Дама с единорогом - Ольга Романовская

Девушка пристыжено улыбнулась и безропотно позволила поцеловать себя в щёку.

Под утро Метью, которому отчего-то не спалось, снова увидел Пегги. Она стояла на коленях перед церковью и, беззвучно шевеля губами, крестилась и отвешивала земные поклоны. Волосы были растрепаны, платье, наполовину расшнурованное, оголяло плечи и часть груди. Приглядевшись, Метью заметил, что верхней одежды на ней не было, только котта без рукавов. А под ней — ничего.

— Ишь, уселась, бесстыжая! — с чувством пробормотал конюший.

Маргарет вздрогнула при звуке человеческого голоса (слух у неё был, как у кошки), встала, кое-как оправила платье.

— Ну, что уставился? — Она злобно посмотрела на Метью. — Никогда не видел, как Богу молятся?

Он усмехнулся и, прищурившись, осмотрел её.

— Что, никогда таких, как я, не видел? Небось, думаешь, нравится мне всё это? — Девушка усмехнулась и подошла к нему. От неё пахло вином и сеном. Она обвила его руками за шею и, почти касаясь губами его уха, зашептала: — Не смотри на меня, как на чумную. Мне ведь тоже противно с первым встречным любовь изображать! Никогда бы не стала, в лицо плюнула, кабы не деньги. Мать у меня старая, сёстры маленькие, кормить их некому — брат-то пьёт горькую. Раньше я тоже в церковь без боязни, с чистой совестью ходила, а теперь… Ненавижу я их, всех ненавижу! Рожу бы расцарапала тому, кто сегодня прижимал меня к груди — а нельзя. Знаешь, как тяжело, когда хочется, но нельзя? А когда у тебя пять сестёр на шее, и мать уже не может работать? Так что ты, дружок, не смотри на меня свысока, я ничем не хуже тебя, может, даже и лучше.

Маргарет оттолкнула его, вернулась к церкви, подняла шаль и накинула её на плечи.

— Пойду я, пока сеньор не проснулся, — на ходу бросила она. — Ты только ему не говори, что ночью меня видел. И матери не говори: она не переживёт моего позора.

Метью проводил её сочувствующим взглядом и подумал:

— А ведь и вправду, она хорошая девчонка! А брат у неё — последняя сволочь.

— Ишь, — конюший почесал затылок, — как она всё ловко устроила, раз мать не знает. Эх, — вздохнул он, — поворковать бы с ней… Ладная девчонка!

Во дворе дома, в котором остановился сеньор, Метью столкнулся с двумя торговцами.

— Эй, где там тюки из замка? — спросил один из них.

— А господин разрешил? — прищурился конюший.

— Посвяти им, Метью, и помоги, — донёсся из дома голос Леменора. — Заодно проследи, чтобы эти мошенники забрали только два тюка возле двери.

— Ладно пошли. — Несколько монет перекочевали в мошну Метью, за что торговцам было позволено забрать тюк с одеждой.

* * *

Ночь была тёмная; даже звёзд на небе не было.

— Мама, мама, я не хочу никуда идти! Я хочу спать! — хныкал Мартин, повиснув на руке матери.

— Надо, Мартин. Идём!

Марта подтянула сына за руку и удобнее устроила на руках спящую дочку. Ей и самой не хотелось идти, но другого выхода не было.

За поворотом дороги показался тёмный силуэт аббатства.

Мартин устал; сонный, он с трудом передвигал ноги.

Марта присела на камень на обочине, осторожно положила дочь на землю и поправила ворот рубашки Мартина. Он такой славный и так похож… Она всплакнула и крепко прижала сына к груди.

— Что с тобой, мама? — Мартин внимательно посмотрел на неё своими большими карими глазами. — Почему ты плачешь? Тебя кто-то обидел?

— Нет, мой хороший. — Марта поцеловала его в лоб. — Просто мамочка должна ненадолго уйти.

— Куда уйти? — сердито спросил мальчик.

— Я должна навестить твою бабушку, — солгала мать. — Мартин, ты ведь у меня взрослый и храбрый мальчик…

— Да, — с гордостью ответил Мартин. — Если понадобиться, я смогу защитить тебя.

— Мой заступник! — Она снова всплакнула и расцеловала его в обе щеки. — Я так тебя люблю!

— И я тебя тоже, мама! — Мальчик вспомнил о том, что он хоть маленький, но мужчина, и высвободился из объятий матери. — Не надо меня целовать, мама.

— Хорошо, — Марта с грустью посмотрела на него. — Но ты такой маленький, и я не могу…

— Я уже большой, — обиженно фыркнул Мартин. — Если бы у меня был такой меч, как у папы…

Тут Марта не выдержала и разрыдалась в полный голос. Её плечи содрогались от рыданий, уголки губ страдальчески опустились вниз. Сын стоял и с удивлением смотрел на неё. Он не понимал, почему она плачет.

Проснулась Тесса, захлопала трогательными пушистыми ресницами. Она склонила набок кудрявую головку и потянула ручонки к матери.

— Мама, мама, там… — испуганно залепетала девочка.

— Что там? — Марта утёрла слёзы и притянула её к себе.

— Бяка, большая бяка!

Очевидно, ей приснился страшный сон.

— Успокойся, малышка, мама с тобой. Спи!

Тесса забралась к ней на колени и, прижавшись головой к её груди, задремала.

— Мама, а когда мы вернёмся к папе? — вдруг спросил Мартин.

— Скоро, очень скоро, — снова солгала мать.

Ей было так тяжело врать, но сказать правду она не могла. Тесса ещё мала и не помнит отца, а Мартин… Потом, лет через пять если понадобится, она сочинит для него правдоподобную историю о том, как барон, заботясь об их спасении, вынужден был расстаться с ними. Если сын спросит, где отец, она скажет, что он погиб.

Марта крепко прижала к груди дочку, встала и зашагала к аббатству.

— Не отставай, Мартин! — бросила она мальчику.

Подойдя к воротам, она остановилась.

— Мартин, — мать склонилась над сыном: — ты должен позаботиться о сестрёнке.

— Что я должен делать? — живо спросил мальчик.

— Возьмёшь её на руки и посидишь здесь до того, как за вами придут монахини. Ты скажешь им, как вас зовут, а после будешь во всём слушаться сестёр. Хорошо?

— Да, мама.

— Мой славный! — Она прослезилась и несколько раз порывисто поцеловало его в макушку.

— Обещай, обещай мне, что выучишься читать, — настойчиво зашептала Марта. — Обещай, что не будешь копаться в земле, как твой дед. Обещай!

Мальчик испуганно захлопал глазами и закивал.

Марта склонилась над дочерью и поцеловала её. Затем она передала Тессу сыну и взялась за тяжёлое железное кольцо.

— Мартин, помни, мама всегда думает о вас, — прошептала молодая женщина.

Кольцо гулко ударилось о доски. За воротами послышались шаги. Марта встрепенулась и бросилась в тень. Она видела, как отворилась калитка, как колеблющееся пламя лампы осветило её детей, как какая-то монашка взяла за руку Мартина и увела его с собой, как затворилась калитка…

Когда всё стихло, Марта распласталась на земле и бесшумно разрыдалась. Потом она поднялась на ноги и, шатаясь, побрела вдоль дороги.