Собрание сочинений в десяти томах. Том 3 - Юзеф Игнаций Крашевский

Рабочий день начался, и парубки повели лошадей на водопой, когда Любонь встал со своего места и пошел к яме; увидев над ней спящего Ярмежа, топнув на него ногою, приказал разбуженному сотнику закрыть отверстие дверью и затем ушел прочь.

Когда Ярмеж нагнулся над ямой, чтобы сказать несчастному слово утешения, то увидел его на дне ее, стоящим на коленях и спокойно молящимся. Сотник медленно закрыл отверстие дверью и, задумавшись, ушел.

Наступивший день прошел без перемены; Власту спустили в его яму только хлеб и воду; Ярмежу, пожелавшему заговорить с узником, стоявшая вдали Доброгнева погрозила своим веретеном. Любонь не поехал ни на охоту, ни в поле, а просидел почти весь день без движения у себя дома, а когда ему подали обедать, оттолкнул от себя миску. Пил только одну воду.

Под вечер явился на пороге дома старец с гуслями за спиною.

Известный всему околотку своими предсказаниями, песнями и умением лечить людей, он все время ходил от одного двора к другому, зная, что его там и накормят, и напоят, а за гостеприимство ему придется платить только песнями и предсказаниями. Звали его Варгой. Частым гостем он был и у Любоня.

Старый Варга, с седой растрепанной бородою, с распустившимися по ветру длинными волосами, в серой сермяге, с белым посохом в руке и с мешком за спиною входил в дом, как хозяин, занимая за столом первое место и приказывая подавать себе лучшие блюда, причем он не стеснялся указывать на недостатки хозяев и ругал самых могущественных, которые покорно выслушивали его и даже побаивались. Считали его сильным чародеем. Говорили, что будто даже остальные старцы-кудесники преклонялись перед ним, как перед главою. С ним считались.

Когда надо было подбодрить воинов, отправлявшихся на войну, никого не вызывали, кроме Варги, умевшего лучше других предсказывать посредством земли, огня и деревяшек, и хотя он был уже стар, однако ходил и днем, и ночью один, не боясь ни человека, ни зверя.

Как это было у него в обычае, Варга, заглянув во двор, сам открыл себе ворота и, не видя никого кругом, к кому бы мог обратиться с вопросом, смело направился к дому. Здесь он увидел сидящего на скамье и как бы застывшего Любоня.

— Старик, что с тобою? — позвал он. — Болен, что ли?

Хозяин поднял голову, посмотрел помутневшими глазами на кудесника и, ничего не отвечая, подперся на руку и так застыл. Варга оставил у дверей свою палку и мешки и, приблизившись к хозяину, взял его за руку.

— Говори же, старик, что с тобою?

— Тяжело говорить! — прошептал Любонь.

Гусляр впился в воина своими проницательными глазами, потряс головой и сел напротив хозяина на скамью.

— Скажешь ли ты мне наконец, что с тобою? — проворчал он.

В этот момент из светлицы вышла со своей прялкой Доброгнева.

— Что это у вас такое? Неладное что-либо случилось дома? — спросил он.

Доброгнева свирепо закачала толовой.

— Да, у него был сын, а у меня внук… потеряли мы его… Вернулся из немецкой неволи… собакой, немцем, предателем… Вчера пришлось бросить его в яму, как бешеную собаку.

Варга ударил кулаком по столу и сказал:

— Двенадцать лет его не было! Вы оплакали его… забыли… Чем же сегодня хуже?

— Лучше бы умер!.. — воскликнул Любонь.

— Умори его голодом… — спокойно проговорил Варга. — Не получить тебе утешения от сына-христианина… напрасно… Умеют они, эти чародеи, переделать человека на свой лад так, что откажется от родной матери и отца… Попробовал он их хлеба — нашего есть больше не захочет…

Варга стал говорить шепотом:

— Да, что твой один сын!.. Скоро они нам всем глотки перережут… Князь уже побратался с христианами и вскоре рука об руку пойдет с немцами и нас возьмет в ярмо. Им что!.. Ездили к чехам… там князь жену себе засватал… Горе нам!.. Горе нам!..

Любонь поднял голову и посмотрел на кудесника.

— Князь за то, что Стогнев посмел ему противоречить, задушил его! Передушит и нас всех, если о себе не позаботимся… передушит…

Варга вздохнул; его сильный голос становился каким-то плаксивым.

— А вы, старые бабы… это потерпите?! — вдруг, выходя из себя, вскричала Доброгнева.

— К прялке, старуха, — гневно проворчал гусляр, — к прялке!.. Вам нечего вмешиваться в наши дела…

Доброгнева, опустив голову, послушная, не смея проронить слова, подвинулась к углу, к прялке и начала вытягивать длинную нить. Варга, облокотившись на стол и глядя в глаза Любоню, грустно тряс своей старческой головой.

— Правда ли это, что ездили в Чехию за княгиней? — спросил Любонь. — Неужели Мешко продаст нас за одну девку?…

— За девку не продаст, — ответил Варга. — Но за то, чтобы нас угнетать… обратить в рабство, как сделал немец со своим народом… Отнимут у нас свободу и наших богов отнимут…

— Да, если мы это ему позволим, — заворчал Любонь.

Варга придвинулся к нему, посмотрел на сидящую поодаль

Доброгневу и стал ему что-то нашептывать. По лицу и глазам его видно было, что то, о чем он говорил, сильно его трогало. Глаза Варги то горели, то прятались под сдвинутыми бровями, он сжимал кулаки, дергал за плечо Любоня, то поднимал кверху руки, то бил ими об стол, ерзал на своей скамье, хохотал, и все лицо у него передергивалось; наконец он умолк. Любонь встал и, казалось, что будто кудесник влил в его жилы новую струю жизни.

Наступило время ужина; принесли миски с мясом, хлеб, всякую еду и пиво, на которые набросился проголодавшийся Варга. Любонь только пил и все время шептался со стариком.

Уже наступила ночь, как вдруг послышался конский топот и голоса у ворот, и вскоре в избу вошел покрытый плащом мужчина. Остановился на пороге и стал разглядывать присутствующих. Только убедившись в том, что в светлице, кроме Любоня и Варги, никого не было, открыв лицо, вошел.

Это был Войслав, конюший князя, бежавший в лес после неудачного покушения на Мешка.

Войслав, старинный знакомый и дальний родственник, пришел просить у Любоня приюта.

Хозяин, который почти ничего не знал о происшедшем и даже о судьбе Стогнева, принял его, как княжеского посланца и старого друга.

— С чем приходите? — спросил он. — Верно, вас князь прислал? Только бы не за сыном…

Войслав как-то странно замахал руками и, ничего не отвечая, присел молча на скамью; посмотрел на Варгу. Старый бродяга угадывал как будто его мысли.

— Что вы смотрите мне в глаза, как будто в первый раз видите Варгу? Говорите при мне смело, что сердце на