Стрела, монета, искра - Роман Суржиков

Размолвка Полли с Джоакином продлилась и на следующий день. Девушка не показывала носа из-за ширмы, Джоакин молча правил фургоном и был мрачнее тучи.

— Ты чего? — спросил его Хармон вполголоса, чтобы Полли не слышала. — Хватит изображать Ульяну Печальную! Мне, веришь, одного смурного Снайпа вполне хватает.

Джоакин вместо ответа мотнул головой назад.

— Ах, Полли!.. — изобразил удивление Хармон. — Так извинись перед нею, и дело уладится.

— Извинился вчера. Чего еще надо?

— Э, мало ты смыслишь в девицах. Ты не от души извинился, а она хочет — чтобы от души, с раскаянием.

— Это как?

— Сделай подарочек какой-нибудь — девушка вмиг растает. Девицы любят подарки.

— Да ну… С чего мне ей подарки делать? Она все губы дует, разговаривать не хочет, а я ей — подарки?

— Да ты послушай! — Хармон приобнял Джоакина и вкрадчиво замурлыкал на ухо: — Послушай мудрого человека. Купи ей какую-нибудь безделицу — гребешок, платочек, сетку для волос. Тебе оно совсем недорого обойдется, каких-нибудь пару агаток!

— И где же я его куплю? Из города уехали…

— Да хоть бы у меня! Много женских безделиц везем на продажу, уступлю тебе что-нибудь.

Совет торговца по-прежнему казался Джоакину странным, однако парень дал себя убедить. На привале, пока женщины занимались стряпней, Хармон вместе с Джоакином перебрали множество мелкой чепухи, весьма привлекательной для девушек, по словам торговца. Джоакин хмурился, презрительно морщил губы, покачивал головой, однако три вещицы он все же удостоил внимания. Это были: маленькое зеркальце весьма добротной работы, ореховый гребень с перламутровой рукоятью и кулончик с портретом Светлой Агаты. Джоакин спросил о ценах.

— Зеркальце я купил за восемь агаток, — почти честно ответил Хармон, — кулон — за три, а гребень — за полторы. Тебе, как родному: добавь полтинку к любой цене — и бери, что понравилось.

Это привело парня в замешательство. Зеркальце нравилось ему, но было слишком дорого. Гребень, напротив, слишком дешев: не верилось, что всего полторы агатки могут уладить ссору.

— Хороший гребень, — сказал Хармон, — не раздумывай. Тем более, что дешев! Выгода же! А тот, что имеется у Полли — старый и грубый.

— Когда же вы успели его рассмотреть? — с подозрением спросил Джоакин.

— Экая тайна! После Дымной Дали наша блондиночка несколько раз причесывалась при всем честном народе, чтобы перед тобой своими локонами похвастаться. Ты, помнится, глазел во всю.

— Я не глазел. Так, глянул разок…

— Ну что, берешь гребень?

— Ладно. — Джоакин вытащил горсть монет, пересчитал и сказал: — И, знаете, кулон я тоже куплю.

После обеда парень отвел Полли в сторонку пошептаться, а вскоре согласие между ними было восстановлено. Когда обоз двинулся дальше, девушка вновь лучилась радостью и щебетала. Она села впереди, рядом с Джоакином, чтобы вместе любоваться красотами природы. Положила голову ему на плечо, указывала пальчиком то на луг в цвету, то на озерцо, живописно блестящее в низинке, то на облака — дав волю фантазии, можно разглядеть в них фигуры сказочных зверей, играющих друг с другом. Хармон дремал в фургоне, чтобы не мешать парочке.

Полли нашла случай похвастаться подарком любимого. Следующим утром она причесывала роскошные, шелковистые волосы на глазах у всех, как давеча, по пути к Солтауну.

— Красивый гребешок, — подыграл ей Хармон, и Полли с улыбкой сообщила:

— Джоакин подарил мне, и еще так мило извинился!

