Иосиф Сталин, его маршалы и генералы - Леонид Михайлович Млечин

Несколько дней дивизия Крейзера успешно оборонялась и даже контратаковала. Еременко сдержал свое обещание. За личное мужество командиру дивизии полковнику Якову Григорьевичу Крейзеру (будущему генералу армии) присвоили звание Героя Советского Союза. Через несколько дней Крейзер был ранен...

Фронтом Еременко командовал недолго.

4 июля Семен Константинович Тимошенко прибыл в штаб фронта, который располагался под Смоленском в бывшем санатории Белорусского военного округа. Еременко стал его заместителем.

Маршал Тимошенко спешил показать, что с его приездом ситуация на фронте изменилась. Он приказал организовать контрудар под Оршей.

В его распоряжении были четыре армии. Кроме того, он получил два свежих механизированных корпуса (5-й и 7-й) — тысячу шестьсот боевых машин. Правда, среди них оказалось много неисправных и устаревших танков. Тем не менее в бой пошли тысяча четыреста машин.

Ошибка Тимошенко состояла в том, что некому было организовать танковый бой. Маршал собирался поручить это генералу Павлову, назначил его своим заместителем по автобронетанковым войскам. Но Сталин приказал Павлова арестовать.

В результате по приказу Тимошенко танки бросили в атаку необдуманно, без прикрытия с воздуха и без взаимодействия с пехотой. Имея абсолютное превосходство в артиллерии и в танках (полторы тысячи против ста немецких), Тимошенко сумел только остановить и немного потеснить немцев.

В ходе операции мехкорпуса потеряли половину техники. Многие танки просто застряли в болотах. Западный фронт остался без боеспособных танковых соединений.

Затем силами 21-й армии Тимошенко приказал нанести контрудар под Жлобином, чтобы прикрыть направление на Могилев. 5 июля наступление началось. Войска не были поддержаны с воздуха, поэтому наступавшие части обнаружила немецкая авиаразведка и нацелила на них бомбардировочную авиацию.

Армия дралась ожесточенно, но понесла большие потери. Виновными были названы командующий 21-й армией генерал-лейтенант Василий Филиппович Герасименко, начальник штаба армии генерал-майор Гордов и командир 63-го стрелкового корпуса генерал-лейтенант Леонид Григорьевич Петровский. В августе корпус был окружен. В бою погибли и сам Петровский, и его начальник штаба полковник А.Л. Фейгин, и начальник артиллерии корпуса генерал-майор Александр Филимонович Казаков.

6 июля, выполняя приказ Ставки, Тимошенко организовал контрнаступление силами 20-й армии. Но встречный удар немецких войск смял механизированные корпуса. Плохо спланированная операция привела к тому, что большая часть советских танков застряла в болотах, и их пришлось подорвать.

Постановлением ГКО 10 июля 1941 года был упразднен пост председателя Ставки главного командования. Тимошенко лишился должности, которую занимал номинально, но остался в составе вновь сформированной Ставки Верховного Главного командования. В нее вошли: Сталин, Молотов, Тимошенко, Буденный, Ворошилов, Шапошников, Жуков.

В состав Государственного комитета обороны наркома обороны Тимошенко Сталин уже не включил.

В тот же день, 10 июля, началось сражение за Смоленск.

Сталин, свято веря, что кадры решают все, вновь перетасовал колоду и отправил под Смоленск людей, которым в ту пору доверял.

Тимошенко был утвержден командующим Западным направлением. Членом военного совета стал один из сталинских приближенных — Николай Александрович Булганин, заместитель председателя Совнаркома и председатель правления Государственного банка. Начальником штаба войск направления приехал маршал Шапошников. Герман Маландин остался его первым заместителем.

Западный фронт 19 июля вновь возглавил Еременко. Начальником штаба у него стал еще один будущий маршал — Василий Данилович Соколовский, до этого первый заместитель начальника Генштаба. Членом военного совета фронта утвердили дивизионного комиссара Дмитрия Александровича Лестева. (В ноябре 1941 года он погибнет. Лестев приехал в одну из армий фронта. Стоял в штабном домике у окна. А немецкая авиация бомбила колонны войск, двигавшихся по Можайскому шоссе. Одна из бомб упала рядом с помещением штаба, осколок попал Лестеву в затылок. Стоявший рядом с ним начальник штаба Калининского фронта генерал Евгений Петрович Журавлев был ранен...)

Помимо одного маршала и нескольких генералов под начало Тимошенко перешли еще и армии Резервного фронта. В руках маршала оказались силы, достаточные для того, чтобы остановить наступающего противника. Но в штабе маршала никто не думал об обороне. Все поступающие на фронт части немедленно должны были контратаковать противника. Делалось это без подготовки, поэтому люди и техника гибли напрасно.

20 июля Сталин разговаривал с главкомом Западного направления Тимошенко. Вождь был недоволен распылением средств и требовал собрать их в кулак:

«Вы до сих пор обычно подкидывали на помощь фронту по две, по три дивизии. Из этого пока что ничего существенного не получалось. Не пора ли отказаться от подобной тактики и начать создавать кулаки в семь-восемь дивизий с кавалерией на флангах? Избрать направление и заставить противника перестроить свои ряды по воле нашего командования?.. Я думаю, что пришло время перейти нам от крохоборства к действиям большими группами».

На следующий день начальник Генштаба Жуков, сообщая Тимошенко план операции по разгрому противника в районе Смоленска, добавил:

«Действия вашей ударной группы максимально обеспечить авиацией: прикрывать авиацией и бомбардировочной и штурмовой. Бить противника на поле боя. Обеспечить эти части, входящие в состав вашей ударной группы, средствами связи, радиосредствами, самолетами связи, делегатами на бронемашинах и танках, конными связными, чтобы вы и мы знали постоянно обстановку и положение наших частей».

Тимошенко задал только один вопрос, который прежде задавали ему: откуда взять авиацию, бронетехнику, связь?

Ему обещали кое-что подбросить, но в основном рекомендовали обходиться собственными силами...

Генерал-майору Рокоссовскому приказали прикрыть направление на Вязьму, не допустить прорыва немцев.

Рокоссовский получил в Ставке две автомашины со счетверенными пулеметами, радиостанцию и группу офицеров и с этим хозяйством прибыл на командный пункт Западного фронта. Но выяснилось, что войск, которые должны выполнять поставленную Ставкой задачу, просто не существует.

Маршал Тимошенко, который вообще не знал, что происходит, обещал Константину Константиновичу:

— Придут резервы, обещанные Ставкой, дадим тебе две-три дивизии, а пока выявляй и подчиняй себе любые части, выходящие из окружения, организуй сопротивление...

Рокоссовский не растерялся. Сначала он подчинил себе 38-ю стрелковую дивизию, потом вышедшую из окружения 101-ю танковую. Прошел слух, что Рокоссовский сопротивляется, и к нему потянулись бойцы, которым надоело отступать, которые хотели сражаться. Спокойный и уверенный в себе генерал внушал доверие. Он совсем не был похож на растерявшихся маршалов, которые не знали, что делать.

Рокоссовский обратил внимание на то, что пехота в обороне не ведет огня по наступающему противнику, а испуганно ждет повода отойти.

Принятые перед войной уставы учили строить оборону с помощью одиночных ячеек. Считалось, что боец в ячейке имеет больше шансов выжить. Рокоссовский сделал то, что не приходило в голову другим генералам. Он полез на передовую и остался в ячейке один. Он сразу понял, что испытывает боец, который не знает, что происходит вокруг него,