Стрелок. Извлечение троих. Бесплодные земли - Стивен Кинг

– А я что, улыбаюсь?

– Да.

– Просто подумал, какими тупыми иной раз бывают люди… оставь их в комнате с шестью дверями, а они все равно будут биться о стену лбом. А потом еще возмущаться по этому поводу.

– Когда боишься того, что ты можешь увидеть за дверью, биться о стену, наверное, безопаснее, – предположила Сюзанна.

Эдди кивнул.

– Может быть.

Он работал неторопливо, пытаясь увидеть в дереве точную форму ключа – и особенно эту маленькую загогулину на конце, – но очень скоро он понял, что нужный образ, казалось бы, намертво запечатленный в его сознании, потускнел.

Прошу тебя, Господи, помоги мне, пожалуйста. Не дай мне его запороть, мысленно взмолился Эдди, в глубине души все-таки опасаясь, что он уже начал его запарывать. Наконец он сдался, вернул ключ (который за вечер практически не изменился) стрелку, улегся, укрывшись одной из шкур, и буквально минут через пять погрузился опять в этот сон про парнишку на баскетбольной площадке, что на старой Марки-авеню.

11

Джейк вышел из дома примерно без четверти семь, так что ему предстояло убить где-нибудь больше восьми часов. Он поначалу решил сразу спуститься в подземку и доехать до Бруклина, но потом рассудил, что это не самая лучшая мысль. На окраине мальчик, который внаглую прогуливает занятия, привлечет больше внимания, чем в центре огромного города, но с другой стороны, если ему и вправду придется еще поискать то место и мальчика из его сна, с которым он должен там встретиться, то надо бы побеспокоиться об этом заранее.

Без проблем, – сказал тогда мальчик в желтой футболке с зеленой повязкой на лбу. – Ключ ты нашел. Розу тоже. Точно так же найдешь и меня.

Загвоздка, однако, в том, что Джейк не помнил уже, как ему удалось найти ключ и розу. Он помнил лишь радость и чувство уверенности, переполнявшие его сердце и разум. Оставалось только надеяться, что это повторится опять. А тем временем он продолжал идти. Верный способ привлечь к себе в Нью-Йорке нежелательное внимание – это без дела стоять на месте.

Он прошелся пешком почти до Пятой авеню, потом повернул обратно и вернулся назад, но уже по соседней улице, ближе к центру, ориентируясь по светофорам (может быть, он подсознательно понимал, что они тоже служат Лучу). Около десяти часов Джейк обнаружил, что вышел к художественному музею «Метрополитен» на Пятой авеню, разгоряченный, усталый, подавленный. Ему очень хотелось пить, но он не стал покупать себе лимонад – денег было немного, и он не хотел тратить их понапрасну. Перед уходом он опустошил до последнего цента копилку, но сумму набрал смехотворную: долларов восемь плюс-минус несколько центов.

Перед входом в музей выстроилась группа школьников. Должно быть, их привели на экскурсию. Наверное, бесплатная средняя школа, решил Джейк. Одеты так же небрежно, как сегодня оделся он сам. Никаких тебе блейзеров от Пола Стюарта, никаких галстуков и джемперов, никаких простеньких с виду юбочек, которые стоят сто двадцать пять баксов в бутиках типа «Мисс Юное Очарование» или «Твинити». Все одеты, что называется, по-молодежному. Повинуясь какому-то непонятному импульсу, Джейк пристроился к группе ребят и прошел вместе с ними в музей.

Вся экскурсия заняла час с четвертью. Джейку она понравилась. В музее, главное, было тихо. И еще там работали кондиционеры. И картины были красивые. Особенно Джейку понравилось небольшое собрание Фредерика Ремингтона из серии «Дикий Запад». И большая картина Томаса Харта Бентона: по бескрайним равнинам мчался в Чикаго пускающий дым паровоз, а на полях, подступающих к самым путям, стояли в комбинезонах и соломенных шляпах фермеры и провожали его глазами. Двое учителей, сопровождавших экскурсию, не заметили Джейка до самого конца. Только уже на выходе симпатичная негритянка в строгом синем костюме, похлопав Джейка по плечу, поинтересовалась, кто он такой.

Джейк не заметил, как она к нему подошла. На мгновение он похолодел. А потом, не задумываясь о том, что он делает, Джейк сунул руку в карман и зажал в кулаке серебряный ключ. В голове сразу же прояснилось. Джейк моментально успокоился.

– Мой класс там, наверху, – улыбнулся он чуть виновато. – У нас занятие по современному искусству, но мне больше нравится то, что здесь, потому что это настоящие картины. Так что я… ну, понимаете…

– Смылся? – подсказала учительница. Уголки ее рта задрожали, как будто она едва сдерживала улыбку.

– Я бы лучше сказал, что ушел по-французски, тихонько, без долгих прощаний. – Слова произносились как будто сами, без участия Джейка.

