Обман Инкорпорэйтед (сборник) - Филип Дик

– Привет, – коротко поздоровался Боб, сдавив руку Хедли безжалостной мужской хваткой. – Как поживаешь, Стью?

– Прекрасно, – сказал Хедли и всех между собой перезнакомил: Дейв и Салли смутно помнили друг друга по школе. Оба чисто формально, бесстрастно поздоровались. У Боба был угрюмый и грозный вид в ковбойской шляпе, джинсах, холщовой рубахе и сапогах для верховой езды. Волосы на твердом выпуклом черепе были выбриты, благодаря чему тот приобрел оттенок черного кофе, а злобные глазки поочередно поглядывали на каждую овцу из его стада, пока он вел их к огромному блестящему «нэшу», припаркованному на краю тротуара.

– Куда? – грубо спросил Боб, усевшись за руль, и смерил Дейва с Лорой холодным, циничным взглядом. – Давайте сразу на автостраду и махнем на юг полуострова: нам надо пораньше вернуться.

Плавно опустившись на сиденье рядом с мужем, Салли громко сказала:

– Я проголодалась… Пока не спустились к побережью, давай прихватим чего-нибудь перекусить.

Неприятное, костлявое лицо Боба сердито нахмурилось:

– Когда мы доедем, Эллен сообразит для тебя какой-нибудь жратвы. Тебе что, невтерпеж? Или я многого прошу?

– Давай поедем в Китайский квартал, – стояла на своем Салли. – Ну пожалуйста, мне хочется китайской еды. В конце концов, мы же не каждый день здесь бываем, – она грациозно выгнулась назад и махнула Хедли, приглашая его сесть спереди. – Детка, ты не знаешь какой-нибудь хороший китайский ресторан? Боб никогда не пробовал китайской кухни.

Хедли вздрогнул от старого прозвища: прошло столько лет, но волшебное слово осталось в целости и сохранности. Он снова стал «Деткой» – младшим братом, который смотрит на сестру снизу вверх, с благоговением и обожанием.

– Ага, – пробормотал он, неуклюже залез в машину и хлопнул дверцей. – Я знаю одно местечко на Вашингтон-сквер, можно попробовать.

– Не признаю китаезовских харчей, – веско заявил Боб, нажав на газ. – Я могу есть яичницу с ветчиной хоть каждый день.

Машина набрала скорость и рванула вперед: Дейв и Лора на заднем сиденье еле успели закрыть дверцу. «Нэш» бесшумно свернул в узкий проулок, прижал к обочине купе «форд» и устремился по горному склону прямиком к отвесной скале, застроенной зданиями.

– Скажешь, где повернуть, – сказал Боб Хедли. – Я не знаю этот город. Сроду бы сюда не сунулся, если б можно было не ехать.

Дейв и Лора молча прижимались друг к другу, напуганные увальнем за рулем. Боб и Салли были высокими, прекрасно сложенными людьми, по сравнению с которыми Гоулды казались лилипутами. В зеркале заднего вида безвольно маячили их темные, рябые, неправильные лица; оба супруга сложили руки на коленях в немом повиновении. Хедли поразила эта перемена: его сестра и ее муж словно заколдовали этих еврейчиков, вернув их в состояние первозданной глины.

Впервые в жизни Хедли показалось, что он наблюдал две различные расы. Дейв и Лора безропотно смирялись со своим чисто служебным статусом: онемелые и застывшие, они безучастно смотрели вперед, подпрыгивая вместе с машиной на ухабах, пока Боб умело петлял на узких перекрестках между другими автомобилями, пешеходами, фургонами, автобусами. Слышались только свист воздуха да маслянистый гул двигателя. А рядом с Хедли весело улыбалась сестра, слегка приоткрывая темно-красные губы и показывая твердые белые зубы, которым он завидовал всю жизнь.

– Как я рада тебя видеть, – нежно сказала Салли, вытянула руку в перчатке и обхватила его ладонь. Хедли вздрогнул от нажима сильных, тонких пальцев, которые остались лежать на его руке. Он не смотрел на сестру, а таращился на проносившиеся мимо магазины и здания, рисованные вывески, первые вычурные заведения китайского квартала.

– Как идет торговля телевизорами? – кисло спросил Боб своим суровым, отрывистым голосом. – Зашибаешь деньгу?

– Помаленьку, – ответил Хедли. Ему захотелось спросить, как идет торговля недвижимостью, но голосовые связки не желали соблюдать светские условности. Какое ему дело до торговли недвижимостью? Боб Соррелл ему не нравился: зять поражал его, вызывал уважение и надлежащий страх, но он недолюбливал этого человека.

– У нас все путем, – сказал Боб, не дожидаясь вопроса. – Знаешь, небось, что вудхейвенский участок теперь наш?

– Ах да, – буркнул Хедли. – Тот новый участок на автостраде.

– Мы еще не скоро отобьем свои вложения. Мы же вбухали туда кучу валовых инвестиций по пяти векселям, но даже не начали погашать долг: пять сотен покрывают единовременную выплату комиссионных, и все. Это сорокалетняя ссуда… – Он оттеснил автофургон к обочине, чтобы можно было его обогнать. – Проценты растут… и эта куча валовых инвестиций в конце концов обесценится и не принесет никаких дивидендов. Лет через шесть-восемь нам достанутся хибары. К тому времени их уже придется перестраивать заново.

Хедли завороженно слушал, как слетали слова с его языка. Боб Соррелл говорил спокойно, уверенно, расслабленно, без всяких эмоций, не испытывая ни стыда, ни гордости. Он просто констатировал факты.

– Боб скупил целую уйму загородной недвижимости, – сказала Салли с покрасневшими от восторга щеками. Ее голубые глаза взволнованно заблестели. – Фермы, магазинчики и сельскую газету. В Сент-Хелине – мы поедем туда в следующем месяце на недельку: поживем, познакомимся с городом. Такой вот у нас будет отпуск!

– Ну да, – резким и бесстрастным голосом сказал Боб. – Большей частью этого добра владели «Напа Каунти Лэнд энд Инвестментс». Мы перекупили его в мае прошлого года, – он повысил голос. – Да где ж этот хренов кабак? Я вижу до фига мясных ресторанов, или у тебя какой-то конкретный на примете?

«Нэш» быстро мчался по Грант-авеню: с одной стороны дороги находился только маленький зазор для парковки. Боба Соррелла абсолютно не интересовали китайские магазинчики, где были выставлены наборы шахматных фигур из слоновой кости, шелковые свитки, вышитые халаты с широкими рукавами, жаровни для благовоний, ножи для вскрытия писем, гербовые бамбуковые подносы, искусственные птицы, нефритовые и серебряные украшения, банки с сушеными травами, искривленные коренья, морские водоросли, миндальное печенье, консервированный имбирь, клетки с утками и кроликами, ящики с бататом и шишковатой картошкой. На перекрестках вереницы магазинов, баров и ресторанов вдруг обрывались и на мгновение открывались виды холмов и моста, а спуск был таким крутым, что если бы какой-нибудь пешеход поскользнулся и упал, он без труда докатился бы до самого Залива.

– Смотрите! – воскликнула Салли. – Фуникулер!

По крутому склону, крепко вцепившись в натянутый канат, проворно полз наверх архаичный вагончик с пассажирами. С громким стуком и грохотом он проскочил перекресток и продолжил путь – странная клеть из дерева и железа, подскакивавшая на конце подземного кабеля.