— Кулон тоже понравился?

— Какой кулон?.. — не поняла Полли.

— Не бери в голову, я оговорился.

Надо же, — подумал Хармон, — кулон с Праматерью красавчик оставил себе! Неужто вдруг сделался благочестивым верующим? Странно это…

Позже Джоакин улучил минутку и поблагодарил торговца за совет:

— Вы были правы, хозяин. Подарок очень порадовал Полли, и она мигом забыла о ссоре.

Впрочем, говоря это, молодой воин имел озадаченный и даже несколько разочарованный вид. Похоже, он ожидал иного исхода. Хармон сказал:

— Ну, вот видишь, как все прекрасно обернулось. Хармон Паула Роджер чепухи не посоветует.

— Я, признаться… — Джоакин помедлил, — …начал было думать, что вы против нас с Полли. Но когда вы мне купили очи, а потом еще посоветовали, как уладить ссору, то мне даже совестно стало за мои мысли. Хорошо, что я ошибся.

— Ну, ты скажешь! С чего бы мне быть против вашей любви?

— Не знаю. Чувство такое было, словно вы сердитесь. Может, вы думали, что плохо служить стану, если свяжусь с девицей. Даже оно и правда, отчасти: теперь понимаю, я слишком долго разъезжал с нею в полях. Вы извините, хозяин, впредь буду старательнее.

— Да ладно тебе, — Хармон похлопал парня по плечу, — я все прекрасно понимаю. Дело молодое! Иногда и от службы отвлечься не грех.

— А все ж, было чувство, будто вы серчали… Может, думали, что Полли мне не пара?

Хармон хохотнул.

— Вот придумал! Полли — отличная девушка! Трудолюбивая, милая, заботливая. Жизнерадостная — все время как солнышко сияет. Где еще такую жену сыщешь?

На слове "жена" Джоакин чуть переменился в лице, Хармон не обратил внимания и повел дальше:

— А что не благородная — так это же прекрасно! С простолюдинками всегда легко поладить. Они не капризничают почем зря, работы не боятся, нос не задирают. И обиды долго не таят — ты вот и сам убедился. У меня подруга есть, звать Марией. Она тоже, бывает, надуется, как твоя Полли. Но я ей какую-нибудь милую безделицу подарю, скажу пару приятных слов — и все, дамочка оттаяла и уже ластится, как кошечка.

— Да, пожалуй…

— Думаешь, с благородной так бы вышло? — продолжил торговец. — Э, нет уж! Леди — они народец капризный да самовлюбленный, всю душу тебе вымотают. Слыхал песню про Дастина Стального и Кареглазую Леди? Как он семь подвигов совершал, лишь бы угодить даме сердца и умилостивить ее отца?

— Слыхал, конечно.

— Ну, вот. Это легенда, а в жизни еще и покруче бывает. Есть у меня один знакомый барон, он про своего отца рассказывал. Отец его был не барон, а просто рыцарь. Повстречал на турнире третью дочку графа Блэкмора и сразу к ней воспылал. Подкатил, стал красивости говорить, серенады петь. А она носом воротит: спеть, мол, всякий дурак может. Прояви себя как воин, тогда поговорим. Ну, он выехал на ристалище и бился, как сам Темный Идо — любовь придала сил. Спешил двух южан, трех западников, нортвудца, а на закуску — рыцаря Короны, что на прошлом турнире чемпионом был. Казалось, все, победа в руках нашего героя, да только в финальном бою вылетел из седла и грохнулся в грязь прямо на глазах у возлюбленной. Она ему и говорит: ты, дескать, стал всего лишь вторым, а не первым. Не впечатлил ты меня. А он ей: чем же я могу, красавица, доказать тебе свою доблесть? А она ему: лучшие воины, говорят, служат на Севере и носят красно-черные плащи. Отправляйся и ты на Север, и коли вернешься в кайровском плаще, тогда поверю, что чего-то стоишь.