Волшебство на троих (СИ) - Amberit

Я благоразумно не рвалась в первые ряды громко сочувствующих и тихо злорадствующих придворных, придерживая рядом с собой Деллика.

- Элька, - недовольно пыхтел он. - Отпусти меня! Я тоже хочу посмотреть на труп.

Близстоящая дама, услышав последние слова, вскрикнула и, всплеснув руками, картинно повалилась на Аленара. Находившийся неподалеку барон Ольгерд, отстраненно глядя на тяжело вздымавшуюся грудь дамы, задумался вслух:

- А почему труп? Отчего умерла госпожа Аллита?

Резонный вопрос вызвал новую волну вздохов, плача и высказываемых версий: от внезапного удара до отравления или укуса кого-то ядовитого. В удар никто не поверил: Аллита не производила впечатления человека, подверженного волнению. В яд - тоже, хотя и условно, иначе пришлось бы признать, что среди собравшихся на поляне представителей высшего света Картхейна скрывается отравитель, а это не укладывалось ни в какие рамки.

Оставался укус. И, когда сия идея плотно утвердилась в умах общественности, показная скорбь и искреннее любопытство сменились паникой. Драматично упавшие в обморок дамы мгновенно пришли в себя и постарались найти убежище на руках мужчин, которые поддерживали их. Кавалер Парсонс не выдержал веса прыгнувшей на него пышной красавицы и бесславно рухнул на траву. Это, казалось бы, обыденное происшествие довело всеобщую истерику и панику до апогея. Почему-то окружающие кавалера Парсонса дамы посчитали, что несчастный подвергся укусу зловредной твари и вот-вот скончается в страшных муках.

Бедняге на самом деле грозила безвременная смерть, но не от змеиного яда, а от удушения массивными выпуклостями, плотно закрывающими ему нос и рот. Молодой человек издавал придушенные мольбы и судорожно подергивал конечностями, пышная дама цеплялась за свою жертву, наиболее сознательные мужчины пытались оторвать ее и поставить на ноги, дамы ужасались, закатывали глаза, воздевали руки к небу и упоенно вопили.

Мы смотрели на весь этот хаос с безопасного расстояния. Аленар, как только рухнувшая на него дама начала подавать признаки жизни, передал ее барону Ольгерду и, невзирая на протесты Деллика, отвел нас подальше.

- Плохо, - не обращаясь ни к кому определенному, обронил вампир.

- Парсонса раздавили? - вскрикнула Иллана. Наконец-то поднятая пышная дама навзрыд рыдала и как-то съежилась под напором возмущенной мамаши кавалера. Сердобольная Тесса подносила к носу неподвижного лежащего юноши пузырек с нюхательными солями.

- Нет, он сейчас придет в себя, - хмуро сообщил Аленар. - Хуже другое. Сейчас вся эта орава придет к выводу, что надо спасаться, бросать все и срочно возвращаться в Этеру.

- А там… - Иллана не закончила предложения, встревоженно глядя то на брата, то на начинающую поспешно расходиться толпу.

- А там неизвестно что, - мягко ответил ее брат. - Лана, поверь, я действительно не знаю. Может быть, там кровопролитные бои… Стоп, дай мне договорить. А может быть, тишина и покой. Не волнуйся за Делвера, слышишь? Проблемы, если они и возникнут, то у Таллиса, и то в одном-единственном случае: если Овальд окончательно сойдет с ума.

Иллана неохотно кивнула, продолжая прижимать руку к губам, но из ее взгляда не исчезло выражение страха и тревоги. Из перевозбужденной толпы донесся крик:

- А где король? Где его величество? О небеса, он тоже погиб во цвете лет! Я не хочу больше находиться здесь! Забери меня отсюда! Я не хочу умирать!

Паника и кавардак поднялись на новый, доселе недостижимый уровень. Теперь одна часть высшего света Картхейна металась по поляне в поисках монарха, вторая - закатывала глаза и заламывала руки, а третья - сбилась в обеспокоенную группу. Именно она через какое-то время высказала разумное предположение, что король удалился по каким-то своим срочным делам в Этеру, не успев предупредить. Возможно, тоже не захотел рисковать быть укушенным, и, следовательно, остальным тоже следует возвращаться в столицу.

- Все, - морщась, заключил Аленар. - Через десять минут на поляне останется только суетящаяся обслуга.

- Их никто не будет останавливать? - озабоченно спросила я, немедленно представив, как группа возбужденных разряженных дам въезжает на залитые кровью улицы Этеры, в самом худшем случае, конечно.

- Кто? - хмыкнул Аленар. - Я, по крайней мере, не собираюсь. Это не моя проблема, а Делвера, пусть он и перехватывает свой двор на границе города, если это необходимо. Моя задача - охранять вас. И вы, ваше высочество, - сурово обратился он к Деллику, - смирно поедете за мной, не выдвигаясь вперед. Иначе я попрошу дочь, и она превратит вас в деревянную куклу.

