Одиссея креативной королевы - Александр Розов

- Магистр Хобо, я не буду спорить с вами о том, что сделали, или сделали бы ученые в области развития науки. Мы встретились тут тет-а-тет поговорить об этике Эйнштейна, поскольку вы не захотели поднимать этот вопрос на экспромте-семинаре по физике.

- Да, - он кивнул, - деградация этики Эйнштейна отражает нечто важное, некий особый феномен социальной психологии, который, возможно, пригодится в вашей работе.

- Деградация этики Эйнштейна? – переспросила австралийка, - О чем вы, магистр?

- Я о двух его статьях.  «Религия и наука» в 1930-м, и «Наука и религия» через 10 лет. Почему великий ученый отступил от своей этики рационального знания, отвергавшей иудео-христианский морализм, и ухватился за этот самый дегенеративный морализм?

- Э-э… Извините, магистр, но, боюсь, я не читала эти статьи.

- Aita pe-a, - ответил Хобо Ван, и протянул ей планшетник, – вот прочтите. Я выделил красным маркером некоторые фразы. На мой взгляд, они принципиальны.

…Эти две статьи произвели на Айрис тяжелое впечатление. Особенно – те фрагменты, которые были выделены магистерским маркером:

1930.

«Привилегированный класс сочетает светскую власть с функциями жрецов, либо же правящая политическая каста объединяется с кастой жрецов для достижения общих интересов».

«Этическое поведение человека должно основываться на сочувствии, образовании и общественных связях. Никакой религиозной основы для этого не требуется. Было бы очень скверно для людей, если бы их можно было удерживать лишь силой страха и кары и надеждой на воздаяние по заслугам после смерти. Нетрудно понять, почему церковь различных направлений всегда боролась с наукой и преследовала ее приверженцев».

1940.

«Высшие принципы наших устремлений и оценки даны нам иудейско-христианской религиозной традицией. Она ставит высокую цель, которую, при нашей слабости мы в состоянии достичь только не полностью, но которая дает прочное основание нашим устремлениям и оценкам».

«Если взять эти высокие принципы и сравнить их с современной жизнью и духом нашего времени, станет ясно, что цивилизованное человечество находится в настоящее время в смертельной опасности».

…Трудно было представить, что эти два текста написаны одним автором. Напрашивался вывод, что между 1930-м и 1940-м автор испытал надлом, опрокинувший его жизненные ценности. Возможно, приход нацистов к власти, или начало Второй Мировой войны?

- Это лишь частности, - отозвался Хобо Ван.

- О, черт! - Айрис тряхнула головой, - Похоже, я стала думать вслух.

- На закате это нормально, - магистр улыбнулся, - особый астрономический момент, по наблюдениям психологов, влияет на эмоциональный фон человека.

- Да, это так, магистр Хобо.

- …Поэтому, - продолжил он, - давайте сделаем паузу и просто посмотрим.

…Последний сверкающий краешек солнца утонул в океане, и на лагуну упала ночь, как черный занавес в огромном театральном зале. На мгновение вспыхнуло алое зарево над горизонтом, а затем сразу очень ярко вспыхнули звезды. Лишь здесь, в экваториальной полосе так стремительно меняется небо. Хобо Ван, не торопясь, добавил какао в чашки, прикурил тонкую сигару из листа самоанского табака, и произнес:

- Прекрасное место. Такой вид с веранды, кусочек берега лагуны, и кусочек пальмовой плантации. Ларвеф не прогадал, выбрав этот участок, и такой открытый фасон дома.

- Да, наверное, - согласилась австралийка, - а что значит: «это лишь частности»?

- А! - магистр улыбнулся, - Мы возвращаемся к нашей теме. Что же перевернуло этику Эйнштейна? Приход нацистов? Но, Эйнштейн в том же 1933-м, уехал в США, где сразу получил дом и работу в Нью-Джерси. Прощай Германия вместе с нацизмом. И, Вторая Мировая война выглядела абстрактно из его дома в Нью-Джерси. Это лишь частности.

- Тогда, какой ваш ответ? – спросила она.

- Страх перед быдлом, - спокойно сказал Хобо Ван, - представьте себе очень умного и эмоционально-тонкого человека, который понял, что застрял в проеме между тупым, агрессивным быдлом, которое внизу, и хитрым, агрессивным быдлом, которое вверху. Приехав в США, Эйнштейн, вероятно, увидел, что два национальных лидера, которые демократически избраны в 1933-м, похожи, почти как две капли одного дождя.

- Простите, это вы о ком? – удивилась Айрис Шелтон.

