Берсеркер - Фред Саберхаген

Десять секунд спустя первая ракета берсеркера врезалась в защитный экран крейсера в каком-то километре от корпуса, и они поняли, что все происходит всерьез.

Бой разыгрался на торговом пути, где за последние пару стандартных месяцев не решался проходить ни один невоенный корабль, откуда до ближайшей звезды было несколько световых лет пути. Корабль-берсеркер — сфера сорока-пятидесяти километров в диаметре, сплошная броня, боевые компьютеры, тяжелое оружие и двигатель — поджидал их, будто паук посреди сети детекторов, внедренных в подпространство. Регион, где затаились его детекторы, соотносился с районом нормального пространства, где вакуумный пролив между двумя туманностями образовывал бутылочное горлышко всего в пару миллиардов километров шириной — единственное место, где можно пройти с приличной скоростью. Как только корабль с человеческим экипажем осмеливался сунуться в пролив — хоть тяжелый крейсер, хоть нет, — берсеркер бросался из своего логова в атаку.

Сцепившись защитными полями и контрполями, будто океанские корабли прошлого абордажными крючьями, противоборствующие металлические гиганты выкатились в нормальное пространство, чтобы оставаться там, пока исход боя не будет ясен окончательно. Как только корпус корабля от носа до кормы содрогнулся от первого вражеского залпа, Новотный подумал, что битва, видимо, закончится так или иначе еще до того, как он успеет втиснуться в незнакомый скафандр. Задачу осложняло внезапное исчезновение искусственной гравитации; вся энергия крейсера до последнего эрга понадобилась для более важных вещей, чем комфорт команды.

Но Новотный не сдавался, работая с той же методичностью, с какой обычно решал проблемы совершенно иного рода, и в конце концов надел скафандр. Едва он успел загерметизировать последний стык и остановиться, гадая, что делать дальше, как корпус «Дипавамсы» вспороли одновременно взрыв и луч лазера. Люки автоматически захлопнулись, изолируя отсеки друг от друга, но в отсеке, где находился Новотный, воздух удержать не удалось, и на его глазах чересчур медлительные спутники угасли, как свечи.

После этого бой превратился в полнейшую неразбериху, потребовавшую невероятных физических усилий от участвующих в ней людей. Особенно для Новотного, ориентировавшегося в происходящем гораздо хуже, чем любой из членов судовой команды, и к тому же куда менее физически подготовленного к подобному испытанию. Теперь берсеркер предпочел бросить через узкую полоску ничейного пространства вспомогательные машины в попытке взять крейсер на абордаж. Во-первых, он мог бы воспользоваться кораблем, если бы сумел захватить его не очень поврежденным, да и живые пленные ему, видимо, тоже не помешают.

Конечно, пленные нужны для допроса, после чего берсеркер, как правило, быстро их убивает; его программировали сеять только смерть, а не страдания, хотя, разумеется, он по мере необходимости вполне охотно использует пытки для извлечения ценной информации, способствующей делу Смерти. Еще пленные нужны для экспериментов, проводимых берсеркерами в широких масштабах в попытке выяснить, что же заставляет homo sapiens — биологический вид, расселившийся по всей Галактике, — так упорно сопротивляться безжалостной программе стерилизации космоса, заложенной в берсеркеров.

Берсеркеры представляли собой автономные боевые корабли, созданные неведомой расой для звездной войны, окончившейся не одну эпоху назад; берсеркеры пережили и своих первоначальных врагов, и своих создателей, поскольку были запрограммированы на самостоятельный ремонт и воспроизведение. Все еще пытаясь выполнять предписанную им программой задачу, они двинулись неспешным эпохальным маршем по спиральным ветвям Галактики, сметая на своем пути все живое.

Подчиняясь повелительным жестам командора, гнавшего одетых в скафандры людей из одного поврежденного отсека в другой, Новотный улучил минутку, чтобы выглянуть через дыру в корпусе и впервые бросить взгляд на врага. Чудовищный сферический корпус был виден благодаря вишневому рдению кратеров, вырытых ракетами крейсера в его броневой шкуре. На глазах у Новотного зарделся еще один кратер, воспламененный некой силой, пожиравшей металлические внутренности врага, будто рак. Но и крейсер снова тряхнуло и замотало из стороны в сторону. Новотного и командора Ридольфи подхватила одна и та же невидимая длань, ударив обоих о переборку, и, если бы не скафандры, переломала бы им все кости.