Судя по лицу Деллика, он был бы не прочь попробовать на себе магию, но перспектива стать бессловесным чурбаном его явно не прельстила. Мальчик серьезно кивнул и с затаенной надеждой спросил:

- А мы прямо сейчас поедем?

- Да. Только вот подождем, пока схлынет основная масса торопящихся уехать. Элька, ты брала с собой арбалет?

- Да.

- Хорошо. Тогда ты прикрываешь правую сторону, а я левую. Впрочем, не думаю, что нам потребуется защищаться. Не от кого.

Аленар оказался прав. Мы беспрепятственно доехали до Этеры в хвосте растянувшейся кавалькады. Никто не выскакивал на тракт, никто не прятался в придорожных зарослях (я на всякий случай периодически запускала поисковый импульс), никто не поджидал у городских ворот. Столица встретила вернувшихся придворных обычной мирной суетой: играющими детьми, занятыми делами хозяйками, торопящимися посыльными и греющимися на солнце стариками.

Ничто не намекало на любые возможные трагедии и кровавые события. Иллана слегка расслабилась и без особого волнения приняла слова Аленара:

- Я поеду во дворец. Ждите меня здесь, никуда не выходите и никого не впускайте. Я вернусь, как только что-то выясню.

- Хорошо, - кивнула она. - Деллик, идем, у нас есть твои любимые пирожные. Элька, может быть, ты хочешь что-то более существенное?

- Хочу, - с энтузиазмом отозвалась я, проинспектировав желания своего организма. - Только сначала переоденусь.

С платья вот-вот должен был слететь морок, и заново ставить его мне не хотелось, как, впрочем, и показывать Иллане, во что превратилась одежда.

- Конечно, - согласилась дама. - И тебе, мальчик, не мешало бы умыться. Не торопись, Элька, мы тебя подождем.

Все-таки в движениях Илланы сквозила нервозность. Пока не вернется Аленар - а еще лучше, вместе с Делвером - она так и будет волноваться, и, боюсь, с каждой минутой еще больше. Я поднималась по лестнице, размышляя, сколько времени нам ждать. Не меньше получаса, а то и больше. Пока он доберется, пока сориентируется в обстановке, и хорошо, если не ввяжется в бой…

Успокоительными травками напоить Иллану, что ли? Только вот не помню я, что можно пить беременным, а что - нет… И спросить не у кого. Не Травника же вызывать? Потом придется чистить ему память, одна я с этим сейчас не справлюсь, а ребят поблизости нет. Придется нам обеим сдерживать тревогу, не желающую униматься даже в мирном спокойствии пустого коридора и тихих комнат без признаков жизни.

В доме никого не оказалось: ни служанок, ни поварихи, ни дворецкого. Конечно, мы вернулись раньше, чем ожидалось, и они могли воспользоваться случаем и прекрасной погодой, отправившись погулять, но мне не понравилась безжизненная тишина, царившая вокруг. Она только усиливала беспокойство, острой иглой впиваясь в сердце, а рядом царапалось еще что-то непонятное, но от этого не менее тревожащее. Что-то странное, скользнувшее по краю сознания и оставившее там неотчетливую тень. И что-то важное, раз уж эта тень не рассосалась в небытии, а продолжала беспокоить меня.

Шеттовски неудобная шнуровка на спине никак не поддавалась. Я пробовала дотянуться и так, и так и, в конце концов, выругавшись, разрезала лиф платья ножом. Гхыр с ним. Все равно восстановлению оно уже не подлежало, так что и жалеть нечего. Сдирая с себя остатки грязной тряпки, я соображала - есть ли в моем гардеробе что-нибудь, не требующее для одевания помощи служанки, или проще поискать старую рубашку и штаны? И влезу ли я в них, ведь дети внутри меня росли, и плоским живот уже никак нельзя было назвать.

Из приоткрытой дверцы шкафа пахнуло лавандой, любимым запахом Илланы. Я замерла, так и не распахнув ее до конца. Вот оно. Запах. Еле уловимый, но, несомненно, присутствующий, приторный и тяжелый. Запах, который я почувствовала, проходя к широкой лестнице на второй этаж. Запах, которого там не должно было быть - никто в доме не пользовался такими духами.

Скорее инстинктивно, чем сознательно, я произнесла заклинание подслушивающих чар, распространив их на весь дом, и вздрогнула, услышав пропитанный болью и страхом голос Илланы.

- Я все выпью, но, во имя всех стихий, скажи мне, почему?

- Потому что ты - копия твоей матери, - с презрением выплюнул незнакомый женский голос. - С каждым годом ты все больше и больше походила на нее, и каждый раз, как я смотрела на тебя, я видела ее. Менор трясся над тобой, как над бесценным сокровищем. Как же! Единственная дочь его любимой сестры, кровиночка, солнышко и свет в окошке А я, я должна была сюсюкать и притворяться, что ты моя сладкая девочка. Моя, ты понимаешь, моя! Змеиное отродье! Я с большим удовольствием отправила бы тебя к крысам, а мне приходилось целовать тебя в лобик на ночь.