- Это я о Гитлере и Рузвельте. Прочтите их речи при вступлении в должность. Тексты составлены будто у хитреньких студентов, списавших с одного и того же образца.

- Но, - возразила она, - Рузвельт же не был нацистом.

Хобо Ван небрежно помахал сигарой, нарисовав в воздухе эфемерный вензель из дыма, рассеивающегося в мерцании люминесцентной лампы под потолком веранды.

- Да, Рузвельт не был зациклен на мифических арийцах и евреях. В остальном, «Новый курс» Рузвельта и «Новый порядок» Гитлера, это один и тот же национал-социализм, в интересах одной и той же финансовой олигархии, готовящейся решить свои проблемы методом построения трудовых концлагерей в своей стране, и ограбления других стран. Знаете, это трюизм для политэкономии, но для Эйнштейна это был шок. И, в шоковом состоянии, он пишет… Посмотрите, у меня это выделено рамочкой в тексте 1940-го.

- Вот это? – спросила австралийка, протянув ему планшетник.

- Да, - он кивнул, и зачитал с экрана: «В тоталитарных странах опасность исходит от правителей, которые стремятся уничтожить дух гуманизма. В более благополучных странах опасность удушения этих бесценных обычаев исходит от национализма и нетерпимости, а также от подавления индивидов экономическими средствами».

После актерской паузы, Хобо Ван произнес:

- Беспомощный испуганный интеллектуал, застрявший между быдлом и быдлом, ищет  выход для всех похожих интеллектуалов в обычаях того же быдла, аккумулированных библией. Две самые вредные библейские догмы, это отношение к сексу, и отношение к власти. Две монополии: на тело человека для секса, и на силу для решения споров. Так Эйнштейн докатился до проповеди ненасилия, обращенной к властям быдла, которые, согласно библии, являются монополистами насилия. Какой идиотизм…

- …Знаете, Хобо, - рассердилась Айрин, - не вам судить об интеллекте Эйнштейна.

- Wow! - магистр изобразил улыбку до ушей, - Вы умеете огрызаться, мисс Шелтон!

- Умею, - буркнула она, - а к чему был весь этот исторический экскурс?

- О! Это очень полезный экскурс, показывающий, как низко может упасть даже очень интеллектуальный, креативный, эрудированный человек, если ему приходится жить в постоянном беспомощном страхе перед быдлом. Это уже по вашей части, не так ли?

- Что по моей части? – не поняла австралийка.

- По вашей части, - пояснил магистр, - анализ психики жертв насилия. Есть типичная ситуация: жертва домашнего насилия обращается в полицию, но не находит защиты.

- О, черт! Это же другое дело. Криминал, а не политика.

- Айрис, а вы никогда не задумывались о том, что политическое насилие в государстве держится на безнаказанности большинства случаев домашнего насилия?

- Это как? – удивилась она.

- Это так, - ответил Хобо Ван, - вспомните средневековую Европу. Власть феодала над вилланами транслировалась через главу крестьянского хозяйства на всех домашних. А современные государства западной цивилизации выросли из такой системы. И если вы взглянете с этого ракурса на опыт вашей полицейской работы, то заметите нечто.

Айрис Шелтон сжала кулаки.

- Магистр Хобо! Не надо меня агитировать за вашу политическую систему!

- О! - Хобо Ван поднял руки, - Мауи и Пеле держащие мир! Не допустите меня к такой глупости! Я не агитирую вас, а указываю на факты, которые можно анализировать. Вы учились и стажировались в Австралии. Вы поработали в незийской команде по борьбе с работорговлей. Вы работаете в кампусе Атафу-Атуа. У вас достаточно знаний и опыта.

- И? – спросила австралийка.

- И, - сказал он, - вы можете сравнить эффективность двух стратегий реабилитации, у которых диаметрально противоположные философии в части силовых решений.

- Значит, - заключила она, - вы специально спровоцировали этот разговор тет-а-тет?

- Да. Я надеюсь, что вам было интересно, и что я отнял не слишком много времени. А теперь я прощаюсь. Вы всегда можете связаться со мной, если захотите пообщаться. Я буду рад, - с этими словами Хобо Ван поднялся из-за стола.

- Еще минуту, магистр. Скажите: почему вы уделили столько внимания этой теме?

- Потому, что у вас в Австралии немало друзей в полиции. Полиция порой имеет дело с талантливыми ребятами, попавшими в ту же ловушку, что Эйнштейн, попытавшимися выскочить из нее, и поймавшими проблему. Вы можете помочь и своим друзьям, и этим ребятам. Мы освободим всех от этой проблемы, а у ребят появится шанс раскрыть свой талант в стране, где нет доминирующего быдла. Вообще нет, и никогда не будет.