Дневная битва - Питер Бретт

Он посмотрел на Асома, что стоял рядом с Дамаджи Ашаном и дама Асукаджи.

– А ты, Асом? Согласен с братом?

Асом поклонился:

– Земля бесполезна, отец, и не решит настоящую проблему.

– Какую же, сын мой? – уточнил Джардир.

– Приближается Шарак Ка, однако Дамаджи продолжают тратить время Избавителя на мелкие дрязги, разобраться в которых способны даже малые дети.

Дамаджи дружно зашумели. Джардир ударил древком Копья в мраморный пол:

– Молчать!

Воцарилась тишина. Джардир не сводил глаз с Асома.

– И каково твое решение?

– Предоставить Дамаджи разбираться самим. – Асом повернулся, смерил взглядом обоих Дамаджи, и его голос заледенел: – И назначить Дамаджи Кезану и Ичаху по три удара хвостом алагай, чтобы не мешкали.

Он уронил руку, готовый взять шипастый хлыст, который носил на поясе. Такие имелись у каждого дама: символы новой власти, дарованной белыми одеждами, но их ношение уже века как вышло из моды – с тем чтобы возродиться стараниями Асома. Теперь все больше дама постоянно держали оружие при себе.

Повисло молчание, но затем негодованием взорвался весь двор.

– Как ты смеешь, мальчишка?! – крикнул Кезан.

– Возмутительно! – прорычал Ичах.

Асом улыбнулся:

– Видите, Дамаджи? Уже кое в чем и сошлись! – Лица Кезана и Ичаха налились такой краснотой, что Джардир подумал, как бы не лопнули.

«Осторожнее, сын мой. Ты наживаешь могущественных врагов».

Остальные духовные лица подлили масла в огонь. Дамаджи не пороли веками и уж всяко не по приказу юного дама, которому нет и восемнадцати. С годами они настолько уверовали в свою власть, что сочли себя выше законов, по которым живут другие. Даже Ашан, обласканный Избавителем дядя Асома, смотрел на юношу сердито.

Дамаджи’тинг лишь наблюдали, не вмешивались.

– Мой брат в очередной раз показал, почему он ничего не наследует, – ухмыльнулся Джайан.

Но Асом не шелохнулся, и взгляд его остался холодным. Он не казался обделенным наследником.

«Он выглядит как андрах, – подумал Джардир. – Будто его назначение предрешено».

Он поразмыслил. Асом мастерски загнал его в угол. Если он послушает Джайана, второй сын потеряет лицо, а настоящая проблема, действительно, сохранится. Но если даст согласие…

Невозмутимым остался только Дамаджи Альэверак, когда-то злейший враг Джардира, а ныне – доверенный советник. Альэверак причинил ему известные хлопоты, но был человеком чести и отваги, истинным вождем своего племени, а не деспотом, в отличие от многих собратьев по совету Он никогда бы не повел себя столь глупо, как эти жалобщики, а если бы и сподобился – сорвал бы с себя одежды и согнулся под плетью, не потеряв ни грана достоинства. Но порку на открытом совете не предложит даже Альэверак. От прямоты Асома повеяло свежим ветром перемен.

Джардир глянул на Альэверака, и старый клирик еле заметно кивнул. В общем хаосе его ответ затерялся. Советник тоже имел при себе хвост алагай.

– Дамаджах! – объявил с порога Хасик.

Все мужчины вскинули глаза, мгновенно позабыли о распре и уставились на Инэверу.

«Да, от нее захватывает дух», – подумал Джардир и всмотрелся в свою первую жену, перед которой склонился совет.

Инэвера кивком приняла почести, но к трону не подошла. Перехватила взгляд Джардира, дотронулась до мешочка с хора и чуть повела головой в сторону опочивальни. Смысл очевиден.

Она наконец изготовила новые алагай хора.

Чувства, что вскипели в душе Джардира, вскружили ему голову. Он двадцать пять лет был рабом алагай хора, и вся его жизнь определялась их раскладом. Последние две недели он наслаждался небывалой свободой, не будучи обременен их ярмом.

Но со свободой пришла неуверенность. Кости держали его в узде, но в то же время наделяли силой. В раскладах являлись истины, без которых не выиграть ни Дневную войну, ни Шарак Ка. Беда в том, что истины просеивались через Инэверу, а у нее имелся свой совет, с которым она решала, чем поделиться, а что утаить.

Он оглянулся на Дамаджи, что в потрясенном молчании ждали его реакции на их жалкие препирательства.

– Будет по слову обоих моих сыновей. Спорные земли отойдут к Джайану, а Дамаджи Ичах и Кезан изведают поцелуй хвоста алагай.

Все духовенство, кроме Ашана и Альэверака, открыло рты и приготовилось протестовать, но Джардир поднял Копье Каджи, и возражения замерли на языках.

– Дамаджи Альэверак осуществит наказание здесь и сейчас.

Он глухо ударил Копьем в пол, и несколько клириков вздрогнули.

– Надвигается Шарак Ка, Дамаджи. Нам некогда ссориться. Отныне решайте подобные дела на закрытых советах. Еще раз отнимете ради этого мое время, и следующие порки состоятся на городской площади.

Джардир сошел с семи ступеней возвышения и последовал за Инэверой, не глядя на бледные лица.

По пути в опочивальню Джардир смотрел на качающиеся бедра Инэверы, как всегда зачарованный ее красотой. Подобно воинам, которые еженощно впитывали магию демонов на алагай’шарак, его первая жена, что годами имела дело с алагай хора, казалась неувядающей. Она двигалась с матриархальной уверенностью, однако ее формы остались округлыми, как у тридцатилетней, невзирая на то что ей уже сорок два и она родила ему нескольких сыновей.

Но только глупец мог счесть красоту ее главным достоинством. Кем бы он был сегодня без Инэверы? Захватил бы власть, когда предоставилась возможность? Да и возникла бы возможность, или он стал бы очередным невежественным даль’шарумом, а то и хуже – выбеленным черепом в Шарик Хора?

«И я ее по-прежнему люблю», – подумал Джардир и проклял себя за слабость. Иногда он осмеливался грезить, что это взаимно, но в глубине души не доверял ей. После истории с андрахом – ни в коем случае.

Перед умственным взором мелькнула картина: вот они двое, сплелись; Инэвера, неизменно прекрасная и соблазнительная, оседлала тучного старика и манипулирует им в своих целях так же, как помыкала Джардиром. Что ему со сладостных стонов на супружеском ложе после того, как он увидел, сколь ловко жена их подделывает?

С последнего визита Ахмана – тогда он прокрался в опочивальню Дамаджах с Лишей Свиток – покои полностью перестроили. Им с Лишей доставило особое удовольствие отметиться на личной территории Инэверы, и страсть их разожглась до предела. Он хотел задеть первую жену и, похоже, преуспел. Его дживах ка ни разу не заговорила о случившемся, но на другой день в покоях произошел пожар и спалил дотла все, кроме каменных стен. По официальной версии, на подушку опрокинулась масляная лампа, но во дворце шептали, что Инэвера выскочила из горящего помещения с черепом огненного демона в руке. Теперь здесь не осталось и намека на визит Лиши Свиток.