Отомщенный любовник - Дж. Уорд

И она будет сражаться. Где бы она ни была, она будет биться, ведь такова ее сущность.

Хотя, черт возьми, он жалел, что не испробовал ее крови. Тогда… возможно, он смог бы учуять ее местонахождение. Или знать наверняка, что она жива.

Чтобы удержать себя от слепой ярости, он пересмотрел то, что узнал из различных докладов с поля боя, сделанных всеми воинами, вернувшимися в особняк.

Зейдист и Ви были с ней и Эленой в темнице, где обнаружили Ривенджа. Потом появилась Принцесса, а за ней – Лэш. Хекс пристрелила суку-симпата… прямо перед тем, как вся колония решила преклонить колени перед Ривом, их новым правителем.

Принцесса воскресла как в «Ночи живых мертвецов». Рив отправил ее к праотцам. Пыль осела… а Лэш и Хекс исчезли.

Вот и все, что было известно.

Несомненно, Рив планировал наведаться в колонию этой ночью для ее поисков… но Джон знал, что парень вернется с пустыми руками. У симпатов Хекс не было.

Лэш похитил ее. Единственное возможное объяснение. В конце концов, во время эвакуации ее тело не нашли, и черта с два она ушла бы, не удостоверившись сперва, что все целы и невредимы. И дело в том, что, по словам всех, кто был в той темнице, Рив овладел силой воли всех симпатов. Поэтому, вряд ли кто-то из них вырвался из-под контроля и взял над Хекс ментальный верх.

Лэш захватил ее.

Лэш восстал из мертвых, каким-то образом объединился с Омегой, и на обратном пути из колонии он забрал Хекс с собой.

Джон убьет хренова мудака. Голыми руками. Когда гнев поднялся в нем, и Джон стал давиться от злости, он отвернулся от лежащих на комоде шипованых скоб, не в силах вынести мысль, что Хекс могли причинить боль.

По крайней мере, лессеры были импотентами. Если Лэш – лессер… он импотент.

Слава Богу.

С горестным вздохом, Джон потер лицо  в месте, которое особенно сильно пахло изумительным, темным запахом Хекс.

Будь это в его силах, он бы вернулся на день назад… он бы не прошел мимо ее двери. Нет, он бы снова вошел в ее спальню. Но он повел бы себя с ней добрее, чем была она в их первый раз.

И он также простил бы ее, когда Хекс сказала, как ей жаль.

Лежа в темноте, предоставленный сожалениям и ярости, Джон считал часы до наступления ночи и строил планы. Он знал, что Куин и Блэй отправятся вместе с ним… не потому, что он попросит об этом, а потому, что они даже не послушают, когда он скажет им заниматься своими делами.

Так и будет. Он не скажет Рофу или Братьям ни слова. Он не нуждался в их мерах безопасности на этом своем веселом пути. Нет, он и его приятели найдут Лэша там, где он спит, и убьют его раз и навсегда. Если из-за этого Джона выгонят из особняка? Отлично. Он все равно был сам по себе.

Вот в чем дело: Хекс была его женщиной, хотела она того или нет. И он – не тот мужчина, который будет просиживать штаны, пока его пара пребывает в мире боли.

Он сделает то же, что было сделано для Ривенджа.

Он отомстит за нее.

Он вернет ее домой целой и невредимой… и убедится, что тот, кто забрал ее, будет гореть в аду.

Глава 74

Услышав стук в дверь, Роф встал из-за стола. Им с Бэт потребовался час, чтобы опустошить изящную штуковину, что оказалось сюрпризом. Эта хрень, казалось, обладала уймой маленьких ящиков. 

– Он здесь? – спросил Роф шеллан. – Они здесь?

– Будем надеяться, – Раздались шаги Бэт, когда открылась дверь, будто она пыталась найти угол обзора получше. – О… он прекрасный.

– Скорее, адски тяжелый, – прохрипел Рейдж. – Мой повелитель, вам не кажется, что во всем должна быть  золотая середина?

– От кого я это слышу? – сказал Роф, когда они с Джорджем сделали два шага влево и один – назад. Нащупав рукой шторы, он придал себе устойчивости, когда кайма коснулась его ладони.

Звук толкающихся повсюду людей в тяжелых ботинках становился все громче, ему аккомпанировали тонны ругательств. И ворчания. Еще больше ворчаний. Наряду с какими-то инсинуациями о королях и их прерогативе быть болью в заднице.

Потом раздалась пара «бууумс», когда два тяжелых предмета ударились о пол, – то же самое слышишь, когда бросаешь с утеса два сейфа.

– Мы можем сжечь остатки бабской мебели? – проворчал Бутч. – Например, кушетки и…

– Эй, все остается на месте, – пробормотал Роф, гадая, была ли чистой дорога к новой мебели. – Мне просто был нужен апгрейд.

– Продолжишь измываться над нами?

– Кушетку уже укрепили для твоей толстой задницы. Всегда пожалуйста.

– Ну, ты обновился, это да, – сказал Ви. – Эта хрень… прямо-таки для важной шишки.

Роф держался в стороне, пока Бэт говорила его братьям, куда именно нужно поставить предмет мебели.

– Окей, хотите попробовать, мой повелитель? – предложил Рейдж. – Думаю, все готово.

Роф прокашлялся.

– Да. Да, хочу.

Они с Джорджем пошли вперед, и он вытянул руку, пока не нащупал…

Стол его отца был вручную вырезан из черного дерева, отличная филигранная работа по краю была выполнена рукой настоящего умельца.

Роф наклонился вперед, вспоминая, как стол выглядел во времена его молодости, века использования только увеличили его величественную красоту. Массивными ножками стола служили статуи мужчин, изображающих четыре жизненных этапа, а гладкая поверхность, которую они держали, была отмечена теми же символами родословной, что были вытатуированы на внутренней части предплечий Рофа. Протянув руки дальше, он почувствовал три широких ящика под поверхностью стола и вспомнил, как его отец сидел за ним, разложив повсюду бумаги, королевские указы и перьевые ручки.

– Он невероятный, – тихо сказала Бэт. – Милостивый Боже, это…

– Размером с мою гребаную тачку, – проворчал Голливуд. – И вдвое тяжелее.

– … самый красивый стол, который я когда-либо видела, – закончила шеллан Рофа.

– Он принадлежал моему отцу. – Роф прокашлялся. – У нас есть и кресло, верно? Где оно?

Бутч застонал, и снова раздался громкий шорох. – А… я… то… подумал… что это… слон. – Ножки кресла, словно грозовой удар, коснулись ковра Обюссон – Из чего эта гадина сделана?  Железобетон, окрашенный под дерево?

Вишес выдохнул затяжку турецкого табака.

– Коп, а я говорил тебе, не тащить его в одиночку. Хочешь надорваться?

– Я нормально донес его. Легче всего было на лестнице.

– О, да ладно. Так отчего же ты согнулся вдвое и потираешь поясницу?

Послышался очередной стон, а за ним коп пробормотал:

– Я не согнулся.

– Больше не согнулся.

Роф пробежал ладонями по подлокотникам трона, чувствуя символы Древнего языка, декларирующие, что это – не простое кресло, а фундамент правления. Именно это он и помнил… и, да, на вершине высокой спинки он обнаружил холодный металл и гладкие камни, вспоминая сияние золота, платины, бриллиантов… и грубый, неограненный рубин, размером с его кулак.