Фельдмаршал Румянцев - Виктор Петелин

Екатерина II не скрывала своего раздражения, узнав о том, что в Швеции поощряются антирусские настроения. Она писала своему послу Остерману, чтобы он довел до сведения шведов, что она не обманута «пустыми комплиментами вероломного короля», а Россия должным образом встретит нападение шведов на русские территории, если таковое произойдет. А пока соседи Швеции будут оставаться относительно ее в оборонительном положении и наблюдать за происходящими событиями.

И фельдмаршал Румянцев в эти месяцы не знал покоя. Внимательно следил за начавшимися переговорами в Крыму, подолгу разговаривал с приехавшим из Фокшан Обрезковым о причинах разрыва мирного конгресса, о графе Орлове, его судьбе, о придворных интригах в Петербурге и как они мешают нормальному свершению военных и политических дел. Потом, когда Алексей Михайлович уехал в Бухарест для продолжения переговоров о мире с Турцией, Румянцев надеялся, что большой дипломатический и жизненный опыт его друга окажется сильнее и действеннее в спорах с турецкими дипломатами и наконец-то здравый рассудок победит амбиции воюющих империй и мир будет заключен. Но даже выдающиеся дипломатические способности русского тайного советника не смогли преодолеть каменной стены рутинерства и высокомерия Блистательной Порты. В начале нового, 1773 года стало уже ясно, что мирные переговоры зашли в тупик: турки упрямо твердили, что на земле не может быть двух независимых государей магометанской веры, один из них должен подчиняться другому или погибнуть. Так что независимость Крымского ханства Турция признать не может. Это упорство удивляло Румянцева, ведь верховный визирь так доказывал в письмах к нему свою склонность к миру, видя в этом волю Божию, а на поверку выходили все те же дипломатические «увертки» и «извороты», которые Румянцев по своей прямодушной натуре не любил и презирал.

В середине февраля 1773 года, понимая, что новая кампания неминуема, фельдмаршал предпринял поездку по Дунаю от Браилова до Журжи для знакомства с состоянием вверенных ему войск.

Встречаясь с командирами дивизий и корпусов, Румянцев откровенно сознавался, что еще неизвестно, какие результаты ожидаются на конгрессе в Бухаресте. Но время перемирия подходит к концу, а потому и нужно быть готовыми к военным действиям не позднее 9 марта. А так как в это время невозможно действовать крупными, совокупными силами наступательно, то нужно принять необходимые меры для того, чтобы преградить неприятелю доступ на наш берег. Ну а если неприятель где-либо станет переходить Дунай, то и к этому непредвиденному случаю нужно быть готовыми. Для этого заранее заложить магазины с сеном для кавалерии и для провианта на подступах к реке, необходимо также иметь сено в кипах, ролями увитых, чтобы брать с собою во вьюках. Румянцев не любил вмешиваться в распоряжения своих командиров, но тут давал указания чуть ли не на все возможные случаи военных действий.

Как только время позволит, указывал Румянцев, и появится первая трава, надо установить лагеря непосредственно в тех местах, где будут происходить военные действия. При этом использовать все выгоды своего местоположения для скорейшего и выгоднейшего отражения неприятельских сил и для сохранения своих складов, постоянно поддерживать связь с соседними дивизиями и корпусами. Он предлагал в ожидании какого-либо генерального действия вести разведку, открывать слабости неприятеля, пользоваться ими, делать вид, что атакуешь главные его посты, а в это время разбивать отдельные его отряды и меньше других укрепленные места, им занятые. В военном наступательном искусстве это стало общим правилом, но своевременно напомнить его Румянцев считал нелишним. «Учреждать согласно свои предприятия» – вот о чем не уставал напоминать Румянцев.

Проезжая к Дунаю и по Дунаю, Румянцев видел, что не везде мосты и переправы между дивизиями и корпусами содержатся в исправном состоянии. И если не поправить их, то как смогут наладить взаимодействие соприкосновенные дивизии и корпуса? И Румянцев снова и снова напоминал эти общие правила военного искусства, где добром, а где учинял подлинный разнос за нерадивость и плохое исполнение своего служебного долга.

После поездки по Дунаю Румянцеву стало многое яснее и виднее, и 28 февраля 1773 года в циркулярном письме командирам дивизий и корпусов он изложил свои рекомендации и мысли. «…Известная мне ревность и амбиция всех начальников обнадеживают меня их бдением, как со стороны осторожности, так и в приобретении себе славных случаев неусыпным рачением. Но я не даю сим повеления открывать военные действия прежде окончания срока перемирия, которое должно свято сохранять, а говорю, чтоб приготовились только к произведению предприятий… и об осторожности, которую всегда хранить должно», – писал Румянцев.

В послании генералу Потемкину фельдмаршал приказывал принять уведомление Обрезкова о прекращении переговоров «за прямую ревнительность к брани». А в оставшиеся дни перемирия «сделать завременно всякие приготовления и учредить» связь со второй дивизией, в частности с генерал-майором князем Трубецким установив взаимные сношения, договориться о совместных действиях против неприятеля, предварительно разведав его силы и намерения.

Это предупреждение фельдмаршала совсем не лишнее. Уж очень вольготно чувствует себя молодой красавец на зимних квартирах. Не раз Румянцеву доносили о гульбе и попойках, которые он устраивал. Да и вообще пора было подтянуть дисциплину в армии, которая за время мирных переговоров частично утратила свои боевые качества, накопленные за годы войны. Вот недавно Румянцев проезжал по второй линии первой дивизии. На отводном пикете увидел поручика. Фельдмаршал подъехал к нему и спросил, что зависит от его поста и знает ли он Обряд службы от 8 марта 1770 года. Оказалось, что поручик Каховский не только не знает Обряд службы, но даже и не читал его.

Вернувшись в главную квартиру, Румянцев тут же издал приказ по армии: всем полковым командирам надлежит строго спрашивать со всех своих подчиненных за твердое знание Обряда службы, и предупредил: впредь фельдмаршал никаких оправданий принимать не будет и станет строго наказывать тех, кто не будет хорошо его знать. Всем рекомендуется иметь его в кармане, для того чтобы всегда был под рукой. «Поручика ж Каховского за незнание точной должности арестовать немедленно, приказав исправлять должность, и в походе перед полком весть пешком две недели».

Поездка по Дунаю была полезной, но погода стояла суровая, ледяной ветер пронизывал теплую одежду. И, вернувшись из поездки, Румянцев почувствовал себя больным. Первое время крепился: столько было неотложных дел. Но в середине марта Петр Александрович почувствовал себя совсем плохо и по настоянию доктора слег в постель. Старые болезни навалились на него в самое тревожное время: Обрезков писал ему, что предъявленные пункты его ультиматума Турция оставила без ответа, а уполномоченный посол собирается покинуть Бухарест. А это означало лишь одно – снова война…