Весь Хайнлайн. Кукловоды - Роберт Хайнлайн

Поскольку Гнезда посылали в Ассамблею только наблюдателей, то единственные голоса, о которых приходилось беспокоиться на Марсе, были голоса людей. Мы пользовались там симпатиями простого люда, но на Марсе действовала полуфеодальная система Патронатов. Однако, при честном подсчете голосов, мы и там могли рассчитывать на приличный результат.

Дак что-то вычислял на логарифмической линейке, сидя рядом с Роджем. Родж на большом листе бумаги строил прогнозы по какой-то сложной средневзвешенной формуле, разработанной им самим. Десяток или более гигантских искусственных мозгов, рассеянных по всей Солнечной системе, занимались сегодня вечером тем же самым, но Родж предпочитал свои методы. Он мне как-то сказал, что ему достаточно пройтись по избирательному округу, чтобы «расколоть» его и прогнозировать результат с точностью до двух процентов. Я ему верил.

Доктор Капек развалился в кресле, сложив ручки на животе, чем-то похожий на разомлевшего земляного червя. Пенни сновала туда-сюда, поправляя какие-то вещи, стоявшие, по ее мнению, неправильно, и разнося нам напитки. Мне показалось, что она избегает прямо смотреть на меня и на мистера Бонфорта.

Мне до сих пор никогда не приходилось бывать на вечеринках, посвященных окончанию выборов. Эта на обычные сборища ничем не походила. Ее отличал какой-то особый уют, какой-то покой, наступивший после того, как бушующие страсти улеглись. В общем, как именно проголосовали избиратели, казалось даже неважным — мы честно сделали все, что могли, мы были окружены друзьями и соратниками, и на какое-то время прежние страхи и заботы отошли на задний план, хотя возбуждение и любопытство все еще жили в глубине сердца каждого из нас. Все это напоминало момент, когда торт уже испечен, но его еще предстоит украсить завитушками из крема.

Не помню, проводил ли я когда-нибудь время с большим наслаждением.

Родж поднял глаза, поглядел на меня, но обратился к мистеру Бонфорту:

— Континент выглядит, как груда мозаики, не сложившейся в картину. Похоже, что американцы осторожничают, пробуя воду голыми пятками и не могут решиться перейти на нашу сторону. Вопрос для них в том — не глубока ли водичка.

— А прогноз вы можете дать, Родж?

— Пока нет. О, у нас явное большинство голосов, но при распределении мест в Великой Ассамблее возможны изменения в ту или иную сторону на десятки кресел. — Он встал. — Прошвырнусь-ка я, пожалуй, в город…

Вообще-то говоря, мне тоже следовало бы появиться где-нибудь в качестве мистера Бонфорта. Лидер партии во время подсчета голосов обязательно должен был показаться хотя бы в штаб-квартире выборной кампании. Но я там за все эти шесть недель ни разу не был, так как там меня могли разоблачить быстрее всего. Тем более не имело смысла рисковать сегодня. Родж вполне мог пойти туда вместо меня, пожать десяток рук, пошутить и позволить девчонкам из секретариата, на плечи которых легла бесконечная бумажная писанина, повисеть у себя на шее и оросить ее слезами.

— …Вернусь через часок.

В обычных условиях наша вечеринка должна была проходить в нижних офисах, включать всю канцелярию и уж обязательно Джимми Вашингтона. Но тогда пришлось бы изолировать от них самого мистера Бонфорта. Конечно, сейчас они тоже праздновали. Я встал.

— Родж, я спущусь с вами и зайду навестить гарем Джимми.

— Что? Настоятельной надобности в этом нет.

— Но так будет лучше, верно? К тому же это не трудно, а риска никакого. — Я повернулся к Бонфорту: — Как вы полагаете, сэр?

— Я буду вам очень признателен.

Мы спустились на лифте, прошли через пустые и тихие жилые покои, через мой кабинет и кабинет Пенни. Там, за ее дверью, был сущий бедлам. Стереовизор, доставленный сюда на время, орал на полную мощность, пол покрывал бумажный мусор. Все пили или курили или пили и курили одновременно. Даже у Джимми, слушающего передачу итогов по округам, в руке был стакан с выпивкой. Правда, он ни разу не поднес его к губам. Джимми отродясь не пил и не курил. Просто кто-то сунул ему в руку стакан, и он продолжал держать его, позабыв обо всем на свете. Джимми всегда отлично вписывался в любую компанию.

Я в сопровождении Роджа обошел всех, тепло и искренне поблагодарил Джимми и извинился, ссылаясь на то, что устал.

— Собираюсь пойти прилечь, надо же дать отдых старым косточкам, Джимми. Передайте мои извинения остальным, ладно?

— Конечно, сэр. Вам надо заботиться о своем здоровье, господин Министр.

Я вернулся наверх, а Родж пошел пройтись по городским туннелям.

Когда я вошел в Верхнюю гостиную, Пенни встретила меня приложенным к губам пальцем. Бонфорт, казалось, уснул, и громкость стереовизора была приглушена. Дак все еще сидел перед экраном, занося цифры в большую таблицу Роджа, в ожидании, когда тот вернется. Капек, по-видимому, за все это время даже не шевельнулся. Теперь он кивнул мне и поднял стакан в знак приветствия.

Я попросил Пенни смешать мне виски с содовой, а потом вышел на прикрытый колпаком балкон. Была ночь как по земным часам, так и по лунному времени, и полная Земля отлично смотрелась в газовом облаке звездного покрова. Я нашел Северную Америку. И попытался отыскать ту крохотную точку, которую покинул несколько недель назад. Эмоции у меня были самые что ни на есть смешанные.

Немного погодя я вернулся. Ночь на Луне — зрелище просто замечательное. Потом пришел Родж и, не сказав ни слова, занялся своей таблицей. Я заметил, что Бонфорт уже не спит.

Передавали данные по очень важным округам, все молчали, стараясь создать наилучшие условия Роджу для работы с его таблицей и Даку с его логарифмической линейкой. Наконец, нарушив долгую тишину, Родж откинулся в кресле.

— Все, Шеф, — сказал он, не глядя ни на кого из нас. — Мы победили. Большинство не менее семи мест, вероятно, девятнадцать, а возможно даже и тридцать.

После паузы Бонфорт произнес:

— Вы вполне уверены?

— Абсолютно! Пенни, переключите на другой канал и послушаем, что говорят там.

Я подошел и сел рядом с Бонфортом. Говорить я не мог. Он протянул руку и похлопал меня по плечу так, как это сделал бы отец, и мы оба перевели глаза на экран. Первая станция, которую нашла Пенни, передавала:

— …никакого сомнения, ребята! Восемь электронных мозгов сообщают, мозг КУРИАК — что возможно. Экспансионистская партия выиграла бой и с большим перевесом…

Пенни переключилась на другую:

— …его временный пост превратился в постоянный на следующие пять лет. С мистером Кирогой нам поговорить не удалось, но его политический представитель в Чикаго признает, что полученные сведения нельзя игнорировать…