Кортни. 1-13 (СИ) - Смит Уилбур

— А это зачем? — спросил он на кисуахили.

— Их утопили, — негромко ответил сержант.

Действительно, земля под головами убитых еще хранила следы пролитой и успевшей высохнуть жидкости. Присмотревшись, Леон заметил кое-что еще: ноздри супругов были забиты комочками глины — несчастных заставили дышать через рот.

— Утопили? — Лейтенант непонимающе покачал головой, но уже в следующее мгновение уловил в воздухе резкий запах мочи. — Нет!

— Да. Нанди часто поступают так с врагами. Мочатся им в рот, пока те не захлебнутся. Нанди — не люди, они павианы!

Маниоро произнес это с нескрываемым презрением к извечным врагам своего народа.

— Хотел бы я найти тех, кто это сделал, — пробормотал Леон, с трудом сдерживая вытесняющий отвращение гнев.

— Я найду их. Далеко они не ушли.

Лейтенант отвел глаза от омерзительного зрелища — перед ними возвышалась высоченная, в тысячу футов, стена разлома. Он снял шляпу и, не выпуская из руки револьвер, вытер влажный от пота лоб. Потом, с видимым усилием совладав с разбушевавшимися чувствами, заставил себя опустить взгляд.

— Сначала похороним убитых. Нельзя оставить их просто так, на корм птицам.

Короткий обход зданий ничего не дал — служащие, судя по всему, бежали при первых признаках опасности. Потом Леон отправил Маниоро и трех аскари на плантацию — проверить, не укрылся ли враг там, и выставить посты.

Раздав поручения, лейтенант направился в небольшой коттедж за главным зданием, где жила семья Тервей. Домик тоже подвергся разграблению, однако ему удалось найти в комоде чудом сохранившуюся стопку простыней, с которыми он и вернулся во двор.

Сначала Леон вытащил колышки из рук и ног супругов, потом клинья из разорванных ртов. Клинья загоняли без церемоний, ломая зубы и плюща губы. Смочив шейный платок водой из фляги, он вытер лица от засохшей крови и мочи и попытался выпрямить руки, но их уже сковало трупное коченение. Придав телам по возможности благопристойный вид, Леон завернул их в простыни.

Земля была мягкая и влажная после прошедших недавно дождей. Пока лейтенант с тремя аскари стоял на страже, четверо других вырыли для семьи общую могилу.

На краю обрыва, чуть ниже линии горизонта, скрытые от взглядов снизу полоской кустарника, стояли, опершись на копья и без малейших усилий балансируя на одной ноге — в позе отдыхающего аиста, — трое мужчин. Внизу под ними раскинулась Рифтовая долина — громадная равнина, необъятное пастбище, бурую гладь которого нарушали встречающиеся кое-где заросли колючих кустарников да рощицы акаций. Трава хоть и выглядела выгоревшей и пожухлой, служила хорошим кормом и высоко ценилась масаями, выгуливавшими здесь свои стада. Правда, из-за недавнего восстания на соседних землях животных пришлось перегнать к югу, в более спокойные районы, — нанди испокон веку считались умелыми скотокрадами.

Эта часть долины оставалась в распоряжении дикого зверья, представленного здесь в великом множестве и разнообразии. Вдалеке, почуяв опасность, пугливо метнулся в сторону табун зебр — и взбитое копытами серое облачко пыли полетело стремглав над равниной. Темными пятнами на золотистом фоне казались сверху конгони, гну и буйволы. Над плоскими верхушками акаций возвышались телеграфными столбами длинношеие жирафы. В колышущемся от зноя воздухе подрагивали, словно пританцовывая, кремовые пушинки — антилопы. Тут и там живую ткань мелкой живности разрывали толстокожие великаны — носороги и слоны, — похожие издалека на катящиеся гулко черные вулканические камни. Казалось, океанские корабли проходят через косяки сардин.

От этого буйства дикой, первозданной жизни захватывало дух, однако для трех наблюдателей картина была обыденной и привычной. Куда больше их интересовала кучка тесно сбившихся домишек. Окружавшая крохотный поселок стена деревьев пышно зеленела благодаря бьющему у подножия источнику.