Теперь некоторые абордажные машины берсеркера — чуть крупнее человека и разнообразной формы — сумели прорваться на борт «Дипавамсы», и Новотный смог взглянуть на врага вблизи. Люди, иные из которых были закаленными ветеранами, вопили вокруг от ужаса, но склад его собственного характера, впечатанный на подсознательном уровне, в подобных условиях подсказывал, что тратить время на страх просто некогда. Где-то на закраинах сознания мелькнула мысль, что эта ситуация напоминает невероятный редакционный цейтнот и паникой в подобных случаях уж никак не поможешь. Он изо всех сил старался следовать приказам командира, отдаваемым жестами и криками, и не терять бдительности. Наконец ему выпал шанс разнести врага выстрелом из небольшого безоткатного гранатомета, который Новотный подхватил из рук убитого члена экипажа.

К этому моменту — насколько Новотный смутно понял по обрывкам военного жаргона, раздававшегося в наушниках шлема, — командор Ридольфи приказал Второму пилоту и нескольким членам экипажа покинуть крейсер в бронированном катере, который должен укрыться среди наносов и каменных россыпей близлежащей туманности, проскочив туда, где берсеркер просто не сможет передвигаться на высокой скорости. Липовое признание в поражении, чтобы заставить врага думать, будто они бросили корабль, военная тактика, призванная подманить поврежденного врага достаточно близко, резко контратаковать и уничтожить его.

Сам Ридольфи как командир крейсера и Новотный, как более-менее бесполезный балласт, оказались в числе оставшихся на борту корабля и пытавшихся задержать противника в коридорном бою. Вакуум вокруг шлема Новотного звенел и завывал от странных энергетических полей этого боя; Новотный сжимал свой безоткатный гранатомет, продолжая стрелять в абордажные машины берсеркера, как только те попадались ему на глаза. Понять, есть ли от его выстрелов хоть какой-то толк, он не мог. Заодно он пытался держаться поближе к Ридольфи: то ли чувствовал рядом с капитаном больше уверенности, то ли надеялся таким образом увеличить шансы оказаться полезным; задерживаться, чтобы разобраться в собственных мотивах, Новотный не стал. Ридольфи и в самом деле продолжал отдавать приказы, но они предназначались для членов его команды.

Они вдвоем все еще находились вместе, пытаясь оборонять центральную рубку управления кораблем, когда вдруг оказались на волосок от смерти.

Все произошло очень внезапно. Мгновение назад Новотный еще смотрел на Ридольфи в надежде получить хоть маленький намек, что делать дальше, — а в следующий момент робот берсеркера» напоминавший нечто среднее между сороконожкой и крабом, налетел на них и взял в плен. Стальные клешни, приводимые в движение атомной энергией, без труда вырвали гранатомет из рук Новотного и пистолет из руки командора. Берсеркер взялся поудобнее, ухватив обе руки каждого противника одной клешней, чем их совершенно нейтрализовал, а затем машина и люди покатились кубарем от удара новой силы, обрушившейся на крейсер снаружи. Второй пилот и отобранные члены экипажа в новом, неповрежденном катере перешли к контратаке.

Краб-сороконожка был разбит, раскроен почти надвое, когда катер выслал нечто вроде ангела господня, почти невидимо проходящего через воюющий корабль, осуществляя выборочное уничтожение, обходя хрупкие человеческие тела и технику, в которой мог распознать человеческую собственность. Масса робота и его крепкая хватка, ничуть не ослабившаяся после уничтожения его компьютерного мозга, зажали Новотного в углу между палубой и переборкой в окружении обломков. Рядом с ним Ридольфи с рычанием преодолевал сходные трудности. Затем оба вдруг прекратили попытки освободиться и даже одновременно затаили дыхание — в поврежденную рубку вошел еще один робот берсеркера.

Если он и заметил людей, то не повернулся, направившись прямиком к приборной панели астрогатора, и с ошеломительной аккуратностью начал снимать крепеж. Осторожно, чуть ли не робко он ощупывал фиксаторы панели, оглаживая их манипуляторами, которые с легкостью разорвали бы эту панель, будто бумажную салфетку.

...Робот работал с предельной аккуратностью и почти завладел тем, ради чего пришел. Сунул манипулятор внутрь и вытащил... очень медленно...

...металлический ящичек...

Но едва берсеркер медленно-медленно отстыковал разъемы, как ящичек обратился в огненный шар. Вспышка в невесомости выглядела как вспышка звезды, ослепительными лучами тотчас же отшвырнувшая врага прочь. Не задерживаясь ни на секунду, робот повернулся, чтобы схватить большую стопку бумажных распечаток, порхавших в невесомости над палубой. Сунул их в себя, защитная дверца захлопнулась — и машина скрылась, устремившись из комнаты с нечеловеческой скоростью.