Россия в войне 1941-1945 гг. Великая отечественная глазами британского журналиста - Александр Верт

на земле сорок девять из семидесяти «летающих крепостей». Самому мне в то время казалось, что хотя советские власти были чрезвычайно смущены тем, что не сумели обеспечить эффективную защиту базы с помощью истребителей или зенитных орудий, они вздохнули с облегчением, когда некоторое время спустя эти американские базы были свернуты, несмотря на то, что создание их стоило огромного труда и больших денег.

Базы для челночных бомбардировок вступили в строй всего за несколько дней до высадки союзников в Нормандии. Когда пришло это долгожданное известие, я как раз находился на полтавской базе, но сразу же вылетел обратно в Москву, куда прибыл вечером 6 июня.

Первая волна радости по случаю открытия второго фронта несколько спала, но люди были довольны.

Известие о высадке союзников в Нормандии не успело попасть в утренние газеты, но Московское радио передало ряд специальных экстренных выпусков последних известий, в которых сообщалось о ходе высадки. В ночь на 6 июня главы американской и английской военных миссий, генерал Дин и генерал Баррос, выступили по Московскому радио (последний на некотором подобии русского языка). 5 июня советские газеты опубликовали восторженные статьи о взятии Рима, а теперь, 7 июня, радостное известие о высадке в Нормандии заняло целых четыре колонки с большой фотографией Эйзенхауэра.

Статьи в газетах принадлежали перу главным образом военных и военно-морских специалистов, и в них описывалась техническая сторона десантных операций, та роль, которую играла в них авиация союзников, и т. д., причем в течение нескольких дней газеты избегали давать какие-либо обнадеживающие прогнозы.

Оправданными были, пожалуй, частые упоминания в советской печати о том, что Красная Армия в огромной степени облегчила задачу союзников и уже проделала большую часть работы по разгрому немцев. Газеты с удовольствием цитировали слова обозреватели Би-би-си Патрика Лейси, заявившего, что, «если бы не русские, высадка войск союзников во Франции вряд ли была бы возможна». 11 июня появилась карикатура Кукрыниксов, изображавшая Гитлера в виде гиены, голова которой была уже придавлена захлопнувшимся русским капканом, а англо-американский меч вонзался в ее заднюю часть.

Через неделю после начала высадки в ответе на вопрос корреспондента «Правды» Сталин заявил:

«Подводя итоги семидневных боев… можно без колебаний сказать, что широкое форсирование Ла-Манша и массовая высадка десантных войск союзников на севере Франции, – удались полностью. Это – несомненно блестящий успех наших союзников.

Нельзя не признать, что история войн не знает другого подобного предприятия по широте замысла, грандиозности масштабов и мастерству выполнения.

Как известно, «непобедимый» Наполеон в свое время позорно провалился со своим планом форсировать Ла-Манш и захватить Британские острова. Истерик Гитлер, который два года хвастал, что он проведет форсирование Ла-Манша, не рискнул сделать даже попытку осуществить свою угрозу. Только британским и американским войскам удалось с честью осуществить грандиозный план форсирования Ла-Манша и массовой высадки десантных войск.

История отметит это дело как достижение высшего порядка».

После этого высказывания газеты начали отзываться о союзниках с большой теплотой; к тому же по инициативе Наркомата внешней торговли всего через несколько дней после открытия второго фронта в советской печати впервые был опубликован (и причем не просто в форме заявления Рузвельта или Стеттиниуса) длинный перечень поставок оружия и других военных материалов, полученных Советским Союзом с начала войны от Великобритании, Соединенных Штатов Америки и Канады.

Спустя некоторое время после высадки союзных войск в Нормандии все внимание в СССР опять было приковано к советско-германскому фронту. В известном смысле это было вполне естественно, ибо Красная Армия предпринимала теперь решительные усилия, чтобы вывести из строя всех сателлитов Германии и прорваться на территорию самой Германии. Всего через четыре дня после высадки союзников в Нормандии советские войска под командованием маршала Говорова нанесли удар по финским войскам и после одиннадцати дней тяжелых боев на Карельском перешейке овладели Выборгом.

23 июня началось мощное наступление в Белоруссии, в результате которого Красная Армия полностью освободила территорию Белорусской ССР и продвинулась далеко в глубь Польши. Как только в августе фронт здесь более или менее стабилизировался, советские войска нанесли удар по Румынии, Болгарии и Венгрии – ив глазах советских граждан война на Западе снова стала делом относительно маловажным.

16 июля «Правда» выступила со статьей, в которой говорилось:

«Наступление Красной Армии не только пробило… «зияющую брешь в Восточном вале европейской крепости Гитлера», оно пробило такую же брешь в немецко-фашистской «пропаганде». Лопнул, как мыльный пузырь… миф о том, будто «главный фронт» – на Западе… Немецкие комментаторы сегодня говорят уже с ужасом о сражениях на Востоке, «принявших апокалиптические размеры».

Высказанная некоторыми английскими военными комментаторами мысль, что немцы по собственному почину оставляли территорию Белоруссии в результате высадки союзников в Нормандии, естественно, пришлась русским очень не по вкусу. Как выразился один советский обозреватель, «эта глупая болтовня продолжалась до тех пор, пока мы не провели 57 тыс. только что захваченных немецких военнопленных, в том числе несколько десятков генералов, по улицам Москвы». Это было 17 июля, после сокрушительного разгрома немецких войск под Витебском, Бобруйском и Минском.

Даже тогда, когда кампания во Франции развертывалась исключительно успешно, советская пресса продолжала ограничиваться опубликованием почти только одних официальных сводок с Западного фронта, и лишь незначительная часть сообщений советских корреспондентов, прикомандированных к штабу Верховного командования союзных экспедиционных сил, увидела свет. Только в конце 1947 г. один из этих корреспондентов, Д. Краминов, написал пространный репортаж о втором фронте. Следует заметить, что если выраженные им в этом репортаже чувства и мысли совпадали с теми, какие у него были в 1944 г., то опубликование его сообщений в то время, когда война еще шла полным ходом, вряд ли было бы учтивым актом по отношению к союзникам СССР. Краминов охарактеризовал корпус военных корреспондентов при штабе Верховного командования союзных экспедиционных сил как гигантскую машину, призванную создавать рекламу не только союзным армиям, но даже и отдельным генералам (Монтгомери, по его мнению, был самым ярым охотником до рекламы из всех остальных); он весьма пренебрежительно отзывался о военных талантах Монтгомери, не считал удержание левого фланга союзных войск в Кане заслугой английской армии и осуждал как всю концепцию стратегических бомбардировок в целом, так и «варварские и бесполезные» действия авиации в Нормандии, где были разрушены такие города, как Кан, и убиты тысячи мирных жителей без всякой военной необходимости. Правда, он с восхищением говорил о Паттоне и Брэдли, но Эйзенхауэра считал не более как «хорошим председателем».

В 1944 г., однако, второй фронт расценивался как реальная помощь Красной Армии и гарантия того, что война скоро кончится. Он делал близость разгрома Германии осязаемой, как никогда раньше, и покушение на Гитлера 20 июля не очень удивило советских людей.

Неудача покушения, по-видимому не огорчила Москву. Создание «респектабельного» (то есть прозападного) германского правительства в тот момент, когда англичане и американцы прочно утвердились на континенте, могло бы породить ситуацию, которая