Школьники удивленно таращились на него, но на этот раз их учительница от души рассмеялась:

– Ты либо вообще не знал, либо забыл, но во французском Иностранном легионе дезертиров расстреливали на месте. Так что, мой юный друг, возвращайся скорее туда, где твой класс.

– Да, мэм. Спасибо. Они все равно уже скоро закончат.

– А из какой ты школы?

– Из «Академии Марки», – выпалил Джейк, не задумываясь.

Он поднимался по лестнице, прислушиваясь к бестелесному эху шагов и приглушенных голосов, звучавших под куполом круглого зала, и все думал, с чего бы он это сказал. Он в жизни не слышал о школе с таким названием – «Академия Марки».

12

Какое-то время он постоял в холле верхнего этажа, но вскоре заметил, что на него то и дело со все возрастающим любопытством поглядывает одна из музейных служащих. Джейк решил, что ждать дальше нет смысла – оставалось надеяться только на то, что класс, к которому он пристраивался, уже ушел.

Джейк посмотрел на часы, изобразив на лице изумленное выражение, которое, как он надеялся, означало бы что-то вроде: «О Господи! Как я опаздываю!» – и торопливо спустился вниз. Класс – и симпатичная учительница-негритянка, которая рассмеялась, когда он упомянул уход по-французски, – уже ушел. Джейк решил, что ему тоже пора уходить. Он еще погуляет немного по улице – медленно, чтобы не так чувствовалась жара, – а потом сядет на поезд подземки.

На углу Бродвея и Сорок второй он задержался у стойки с хот-догами и из скудных запасов наличности купил себе один. Чтобы поесть, Джейк присел на ближайшую лестницу у здания банка, и это, как оказалось, было грубейшей ошибкой с его стороны.

К нему направился полицейский. Казалось, он занят только своей дубинкой, которую сосредоточенно вертел в руке – этак ловко и замысловато. Но едва поравнявшись с Джейком, легавый быстро сунул дубинку за пояс и повернулся к нему.

– Привет, парень. Чего сидим? В школе сегодня свободный день? Джейк уже доедал сосиску, но последний ее кусок вдруг застрял в горле. Да уж, везет как утопленнику… если слово «везение» здесь вообще уместно. Здесь, на Таймс-сквер, в самом средоточии «грязной» Америки, где табунами шатаются проститутки, толкачи, наркоманы и попрошайки, полицейский, не обращая внимания на них, вяжется почему-то к нему.

Джейк не без труда проглотил застрявший в горле кусок сосиски.

– У нас уже начались экзамены, – принялся он объяснять. – Сегодня был только один. Я его первым сдал, и меня отпустили. – Джейк умолк на мгновение, вдруг сообразив, что ему очень не нравится этот внимательный, пристальный взгляд полицейского. – Мне разрешили уйти, – неуверенно добавил он.

– Я так и понял. Есть у тебя какие-нибудь документы?

У Джейка екнуло сердце. Неужели его папа с мамой уже позвонили в полицию? С учетом вчерашнего это вполне вероятно. При обычных обстоятельствах полиция вряд ли бы стала искать пропавшего ребенка, тем более что отсутствовал Джейк только полдня, но его папа – большая шишка на телевидении, и он всегда с гордостью упоминал о своих многочисленных связях. Джейк не думал, что у полицейского есть его фотография… но его имя он мог запомнить.

– Ну… – нерешительно начал Джейк, – …у меня с собой только ученический проездной. На автобус маршрута Срединного мира. Других документов нет.

– Какого такого Срединного мира? Впервые слышу. Это где? В Куинсе?

– Центрального маршрута, я хотел сказать, – быстро поправился Джейк. Господи, что он такое болтает? Это же совсем в другой стороне… – Знаете? На Тридцать третьей?

– Ага. Ну давай, проездной тоже сойдет. – Легавый протянул руку.

Какой-то черный с неопрятными длинными патлами, рассыпающимися по плечам его канареечно-желтого пиджака, оглянулся на них.

– Заберите его, офицер, – весело гаркнул он. – Заберите его, мелкого беложопого пакостника! Выполняйте свой долг!

– Заткнись, Эли, и дуй отсюда, – процедил полицейский сквозь зубы, даже не обернувшись к нему.

Эли расхохотался, продемонстрировав несколько золотых зубов, и отправился восвояси.

– А почему вы у него не просите документы? – невинно полюбопытствовал Джейк.

– Потому что сейчас меня больше интересуешь ты. Давай-ка, сынок, свой билет.

То ли родители сообщили уже в полицию и легавый знал его имя, то ли просто почувствовал что-то неладное – и это, наверное, вовсе не удивительно, поскольку во всем этом жутком районе Джейк был единственным белым мальчишкой, который явно не искал себе приключений. Но, как ни крути, вывод отсюда один: идея присесть тут и съесть сосиску была, очевидно, не самой удачной. Но ведь он стер ноги, и, черт возьми, по-настоящему проголодался – проголодался.