Старший из тройки щеголял в юбочке из леопардовых хвостов и головном уборе из пятнистой, золотистой, с черными пятнами, шкуры того же зверя — подобные регалии полагаются верховному шаману племени нанди. Звали шамана Арап Самой, и именно он вот уже десять лет возглавлял восстание против белых захватчиков и их адских машин, угрожавших осквернить священные земли его народа. Лица и тела сопровождавших жреца воинов украшала боевая раскраска: нанесенные охрой красные круги вокруг глаз и грубые, напоминающие рваные раны мазки на щеках. Точки от жженого лайма на голой груди образовывали рисунок, имитирующий хохолок цесарки. Их юбки были сшиты из шкуры газели, головные уборы — из меха виверры и обезьяны.

— Мзунгу и его псы-масаи попали в ловушку, — сказал Арап Самой. — Я рассчитывал на большее, но семь масаи и один мзунгу тоже неплохая добыча.

— Что они делают? — спросил, закрываясь ладонью от палящего солнца, стоявший справа от шамана вождь.

— Копают яму для той белой мрази, что мы им оставили, — усмехнулся Самой.

— Не пора ли насадить их на наши копья? — осведомился третий воин.

— Пора, — согласился верховный жрец. — Только мзунгу оставьте мне. Я сам отрежу ему яйца и приготовлю из них снадобье. — Он тронул рукоять панга, висевшей на поясе из леопардовой шкуры. Такие ножи, короткие, с широким, тяжелым лезвием, нанди пускали в ход в рукопашном бою. — Хочу чтоб он визжал как бородавочник в клыках леопарда. И чем громче будет орать мзунгу, тем сильнее получится снадобье.

Жрец повернулся, поднялся на самую вершину склона и взглянул вниз, где в высокой траве терпеливо ожидали сигнала его воины. Самой вскинул руку, и импи молниеносно, но беззвучно, чтобы не выдать себя врагу, вскочили на ноги.

— Плод созрел! — провозгласил Самой.

— И ждет клинка! — хором отозвались воины.

— Спустимся же и соберем урожай!

Могила была готова принять приготовленный для нее дар. Леон кивнул Маниоро, и тот отдал своим людям негромкий приказ. Двое спрыгнули в яму, остальные подали им завернутые в простыни тела. Два больших свертка положили бок о бок на земляное дно, маленький сунули между ними. Получилось трогательно — трое близких, навеки соединившихся в смерти.

Леон, сняв шляпу, опустился на колени у края могилы. Солдаты-масаи по приказу сержанта выстроились у него за спиной. Леон начал читать «Отче наш». Аскари не понимали слов, но знали их значение, поскольку уже не раз наблюдали такого рода церемонии.

— Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь! — закончил Леон.

Не успел он выпрямиться, как гнетущую тишину знойного африканского дня раскололи оглушающие вопли и крики. Бросив руку к висевшей на поясном ремне кобуре, из которой высовывалась рукоятка «уэбли», Леон оглянулся.

Из банановой плантации выкатилась шумная, улюлюкающая толпа. Темные, влажные от пота тела блестели на солнце. Воины нанди были повсюду — слева и справа, сзади и спереди. Они прыгали, скакали, пританцовывали и размахивали оружием, и солнечные блики тоже прыгали, отражаясь от наконечников дротиков и лезвий панги. Нанди колотили дубинками в щиты из сыромятной кожи. И вся эта дикая, орущая орава с каждым мгновением приближалась к крохотной группке солдат.

— Ко мне! — взревел Леон. — В строй! Заряжай! Заряжай! Заряжай!

Аскари моментально окружили его плотным кольцом, выставив винтовки с примкнутыми штыками. Мгновенно оценив ситуацию, Леон понял, что кольцо окружения вот-вот сомкнётся и им не осталось ничего иного, как только отступить к главному корпусу — беспорядочный строй атакующих разломился, достигнув здания, и еще не успел сомкнуться за ним.

— Огонь! — крикнул Леон.

Аскари выстрелили, но треск винтовок почти утонул в гуле голосов и грохоте колотушек. Упал только один из нанди — вождь, судя по головному убору из шкур колобуса. Голова его дернулась назад, наткнувшись на тяжелую свинцовую пулю, и из затылка вырвался фонтанчик крови.

Смерть вождя вроде бы остудила атакующий порыв нанди; наступающие на мгновение смешались, однако их подстегнул злобный крик державшегося в арьергарде шамана. Заметив человека в леопардовой шкуре, Леон сразу решил, что это и есть предводитель мятежников, тот самый шаман по имени Арап Самой. Лейтенант торопливо, не целясь, выстрелил в него из револьвера, но их разделяло не менее пятидесяти шагов, а короткоствольный «уэбли» все-таки оружие ближнего боя. Ни одна из пуль в цель не попала.