Жюстина, или Несчастья добродетели - Маркиз де Сад

Приближался рассвет, силы начинали иссякать; чтобы восстановить их, кто-то предложил распечатать еще несколько банок паштета, откупорить несколько бутылок шампанского и затем узнать у божьего образа, что предпринять, чтобы обрести энергию, в которой все нуждались для завершения оргии.

Когда желудки были наполнены, и головы закружились, Верней, трижды прижав свой зад к устам Всевышнего, спросил его, каким образом можно найти в себе новые силы. «Посредством новых, еще более жестоких пыток, — ответил божественный образ, — пусть каждый вернется в свой кабинет и воспользуется орудиями, которые там найдет. Вы, Жернанд, займитесь мадам де Верней, вы, Верней, возьмите вашу дочь Сесилию; д'Эстерваль должен уединиться с мадам де Жернанд, Доротея запрется вместе с Лореттой и Марселиной, Виктор с помощью Констана позабавится с Жюстиной.

Мы проследуем за нашей героиней, поэтому не узнаем, какие мучения перетерпели все остальные. Мы только отметим, что наша несчастная авантюристка увидела в кабинете приспособление для пыток, широко применяемое итальянскими палачами. Ее усадили копчиком на вершину адской машины, все конечности подняли вверх и привязали их в таком положении; вся тяжесть тела приходилась на хрупкий и очень чувствительный отросток, отчего Жюстина испытывала настолько острую боль, что она вылилась в жуткий сардонический смех. Маленький злодей блаженствовал почти полчаса, глядя на ужасное зрелище и заставляя Констана ласкать себя, затем побежал к отцу.

— Ах, друг мой, — забормотал он, задыхаясь от восторга, — не знаю, к какой пытке ты приговорил Сесилию, но клянусь тебе, что нет ничего сладостнее той, которую испытала Жюстина; посади на эту штуку мою сестру, заклинаю тебя.

Верней, которого ничто не могло удовлетворить и который не получил ожидаемого удовольствия от страданий Сесилии, привязанной к необычному станку, отвязал ее и отвел к итальянскому агрегату.

— После этого мы будем сношать их обеих, — прибавил он.

Совершив вдвоем последнее преступление, они оба нашли успокоение — один во влагалище дочери, другой в заднем проходе Жюстины — и кончили одновременно, терзая прелести той и другой жертвы, уже сломленных предыдущим эпизодом с божественным оракулом.

Настал главный момент программы. До сих пор дети Вернея и его дочери Лоретты оставались, если можно так выразиться, в бездействии. Кульминация шабаша заключалась в том, чтобы растоптать цветы невинности этих прелестных детей. Все в этом необыкновенном жертвоприношении было по душе Вернею: эти предметы были совсем еще малы, как и подобает, по его мнению, настоящим жертвам, кроме того, они приходились ему и детьми и внуками одновременно. Какой счастливый случай для человека, все удовольствия для которого зижделись на кровосмешении! И вот наконец они предстали перед злодеем, готовые утолить его преступную похоть: Лоретта, их мать, и мадам де Верней должны были держать их, Виктору предстояло увлажнить проходы и направить посох отца в пещерки сладострастия брата и сестренки. В ожидании начала Верней, чтобы размяться, предавался пассивным удовольствиям Содома: его по очереди сношали Джон и Констан, а Жюстина целовала его в губы и массировала ему член. За несколько минут наша кроткая героиня вернула к жизни этого пострадавшего во имя Цитеры, и две самые звонкие пощечины, какие она получила за эти дни, ознаменовали его признательность. Окончательно возбудившись, распорядитель одним прыжком накрыл тельце своей семилетней внучки. Первым делом он пожелал пробить брешь в задней крепости, и Виктор с удивительной ловкостью ввел чудовищное отцовское орудие в крохотное отверстие, но несмотря на искусство одного и мощь другого натиск не принес результатов. Однако неподвижная жертва не могла оказать никакого сопротивления, ее поражение было лишь делом времени, и действительно, так оно и случилось; монстр, благодаря обильной смазке, за три резких толчка исчез в узкой щелке, где справляются наслаждения Гоморры. Лоретту тотчас сменила Марселина: теперь она держала жертву и чтобы увеличить удовольствия отца, наслаждавшегося его дочерью, она прижимала к его лицу великолепные ягодицы, более близкие ему по родству, чем прелести, которые он в тот момент осквернял. Помощь Виктора больше не требовалась, и он пристроился к отцу сзади: таким образом Верней оказался между двух плодов, выросших из его семени. Но жестокость кровосмесителя, который ни минуты не мог обойтись без дополнительных ощущений, потребовала, чтобы Жернанд на его глазах истязал Марселину, то есть бабушку девочки, чей анус он столь усердно обрабатывал, и тот, славившийся своей кровожадностью, выбрал, чтобы скорее достичь результата, для пышного зада молодой женщины плеть о девяти хвостах с железными наконечниками.

— Еще я бы хотел, — сказал Верней, продолжая работать всем телом, — чтобы д'Эстерваль занялся задницей моей супруги и отделал ее как следует.

— Может быть, и я окажу эту же услугу Лоретте? — предложил Брессак. — Тем более, что ее поза благоприятствует этому.

— Ну конечно, — откликнулся Верней, — только пусть Доротея сношает Виктора своим прекрасным хоботком.

— Хорошо, — вставил Джон, — а я тем временем прочищу зад Доротее. Ну а я, — сказал Констан, — если не возражаете, буду содомировать Жюстину.

— Но с одним условием, — заметил Верней. — Ты должен собрать вокруг себя педерастов, и пусть они расположатся так, чтобы я мог целовать им ягодицы.

— Нет ничего проще, — послышался голос одной из служанок. — Мы с подругами будем обходить вас и возбуждать розгами.

— Нет, нет, — запротестовал Верней, — будет лучше, если вы вчетвером оголитесь передо мной; я хочу видеть ваши старые морщинистые задницы рядом с прекрасными полушариями: для истинного сластолюбца это самый приятный и возбуждающий контраст. И помните, потаскухи, что вы должны испражняться, мочиться и громко пускать газы, когда прольется моя сперма.

Отдав все необходимые распоряжения, блудодей, дрожа от нетерпения, решил одним махом сорвать оба цветка. Чудовищные намерения этого зверя осуществились за считанные секунды, и бедная маленькая Роза, лишенная всех признаков невинности, отправилась безутешными слезами на груди своей матери оплакивать свое бесчестие.

Ее место занял Лили. Композиция сменилась, но ее питали та же похотливость, то же бесстыдство. Кризис приближался к концу, который предвещали громогласные богохульные ругательства. Верней извергнулся и, вытащив испачканный член из зада внучки, вставил его в рот Жюстине.

— Теперь, сынок, ты будешь сношать моих детей, — приказал он Виктору, — я чувствую в себе достаточно сил, чтобы прочистить тебе задницу за это время, только пусть моя жена лижет мне анус, а я приласкаю эту же пещерку моей сестре.