекло машины и мешали видеть дорогу. Ты поехал медленнее.

— Я женат, — сказал ты вдруг.

Ты опустил взгляд на свою левую руку и долго рассматривал кольцо, как будто видел его в первый раз, затем улыбнулся, словно пораженный данным неопровержимым фактом и моим признанием в том, что давно знаю о нем. Все это заставило тебя лениво заинтересоваться мной, и ты взглянул на мои руки.

По-моему, на мне было пять или шесть колец, но в наступающей темноте у тебя не было времени считать их, кроме того, дорога становилась все коварней и извилистей.

Ты пытался хоть что-нибудь разглядеть сквозь запорошенное снегом стекло и переключил дворники на усиленный режим работы, затем снова с удивлением посмотрел на меня. Я ответила смешком на твой молчаливый вопрос, и ты, по-прежнему улыбаясь, согласился и с моим молчанием, и с нежеланием что-либо объяснять.

В кабине грузовика было тепло, и я отлично себя чувствовала. Когда ты сказал:

«Моя жена с детьми на лыжном курорте», я ответила: «Мы тоже в снегу». Ты положил руку мне на колено, и я закрыла глаза.

Наше знакомство тоже было своего рода чудом. Из-за времени года… Это было вечером двадцать четвертого декабря…

С чемоданом в руке я торопливо переходила дорогу. Вокруг сновали люди, почти все были нагружены различными свертками и пакетами. Мимо меня проехал велосипед, неосторожно толкнув меня, так что я отлетела на капот стоящей у тротуара машины.

Ты был на другой стороне улицы — как раз собирался залезть в кабину своего грузовика. Большого грузовика, только что, наверное, доставившего устриц в ближайший супермаркет.

Ты остановился, затем бросился мне на помощь. Я была немного испугана, и ничего больше.