Русский Моцартеум - Геннадий Александрович Смолин

подстриженными кустами, «Мерс» остановился напротив меня. Они вышли и огляделись.

– Обе машины здесь, – заметил Глотцер. – Но почему, чёрт побери, они…

Из хижины донесся пошлейший женский визг. Молодец Романцов: всё-таки придумал, что делать, а Ольга ему подыграла. Я мысленно расцеловал обоих.

Шофер рассмеялся.

– Теперь ясно, почему нас не встречают, – им не до этого.

– Чёрт бы их побрал! – взорвался Глотцер, – Я их проучу!

Я прицелился в шофера, полагая, что из этой парочки он наиболее опасен. Глотцер, должно быть, уже давно не развлекался стрельбой. Дело было бы проще пареной репы, если бы не наставления Сансаныча: «Сохраняйте хотя бы, видимость законности, чтобы наши коллеги были счастливы».

– Руки вверх! – выкрикнул я. – Полиция! Вы арестованы!

Получилось чертовски глупо, я понимаю. Но ведь полицейским это как-то удается! Глотцер и водитель тут же бросились врассыпную.

За водителем я следил неотрывно, так что он сам нарвался на пулю. Когда же я поднял голову, ища глазами Глотцера, что-то обжигающе полоснуло меня по груди и по правому боку, а правую руку вмиг парализовало.

Револьвер вывалился из правой руки на землю. Я попытался нащупать его левой рукой. Времени у меня было немного. Я печёнкой чувствовал, что ствол пистолета Глотцера направлен на меня, и только гадал, куда угодит следующая пуля…

Грянул выстрел, за ним второй, но я ничего не почувствовал. Найдя, наконец, револьвер, я выглянул из-за куста. Глотцер с недоумевающим лицом стоял невдалеке, словно разглядывая валяющийся у ног пистолет. В следующую секунду он тяжело осел на землю.

Я посмотрел в сторону особняка. Что ж, Романцов и впрямь заслужил свою репутацию, великого белого охотника Ливингстона. И как он ухитрился добраться до двери с размозженной ногой – ума не приложу. Даже с помощью Ольги.

Евгений Романцов аккуратно, словно на тренировке, всадил еще две пули в дергающееся тело герра Глотцера. Да, старина Романцов ни в чем не полагался на случай.

– Недурно сработано, старина, – подхватил я. – Пока мы одни, можете дать слово, что один из ваших подвигов следует предать огласке? В печати, например…

Евгений пристально посмотрел на меня.

– Если удастся, то лучше промолчать, – попросил он.

Романцов бросил взгляд на свою жену Ольгу.

– Мы предпочли бы не светиться в таком деле, – сказал он, а Ольга согласно кивнула. Евгений чуть заметно улыбнулся. – Мне бы не хотелось слыть человеком, который переправил через польскую границу изрядное количество антиквариата, не говоря уж кое о чем другом. Если вам, конечно, всё равно.

Мне же было не совсем всё равно, но Романцов спас мне жизнь – так я считал в то время.

XXXIV. Нам помогает наше правительство

Рour les yacances.[94]

– Конечно, вы понимаете, Рудольф, что всё это сугубо конфиденциально, – сказал молодой человек.

– Естественно, – поддакнул я.

Молодой человек рассмеялся.

– Что ж, поправляйтесь, герр Рудольф, – сказал он. – Ваш шеф пожелал, чтобы вы знали, ради чего так рисковали. Надеюсь, я не слишком вас утомил.

Я проводил его взглядом. Да, рассказ меня поразил, но, по большому счету, я не знал, к чему мне такие подробности.

Я уснул. Утром меня навестила Ольга. Она вошла как-то нерешительно, словно не рассчитывая на то, что я буду рад ее визиту. Она была в своем любимом ковбойском костюме.

– Медсестра сказала, что если я посижу недолго, то это тебе не повредит, – робко произнесла Ольга. – Как ты себя чувствуешь, Рудольф?

– Прекрасно, – ответил я. – А ты?

Ольга казалась удивленной.

– Со мной всё в порядке, – ответила она. Потом сообразила, что я имел в виду, и покраснела. – Да… всё нормально. Правда.

Она нервно рассмеялась.

– Семья Романцовых попала в тяжелое ДТП?

– А, вот как они решили это обставить!

– А ты не знал?

Ольга чуть помолчала.

– Да, твой босс и в самом деле влиятельная личность. Никто даже не упомянул об огнестрельных ранениях. Да и в газетах появилась лишь пара строчек об ДТП.

– Передай, что я желаю ему удачи, – попросил я.

– А мне? – спросила Ольга.

– И тебе, ясное дело.

Она улыбнулась.

– Ты ведь там проклинал меня, да? Я тебя вовсе не виню. По твоим меркам, я вела себя…

– Просто профессионально! – воскликнул я. – Если бы не ты, не знаю, где мы были бы сейчас: в аду или раю.

– Ты преувеличиваешь, Рудольф. Я сделала всё, что могла. Я прекрасная жена и надёжная спутница жизни. Рудик, даже если тайный агент из меня прескверный.

– Ты классный тайный агент – бесспорно, – ухмыльнулся я.

Потом я, должно быть, заснул, потому что, когда открыл глаза, то увидел передо собой Соню. Одета она была во все чёрное и выглядела изумительно, хотя казалась опечаленной. Волосы были наконец-то причесаны и аккуратно уложены. Глаза заметно повзрослели.

– Привет, Соня.

– Привет, малыш.

– Я думал, ты на меня злишься.

– Я злилась вчера, когда ты неизвестно куда пропал. К сожалению, я не злопамятна. А ты кажешься таким беспомощным в постели.

Она окинула взглядом мои повязки.

– Принести тебе цветы, или конфеты, или еще чего-нибудь?

– Нет.

– Так и думала, что ты откажешься.

Она еще постояла, потом снова заговорила:

– Красавчик-Ник ничего не смог довести до конца, верно?

– Послушай, Соня, у меня просто шикарное предложение. Как только я вылечусь, мы можем отправиться на Телецкое озеро. Это в Сибири, в Алтайском крае. Нечто похожее на Химзее в Баварии.

– Хорошее предложение. Я подумаю. Пока, Рудольф.

Я поступил благородно, в который уже раз. И в который уже раз ощутил себя из-за этого последним болваном, так что очень обрадовался, когда зазвонил телефон. Впрочем, услышав голос на другом конце провода, я уже не так радовался.

– Как ты себя чувствуешь, Рудольф? – спросил Сансаныч.

– Точный диагноз можете узнать у лечащего врача, – ответил я.

– Я узнал. Он заверил, что ты будешь жить.

– Я рад, что он, наконец, пришел к такому выводу.

– Когда ты совсем поправишься, я бы хотел получить подробный рапорт, – сказал Сансаныч. – Кое-что еще нужно объяснить. За последние две недели мне пришлось изрядно поломать голову, чтобы придумать правдоподобные версии о двух покалеченных юных недоумках, трёх убитых и одной даме в разорванной блузке.

– Не говоря уже об артефактах и кое о чём ещё, – сыронизировал я.

– Совершенно верно. Впрочем, наши коллеги остались вполне довольными результатами, хотя твои методы их потрясли.

– А вы, шеф? Вы тоже умиротворены?

– А как ты думаешь, Рудольф? Если верить полученным сведениям, то один из моих лучших людей позволил: ударить себя по голове колотушкой, выстрелить в себя противнику, которого уже держал на мушке.

– Что ж, ваши сведения вполне